Дорога в Гандольфо - Ладлэм Роберт - Страница 70

– Это уж слишком! – возмутилась женщина. – Эта неблагодарная тварь взяла да и смылась в последнюю минуту! После того, как Мак отвалил ему столько денег! Впрочем, это меня не удивляет. У него были вялые мышцы на шее, а это всегда признак слабости… Поехали! Садись в машину! Мы почти у цели.

Час спустя Сэм Дивероу в кожаном пиджаке и мешковатых брюках, слишком больших для него, выложил две с половиной тысячи долларов ошеломленному пилоту в ангаре аэродрома Валтурнанче в уплату за незапланированный рейс в Рим. Человек, на котором остановился Сэм, ростом был пониже его и не обладал развитой мускулатурой атлета. Считается, что пилоты, соглашающиеся на подобного рода полеты, не обладают, как правило, высокой нравственностью. Но Сэм не опасался, что его обманут и выбросят на один из альпийских перевалов.

Он добился своего! Они полетели! И достигли Рима до восхода солнца! Он, Сэм Дивероу, лучший молодой юрист в Бостоне, совершит сейчас самый головокружительный взлет в своей карьере!

Капитаны Гри и Блю в полицейской форме, тесно облегавшей их фигуры, стояли неподвижно, укрывшись за стволами аппиевых кленов, по обеим сторонам дороги. Их правые руки, согнутые в локтях, были чуть отставлены в стороны, чтобы ненароком не пораниться короткими полыми иглами, торчавшими остриями из надетых на пальцы колец.

Как и предсказал командир, два мотоциклиста, сопровождавшие лимузин папы по бокам, повернули обратно и теперь замыкали кортеж. И опять-таки в полном соответствии с предположением генерала грохот стоял невообразимый.

Машины проследовали одна за другой. И когда два патрульных мотоциклиста оказались наконец между двумя кленами, за которыми скрывались капитаны, Гри и Блю, стремительно выскочив из-за деревьев, взмахами левых рук оглушили обоих полицейских, а правыми вонзили острия маленьких игл в их шеи.

В считаные секунды патрульные были обездвижены.

Гри и Блю оттащили тела полицейских в ближайшие кусты, а сами оседлали их мотоциклы. Срезая путь, они промчались через кустарник вниз по склону холма, и, согласно плану, заняли новую позицию. В случае необходимости капитаны могли теперь для маскировки натянуть поверх своей формы сутаны.

Капитаны Оранж и Вер, затаившись в высокой траве, лежали на животах напротив друг друга. То, что увидели они вдали, сквозь заросли, вызвало у них смех: в мотоциклетном эскорте не хватало двух машин. Остававшиеся патрульные, пристраиваясь в хвост второго лимузина, старались выровнять свои мотоциклы.

Когда автомобиль с его преосвященством проследовал мимо капитанов, набожный Оранж перекрестился.

Капитан Вер досадливо сплюнул. Давно уже церковь не избирала папой римским француза, и все из-за этих свиней итальянцев.

Лимузин папы свернул на последний поворот и покатил под уклон. Оранж и Вер одновременно вскочили на ноги и молниеносно выполнили заранее отработанный прием по захвату полицейского мотоциклетного эскорта.

Патрульные были выведены из строя. Автомобиль с папой заворачивал к подножию Аппиева холма. До фазы номер четыре – взрывов дымовых бомб в перевернутом «Фиате» – оставались секунды. Оранж и Вер приступили к своему очередному заданию, самому важному из всех, – к фазе номер семь. Фазы пять и шесть – вывод из строя средств связи и принудительное погружение в сон спутников папы римского – могли начаться в любой момент.

Фаза номер семь должна была стать венцом всей операции «Нулевой объект»: ведь ею предусматривалась подмена Джиованни Бомбалини певцом Гвидо Фрескобальди.

Потрясшие «Фиат» взрывы были поистине ужасны, как и дикие вопли турок. Хаукинз довольно ухмыльнулся. Черт возьми, как чудесно все это – и дым, и шум! Хотя криков, пожалуй, все же многовато.

Кортеж замер словно в шоке, раздались взволнованные голоса. Один мотоцикл и два лимузина оказались на глухом объездном пути, с юга огороженном крутыми горными склонами, а с севера окаймленном дремучим лесом.

«Лучшего и не придумаешь!» – подумал Хаукинз, поддерживая в кустах обмякшее тело Гвидо Фрескобальди.

Капитан Нуар занял свою позицию и просигналил капитанам Ружу и Брюну, которые стояли в десяти ярдах один от другого в ожидании того момента, когда можно будет приступить к выполнению фазы номер пять – к выведению из строя средств связи.

И вот этот момент настал.

Единственный оставшийся из всего эскорта ватиканский полицейский соскочил с мотоцикла и кинулся к густо дымившему опрокинутому «Фиату», из глубины которого раздавались истошные вопли попавших в ловушку людей. Дверцы обоих лимузинов были распахнуты. Водители и священники, размахивая руками, что-то кричали и отдавали приказы, обращенные ко всем и ни к кому в отдельности, а затем побежали к перевернутому автомобилю.

Наконец-то!

Капитаны Нуар, Руж и Брюн в сутанах священников выскочили из своих укрытий. Брюн и Руж забрались на переднее сиденье головного автомобиля и повыдергивали все попавшиеся им на глаза провода. Нуар устремился к следующей машине, лимузину папы, и потянулся через открытую дверцу к переговорному устройству.

Неожиданно над спинкой сиденья показалась чья-то ладонь, а затем и запястье, выглянувшее из белой сутаны. Но ладонь и запястье не были белыми. Они были черными!

Хватка, которую ощутил на своей шее капитан Нуар, подкрепленная молниеносными сокрушительными ударами кулаком по его голове, была приемом, хорошо известным ему по уличным дракам. Он был характерен только для одного места на свете – для Гарлема!

Нуар с силой крутанул разламывавшейся от боли головой и, к своему несказанному изумлению, оказался лицом к лицу с собратом.

С собратом, облаченным в белоснежную сутану католического священника!

Подобная встреча не входила в планы Нуара, однако тут уж ничего не поделаешь. Как бы ни был хорош католический ягненок, его боевые приемы не простирались далее тех, что применялись на Сто тридцать восьмой улице и в Амстердаме.

Воспользовавшись этим, Нуар ткнул большим и указательным пальцами в чувствительную плоть противника и оттолкнул его от себя. Чернокожий священник вскрикнул и отпустил голову Нуара. Тот же, сделав глубокий вдох, не замедлил нанести католическому ягненку рубящий удар по затылку, после чего вернулся к своему делу: стал обрывать провода и разбивать механизм. Старый толстый гусак, притаившийся на заднем сиденье, – там же, где находился и чернокожий клирик, – и весьма похожий в своем белом одеянии на Нуара, подался вперед и бережно уложил поверженного собрата рядом с собой, поддерживая его голову так, словно бедный прелат и в самом деле был тяжело ранен.

– С ним все будет о’кей! – заверил сердобольного священника Нуар. – Не знаю, как делают подобные вещи ваши парни. Клянусь, не знаю! Но баптисты предпочитают в скачках уповать на вожжи: они ценят темп! Правда, в вашем распоряжении «фараоны»!..

Ну и чертовщина! Что за новые сюрпризы могут его ожидать? И какими еще задержками грозит ему пребывание в залитом солнечными лучами римском аэропорту Леонардо да Винчи? В общем, ночной кошмар в это яркое утро! Ночной кошмар, не компенсируемый возможностью выспаться, как это бывает обычно.

Проклятый коротышка, этот сукин сын пилот из Валтурнанче, утверждал, что его самолет должен быть непременно осмотрен инспекторами отдела по борьбе с наркотиками! Сэм прекрасно знал, что никто не шевельнет и пальцем, если самолет взлетит в воздух с шестью сейфами, набитыми ворованным золотом, не указанными в декларации бриллиантами или сверхсекретными оборонительными планами НАТО, если только сверху не поступит соответствующего распоряжения. Однако все его протесты не возымели никакого действия. Впрочем, не совсем так, поскольку в конце концов его заставили раздеться и затем подвергли обыску.

– Простите, синьор, а где ваше нижнее белье? Куда вы его подевали?.. Эй, парни, проверьте самолет еще раз!

– Это безумие какое-то! – завопил Дивероу. – При чем тут какие-то трусы…

– О чем это вы? – спросил капитан с явным подозрением.