Круг Матарезе - Ладлэм Роберт - Страница 53

– В такой поздний час? – удивился Талейников.

– Для нее не существует ни ночи, ни дня. Она просила привести вас к ней, как только мы придем. Вот мы и пришли.

Да, для женщины, сидевшей в задумчивости у пылавшего очага, не существовало ни дня, ни ночи – она была слепая. На изборожденном морщинами некогда прекрасном лице сохранились следы былой красоты, только нос слегка заострился. Заслышав вошедших, она повернулась на звук.

Женщина заговорила первая, попросив и Скофилда и Талейникова объяснить, почему их интересует Гильом де Матарезе. Голос у нее был тихий, слабый, почти переходящий в шепот. Собеседнику приходилось следить за ее губами, тонкими и выцветшими. В тихом голосе ее не слышалось особой уверенности, но он был все же ровным. Казалось, женщина не волнуется, не колеблется и не боится. Мужчины отвечали, причем первым говорил Василий, распространяясь о своих штудиях из корсиканской истории. Скофилд, получивший возможность продолжать, развил легенду до совершенства: их ученый интерес и беспокойство о малоизученных вопросах истории должны были убедить и тронуть старуху. Оба лгали профессионально, легко и почти вдохновенно, стараясь единственно не переборщить. Пока лились их гладкие речи, женщина сидела молча, кивала и время от времени отбрасывала пряди седых волос, которые падали ей на лицо. Наконец она заговорила:

– Вы оба лжете. Второй джентльмен наименее убедителен. Он старался засыпать меня фактами, которые легко узнает любой мальчишка с холмов вокруг Порто-Веккьо.

– В Порто-Веккьо – возможно, – запротестовал Скофилд, – но не в Милане.

– Да, конечно. Я понимаю, что вы хотите сказать, но в таком случае позвольте заметить, что вы оба не из Милана.

– Это действительно так, – прервал ее Талейников. – Мы ведь только работаем в Милане, а на самом деле я, например, родился в Польше, в Северной Польше. Я уверен, вы отметили мой выговор…

– Ничего такого я не отметила, кроме того, что вы оба лжете. Однако пусть вас это не беспокоит, это не имеет значения.

Талейников и Скофилд молча переглянулись, а затем взглянули на Антонию, которая свернулась калачиком на подушке у окна.

– Что не имеет значения? – спросил Скофилд. – Мы заинтересованы в полной ясности, поэтому нам бы хотелось, чтобы вы выражались точнее.

– Хорошо, – ответила слепая женщина. – Ваша ложь отличается от лжи тех, кто стремится обезопасить себя. Похоже, вы сами опасные люди, но уж никак не те, кто дрожит за собственную шкуру и думает только о выгоде. Вы ищете следы падроне не для своих личных интересов.

Скофилд не смог удержаться и подался вперед, спросив:

– Откуда вам это известно?

Лицо женщины было повернуто к нему, и впечатление возникало ужасное: трудно было поверить, что она не видит его.

– Это звучит в ваших голосах, – ответила она, – вы обеспокоены, и даже очень.

– А что, для этого все же есть основания? – спросил Талейников.

– А вот это уже зависит от того, во что вы верите, не так ли?

– Мы уверены, что произошли очень страшные вещи, – произнес Брэй, – но мы очень мало знаем об этом. Вот та правда, которую я могу вам поведать.

– Так что же вы все-таки знаете, синьоры?

Вновь Талейников и Скофилд посмотрели друг на друга, и русский кивнул первым. Брэй заговорил, обращаясь к Антонии, а не к старой женщине, так как понимал, что девушка изучает их.

– Прежде чем мы ответим вам, я думаю, будет лучше, если ваша внучка оставит нас одних.

– Нет! – закричала девушка так резко, что собака подняла голову.

– Послушайте меня, – продолжал Скофилд, – есть одно дело, что привело нас сюда, двух иностранцев, в дом вашей бабушки, которая сама захотела с нами встретиться. Есть и кое-что другое, что связывает нас с ним… Мой приятель и я… у нас есть опыт… поверьте, это ради вашего же блага.

– Оставь нас, Антония. – Слепая женщина повернулась на стуле. – Мне нечего бояться этих людей, а ты, наверное, устала. Отдохни там.

– Хорошо, – согласилась девушка, вставая, – но собака останется здесь. – Внезапно она выхватила ружье из-под сиденья и направила на гостей. – Вы оба вооружены. Оставьте свое оружие, положите его прямо перед собой на пол. Я думаю, что вряд ли вы захотите уйти отсюда без него.

– Но это же по крайней мере смешно! – проговорил Брэй, глядя, как собака укладывается у их ног.

– Делай так, как тебе предлагает эта дама, – тихо сказал ему Талейников, опустив свой пистолет на пол.

Скофилд молча достал «магнум-4» и положил его рядом. Девушка нагнулась, взяла пистолеты, не выпуская из рук своего ружья, и сказала:

– Когда вы закончите, то позовете меня в открытую дверь. Я же позову собаку, но если она не выйдет ко мне, то вы больше не увидите своего оружия, если только не считать последнего раза, когда вам придется заглянуть в дуло.

– Моя внучка, как говорится, в ударе, – проговорила старая женщина. – Кровь Гильома дает о себе знать даже через несколько поколений.

– Она его внучка? – спросил Талейников.

– Его правнучка. Она – дочь дочери моей дочери. А моя дочь – плод домогательств падроне. Он домогался одной блудницы…

– Шлюхи с виллы Матарезе, – произнес Скофилд. – Это вы велели Антонии сказать нам, как вас называют здесь?

Старуха улыбнулась:

– С тех пор прошло много лет. И мы вернемся к тем временам. Но прежде мне хотелось бы послушать вас, синьоры. Что вам известно? И что привело вас сюда?

– Мой помощник будет говорить первым, – сдался Василий. – Он более осведомлен в этих делах, хотя я первый пришел к нему с этой информацией.

– Тогда назовите мне свое имя, синьор, – прервала его слепая женщина. – Ваше настоящее имя и место, откуда вы родом.

Русский взглянул на американца. Их взгляды встретились, и оба поняли, что лгать дальше уже нет смысла. Напротив, правда – единственное, что возможно в данной ситуации, ибо эта старая женщина слышала многих лжецов за свою длинную жизнь, и слушала она их в потемках. А находящегося во тьме нельзя дурачить.

– Меня зовут Василий Талейников, руководитель стратегического отдела внешней разведки КГБ, представитель советских спецслужб.

– А вы? – Женщина переместила невидящий взгляд на Скофилда.

– Брэндон Скофилд. Отставной офицер спецслужб Госдепартамента США, работал в Европе и в регионах Средиземного моря.

– Теперь мне понятно. – Старая куртизанка поднесла хрупкие ладони с тонкими пальцами к лицу. Этот жест выдал, что она испытала облегчение. – Я не очень образованна и живу в изоляции, но я не пропускаю новости из окружающего мира. Я часто слушаю приемник, по нескольку часов в день. Передачи из Рима и Генуи, Ниццы принимаются здесь очень хорошо. Я не претендую на какие-то познания, тем более не имею их, но ваше появление на Корсике должно выглядеть очень странным.

– Это действительно так, мадам, – произнес Талейников.

– Да, очень странным, – согласился Скофилд.

– Это значит, что ситуация очень серьезна, – добавил Талейников.

– Тогда выкладывайте ваши соображения, синьоры.

Брэй подвинулся вперед на стуле и, положив руки на колени, стал говорить, не сводя глаз с лица старой женщины.

– Где-то между 1909 и 1913 годом Гильом де Матарезе созвал небольшую группу людей в свое имение близ Порто-Веккьо. Кто они были и откуда пришли, так и осталось тайной. Но они дали своей организации имя…

– Эта дата известна, синьоры: 4 апреля 1911 года, – прервала его старуха. – Они не выбирали название своей группе. Его дал падроне. Они стали называться Орденом Матарезе… Продолжайте, пожалуйста.

– Вы что, были там?

– Пожалуйста, продолжайте.

Происходило нечто невероятное. Они беседовали о событиях, которые являлись предметом спекуляций на протяжении не одного десятка лет, о событиях, которым не было свидетелей, не осталось документов. И вдруг за несколько секунд они выяснили год, месяц и даже день. Тихий голос назвал дату. Голос этот принадлежит простой, необразованной женщине, но она мудра, речь ее вовсе не примитивна и изобилует старинными учтивыми оборотами. Ей хочется верить.