Дорога в Гандольфо - Ладлэм Роберт - Страница 69

Вдали показался голубой стальной шлем с покрытым эмалью белым крестом, сверкавший в ярких лучах итальянского солнца наподобие огромного драгоценного камня. Это был передовой патруль мотоциклетного эскорта папы, главы Ватикана, как обычно именовали его. Одет он был в форму офицера полиции. Ехал со средней скоростью: более быстрая езда по старой дороге могла бы создать неудобство для тех, кто сидел в лимузинах.

Патрульный заметил деревянный барьер с большим предупредительным знаком и подкатил к нему. Капитан Нуар затаил дыхание. Офицер слез с мотоцикла, установил его на опорной «пятке» и направился к ограждению. Поднял в растерянности брови, заглянул за барьер, желая удостовериться, в чем суть ремонтных работ, и выругался.

Повернувшись в сторону приближавшегося кортежа, патрульный офицер поднял кверху обе руки. Лимузин, ехавший первым, остановился примерно в сотне ярдов от барьера.

Офицер вернулся к своему мотоциклу, вскочил на него, завел и, быстро подъехав к головному автомобилю, склонился к приоткрытому окну и сказал что-то взволнованно сидевшим внутри.

Почти тут же отворилась задняя дверца, и из нее вышел священник в черной сутане. Он и патрульный прошли к барьеру, затем принялись разглядывать дорогу, круто спускавшуюся вниз, к Аппиеву холму.

Все это время они оживленно говорили о чем-то между собой. Энергичная жестикуляция свидетельствовала о недоумении и замешательстве. Потом священник повернулся к барьеру спиной, подобрал руками полы длинной сутаны и, обойдя головную машину, направился к лимузину папы.

Капитан Нуар не мог всего разглядеть, но легкий ветерок донес до него кое-что из взволнованного разговора священника с патрульным мотоциклистом. И тогда он набрал в грудь побольше воздуха и до боли сжал зубами свисток.

Но тут, к великому своему облегчению, он услышал смех. Священник вернулся к передней машине, кивнул головой в сторону находившегося слева от него патруля и забрался назад в свой лимузин.

Таким образом, безрассудное решение было принято. Генерал Хаукинз знал, с кем имел дело.

Автоколонна, возглавляемая патрульным мотоциклистом, повернула налево, в направлении холма. Машины двигались осторожно, на малой скорости, и, когда два ехавших сзади мотоциклиста достигли первого поворота на склоне холма, капитан Нуар выскочил из зарослей и, метнувшись к барьеру, преградил им въезд на объездной путь. Знак, прикрепленный к барьеру, он заменил другим: «Динамит! Опасно! Смерть!»

Ему удалось это! Слава богу, все вышло как надо! Он бежал из Махенфельда, который находится на пути в Рим, и, если все сложится удачно, никто не узнает о его побеге до утра! А потом окажется слишком поздно! Хаукинз уже будет занят своим «Нулевым объектом».

Они никак не смогут узнать о его побеге. Разве что выломают дверь в его комнату, а это маловероятно. Энни с ним не разговаривала: она заперлась от него в своей комнате в южном крыле после того, как он спровоцировал ссору. Он кричал тогда так громко, что его можно было бы услышать и на горных пиках Маттерхорна. Ну а она ответила ему на языке, который изучила в своей уголовной семье.

Рудольф и Безымянный не хотели иметь с ним ничего общего. И тем более дружить.

После размолвки с Энни Сэм симулировал перед своими охранниками неожиданные приступы ужасных болей в паху. Якобы не в силах долее терпеть, он скорчился и закричал:

– Господи, у меня кувейтский энцефалит! Я заразился пять недель назад в алжирской пустыне! О боже мой, я все-таки подхватил его! У меня яйца распухли, как баскетбольные мячи! Мне нужен врач!.. Позовите врача!.. Доктора скорее!

– Врача нет. Нет и не будет никакой связи с внешним миром до возвращения хозяина Махенфельда. – Рудольф был непреклонен.

– Вы поплатитесь за это! Болезнь очень заразная! – не унимался Сэм.

Вслед за этим, стиснув обеими руками трусы в известном месте, он имитировал обморок. Рудольф и Безымянный удрали в панике в гостиную. Ожив, но продолжая разыгрывать агонизирующего больного, Сэм с воплем выскочил из комнаты и бросился вверх по лестнице, призывая на помощь всевышнего и кляня свои опухшие органы.

Рудольф и Безымянный носа не высовывали из гостиной, пока Сэм не добежал до своей комнаты и не закрыл за собой дверь. Когда же спустя какое-то время он приоткрыл ее, то увидел, как в дальнем конце коридора его охранники, прикрыв лица платками, пшикают вокруг себя дезинфицирующими аэрозолями.

Путь был расчищен! Для красивого, безопасного ухода из Махенфельда.

Лилиан и двоим ее помощникам из обслуги замка предстояло перегнать лимузины на аэродром, расположенный где-то южнее Махенфельда. Ему припомнилось, как Маккензи объяснял своей бывшей супруге этот маршрут. Дорога должна была занять у нее примерно четыре часа, и главное, что Хаукинз подчеркнул особо, ей придется вести автомобиль к аэродрому только по западному шоссе.

Аэродром!

А это значит самолеты! И самолеты эти летают в Рим! Даже если полетов нет и их не предвидится, на аэродроме наверняка найдется телефон! И радио!

В голове Сэма постепенно сложился новый план действий. Он во что бы то ни стало должен залезть в багажник второго лимузина, который поведет кто-то из обслуги замка.

Открыть замок багажника не составило особого труда. Он сделал это, когда крутился возле машин, чтобы помочь Лилиан с чемоданами и затем попрощаться с нею.

Как только его охранники в очередной раз скрылись в облаке дезинфицирующего раствора, Сэм связал три одеяла, спустился с балкона на землю, бросился к автомобилю и залез в багажник.

Находясь уже внутри лимузина, он плотнее завернулся в одеяло, благодаря небо за то, что у него есть хотя бы трусы, и стал ждать. Он рассчитывал на то, что само небо хоть немного поможет ему в его предприятии, и удача действительно улыбнулась ему.

Лимузины проскочили через ворота, и поездка началась. Через три часа дикой тряски, спусков, подъемов и гонки по швейцарским горам Сэм услышал частые и громкие гудки автомобильного клаксона. Спустя несколько секунд издали донесся ответный сигнал шедшего впереди лимузина. Автомобиль, в котором находился Сэм, замедлил ход и затем остановился. Водитель торопливо выбрался из машины. Дивероу услышал его быстро удалявшиеся шаги, а потом – звуки лившейся под напором жидкости, которые ни с какими другими не спутаешь.

Сэм осторожно приоткрыл крышку багажника, бесшумно вылез наружу и, подкравшись к стоявшему на обочине водителю, врезал ему ручкой домкрата по голове.

Не прошло и полминуты, как Дивероу стянул с оглушенного им швейцарца брюки, пиджак, рубашку и башмаки. Натянув на себя брюки и пиджак – этого пока хватит в ночной темноте, – вскочил в машину, на место водителя, и дважды нажал на кнопку звукового сигнала, давая понять, что можно трогаться.

Лилиан ответила ему такими же гудками, и они продолжили путь.

С аэродромом в Валтурнанче – это название было указано в надписи у ворот – у Сэма могли возникнуть проблемы, вполне, однако, разрешимые с помощью огромной суммы денег, обнаруженных им в пиджаке, снятом со швейцарца. Пять тысяч долларов! Американских! Хаукинз щедро одарил этого служащего! В его голове непроизвольно родился другой, совершенно фантастический план! С великолепным финалом!

Он справится с Хаукинзом без всякой полиции! Без вмешательства властей! Хладнокровно остановит его, сорвет операцию «Нулевой объект» и к чертям собачьим разгонит беспутную банду – и все это одновременно! Никто в ближайшее время не будет расстрелян, вздернут на веревке или приговорен к пожизненному тюремному заключению. Замысел гениален. И безупречен.

У западной кромки аэродрома дорога круто изгибалась. Как только лимузин Лилиан вышел на этот поворот, Сэм сбросил скорость своего автомобиля, а затем и остановил его у обочины. Выключив зажигание, схватил рубашку и башмаки и, выскочив из машины, кинулся в лес.

Затаившись в темноте, он ждал неизбежного. Слышно было, как затормозил лимузин Лилиан. Она в сопровождении своего помощника поспешила к брошенной Сэмом машине.