Если сердце верит - Делински Барбара - Страница 31

Лучший сад. Лучшие яблочные пироги. Лучшие дети. Лили с младых ногтей поняла, как важно все это для матери. Она отлично помнила ее улыбку, когда та рассказывала о первом годе своего замужества. Вступив в Садовый клуб, Майда завела знакомства со сливками городского общества. Она приглашала гостей в свой большой каменный дом, чтобы показать свои цветы и угостить обедом. Она приглашала всех, кто хоть что-то значил в Лейк-Генри, начиная с уважаемых владельцев здешней швейной фабрики и заканчивая председателем Городского собрания и депутатом от города в законодательных органах штата. Она была на вершине славы.

Но потом, на втором году, что-то пошло не так. Что именно, Лили не знала, потому что на этом рассказы Майды прерывались. Ей было известно только, что сильные весенние ливни погубили урожай яблок и семья столкнулась с финансовыми трудностями. Между тем Майда ждала рождения Лили.

Что же испортило ей жизнь: нехватка денег или трудная беременность? Когда девочка подросла и начала проявлять любопытство, мать уже относилась к ней так сурово, что Лили просто не рисковала задавать вопросы. Возможно, слишком боялась услышать ответ.

Она и сейчас боялась, сидя в своем убежище среди корявых Корней, но только теперь ее страшили совсем другие вещи. Джон прав. Это только вопрос времени. Все равно кто-нибудь заметит признаки жизни в домике Селии. Распространится молва о том, что Лили вернулась. Дойдет до Майды. А Лили не хотелось чтобы мать узнала об этом от чужих. Ведь она жутко обидится, а от этого никому не станет легче. И прежде всего Поппи.

Поскорее, пока не струсила, Лили вернулась в домик, умылась, переоделась и погнала старенький «форд» по дороге вокруг озера. Уже стемнело. Лунный свет пробивался сквозь кроны деревьев. Шары машины освещали дорогу. Она направилась вверх по гравиевой дорожке, прорезавшей акры невысоких яблоневых посадок. Через полмили сады расступились, и в темноте прорисовался массив дома. Лишь с одной стороны в первом этаже горел свет, но Лили помнила до мельчайших деталей, как выглядит дом при свете дня. Ее воображение живо дорисовало два этажа, каменный фасад с выступающими карнизами и слуховыми окнами наверху.

Въехав под крышу портика, она оставила машину, поднялась по каменным ступеням, открыла дверь и вошла в большую переднюю. Со стороны библиотеки доносилась тихая классическая музыка — явный признак того, что Майда там. Вздохнув, Лили окинула взглядом лестницу с плавным изгибом, развешанные вдоль нее натюрморты с цветами, балкон с резными перилами красного дерева… Дорожка на ступеньках выглядела похуже, чем тогда, накануне Пасхи, но элегантность холла все равно впечатляла.

Налево располагалась большая столовая — затененная комната с мебелью в стиле чиппендейл. Повернув в противоположную сторону, Лили вошла в гостиную. Единственная лампа слабо освещала диванчики и стулья, обитые материей с изящным рисунком, а также резные столики красного дерева и персидский ковер. У Майды был хороший вкус. Уж в чем, в чем, а в неумении оформить интерьер Лили не могла бы ее упрекнуть. Если же кто-нибудь в Лейк-Генри и считал, что эта большая фермерская усадьба обставлена с чрезмерной роскошью, то все же наверняка признавал, что сделано это искусно.

Бросив взгляд на кабинетный рояль в углу, Лили ощутила, как сжалось сердце. Она так скучала по своему пианино, оставшемуся в Бостоне. А здесь… Здесь она научилась играть. Сидя за этими кремовыми клавишами, на этой скамеечке с гнутыми поисками, чувствовала себя сильной и умелой. Здесь она открыла возможности своего голоса.

— Мне показалось, что я слышала машину, — произнес тихий голос Майды.

Взгляд Лили устремился в дальний конец комнаты. В дверях библиотеки виднелся освещенный со спины силуэт матери: руки опущены, но плечи, как всегда, прямые. Не зная, что сказать, Лили молчала.

— Я так и думала, что ты уже вернулась, — продолжала Майда. — Поппи очень смутилась, когда я спросила про тебя.

— Поппи не в курсе м-м-моих планов, — вымолвила Лили, проклиная свой деревянный язык и трусость. Все-таки Майда слишком смущала ее. Это не прошло даже с годами, а нынешняя ситуация тем более не способствовала спокойному расположению духа. Но сильнее всего Лили боялась материнского гнева. Впрочем, пока он не проявился. Чтобы окончательно оправдать Поппи, она добавила: — Я не могла свободно говорить с ней по телефону. Не доверяю связи. Кто-то уже подслушивал мои переговоры.

— Кто же? Ты не сообщила в полицию? Разве законно прослушивать телефон без ведома хозяина? А может, это сама полиция? У них есть на это причины?

Лили покачала головой. Она отметила, как хорошо выглядит Майда. Вот странно! В тридцать лет она смотрелась соответственно своим годам. И в сорок — тоже. А вот теперь, в пятьдесят семь, через три года после смерти мужа, время, казалось, повернуло для нее вспять. Майда действительно помолодела! Всегда стройная, она до сих пор держалась так прямо, что даже казалась высокой, несмотря на скромный рост в пять с половиной футов. Темные волосы Майда стригла коротко и стильно. Сегодня она и Лили были одеты почти одинаково — в джинсы и похожие свитера. Лили не часто видела мать в джинсах.

— Ты отлично выглядишь, мама.

Майда, что-то проворчав, ушла обратно в библиотеку. Через дверной проем Лили видела, как она села в кресло, надела очки и повернулась к компьютеру, стоявшему на краю стола. Она просто отгородилась от Лили, как и всегда, когда не знала, что делать.

Лили одолевало желание уехать. Раньше она всегда прибегла к этому единственному способу защиты. Но тогда Лили понимала, куда идти и чем заниматься дальше. Сейчас у нее не осталось ничего, кроме потребности побеседовать с родной матерью.

Она прошла через гостиную и встала в дверях библиотеки. Вдоль стен стояли стеллажи кленового дерева, а на них классика в кожаных переплетах, неброские старинные издания и более современные — в ярких глянцевых обложках. Все это тоже было частью волшебной сказки Майды. Большую библиотеку она считала признаком аристократизма. Каждую весну книги снимали с полок и пылесосили, но Лили знала, что лишь очень немногие из них удостоились внимания хозяев. То была библиотека «напоказ».

Стол — совсем другое дело. Лили помнила, как часто отец работал за ним по ночам. Этот коренастый мужчина больше привык к рабочему комбинезону и предпочитал возиться в саду, а не с бумажками, но ему приходилось подолгу просиживать за рабочим столом, чтобы семейный бизнес приносил прибыль. Компьютер появился уже после его смерти, что очень удивило Лили. Она не могла представить себе маму перед монитором. Впрочем, не только Лили поразило, что Майда возглавила дело. Почему-то все полагали, что добродушный и общительный, здоровый и выносливый Джордж будет жить вечно.

Майда щелкнула мышкой, посмотрела на экран, пошелестела бумагами, лежавшими у нее под правой рукой, нашла то, что искала, и забегала пальцами по клавиатуре.

— Счета, — пробормотала она почти грустно. — Я уже научилась понемножку плутовать. То там чуть-чуть заплатишь, то тут. Я-то надеялась, что как только выдастся хорошее лето и будет добрый урожай, так дела и поправятся. Но чем выше урожай, тем больше нагрузка на оборудование. Для пресса нужны запчасти, трубы, охладители — все это изнашивается одновременно. Сначала это, теперь вот еще ножи — то встанут, то снова заработают, как старая кляча. — Откинувшись на спинку кресла, Майда с укором посмотрела на Лили: — Твой отец оставил на мою голову столько проблем. И так с восхода дотемна не знаешь отдыха, а тут еще этот телефон. Разрывается как сумасшедший. О тебе хотят знать все: и в нашем городе, и в других городах, и в таких местах, о которых я никогда не слышала, да и не хочу слышать. Мне не нужны все эти звонки, Лили. Особенно во время сбора урожая.

— Мне очень жаль.

— Поппи, правда, отвечает на большинство из них, но все кое-кому удается дозвониться и сюда. Ты хоть знаешь, о чем они спрашивают? А что им уже известно, знаешь? Их волнует, в какие ты ходишь магазины, что именно покупаешь… Ты что же, сама рассказывала им об этом? А эти вопросы о твоем заикании, а об этом проклятом Дональде Киплинге?! Знаешь, насколько мне все это неприятно?