История Крыма - Андреев Александр Радьевич - Страница 31

За время своего правления Девлет Гирей и его сыновья постоянно нападали на московские земли. Набеги заканчивались грабежами и уводом пленных, но территориальных захватов не произошло. В татарских и турецких исторических памятниках есть только краткие сообщения о том, что Девлет Гирей «несколько раз совершал победоносные походы против гяуров — товарищников». Так, о набеге на Москву 1571 года крымские историки пишут только, что опустошение Москвы длилось сорок дней, не указывая даже года. После Молодинской битвы Крымское ханство вынуждено было отказаться от многих своих притязаний к России.

Благодаря этой победе была отменена опричнина, полностью изжившая себя — опричники при приближении татар попросту разбежались. Царь уничтожил почти всех главных опричников и запретил произносить само это слово. Несмотря на войну на два фронта Россия разгромила одного из своих давних противников и отстояла свою независимость. Угроза суверенитету страны была ликвидирована. Поволжье — территория бывших Казанского и Астраханского ханств — осталось за Россией. В книге «Русская военная сила», вышедшей в Москве в 1892 году, о Молодинской битве написано: «Победою при Молодях князь Воротынский спас Москву от нового разгрома, утвердил во власти Иоанна Астрахань и Казань и надолго обеспечил южные пределы государства от вторжения хищников».

Неизвестный московский летописец XVII века, составленный в 1635 — 1645 годах в окружении патриарха Гермогена, из музейного собрания Российской государственной библиотеки:

"...бояром подлинно стало ведомо, что царь хочет русские полки обойти прямо к Москве и над Москвою промышляти. А по смете и по языком с царем и царевичи и с пашею турских и крымских и нагайских, и черкасских людей 150000 и больши, да вогненного бою было 20000 янычаней. А государевых людей было во всех полкех земских и опришных дворян и детей боярских по смотру и с людьми 50000, литвы, немец, черкас каневских 1000, казаков донских, волских, яицких, путимских 5000, стрельцов 12000, поморских городов ратных людей, пермичь, вятчан, коряковцов и иных 5000. И как царь пошел к Москве, а бояря и воеводы со всеми людьми полки пошли за ними в днище, а шли тихо. И почали бояря и воеводы думати, чтобы как царя обходити и под Москвою с ним битися. И говорит боярин воевода князь Михайло Иванович Воротынский: «Так царю страшнее, что идем за ним в тыл, и он Москвы оберегается, а нас страшитца. А от века полки полков не уганяют. Пришлет на нас царь посылку, а мы им сильны будем, что остановимся, а пойдет всеми людьми, и полки их будут истомны, вскоре нас не столкнут, а мы станем в обозе безстрашно». И на том и положили.

А царь учал думати, что «идем к Москве, а русские полки за нами идут не малые, а татарские обычаи лакомы — пришед под Москву, станем; а люди пойдут в розгон добыватца, а те станут приходить на нас. Поворотимся ныне на русские полки и, побив тех, учнем над Москвою и над городы промышляти безстрашно, не помешает нам ничто». И на том положили. И царь стал, не доходя Похры. А русские полки стали на Молодях. А три тысячи стрельцов поставили от приходу за речкою за Рожаею, чтобы поддержати на пищалех. И царь послал нагаи 40000 на полки, а велел столкнути. И русские полки одернулись обозом. И столь прутко прилезли, которые стрельцы поставлены были за речкою, ни одному не дали выстрелить, всех побили. А полки одернулись обозом, из наряду близко не припустили. И на другой день царь пришел сам. Стал за пять верст. А послал на обоз всех людей. И со все стороны учали к обозу приступати. И полки учали, выходя из обозу, битися: большей полк, правая рука и передовой, и сторожевой, которой же полк по чину. А левая рука держала обоз. И в тот день немалу сражению бывшу, от о бою падоша многий, и вода кровию смесися. И к вечеру разыдошася полки во обоз, а татаровя в станы своя. В третий же день Дивей мурза с нагаи сказався царю похвально и рек: «Яз обоз русский возьму, и как ужаснутца и здрогнут, и мы их побием». И прилазил на обоз многажды, чтоб как как разорвать, и Бог ему не попустил предати хрестиянского воинства. И он поехал около обозу с невеликими людьми разсматривать, которые места плоше, и на то б место всеми людьми, потоптав, обоз разорвати. И из обозу бояря послали сотни. И Дивей мурза своих татар стал отводити. И скачет на аргамаке, и аргамак под ним споткнулся, и он не усидел. И тут ево взяли и с аргамаков нарядна в доспехе. Первую руку наложил на него сын боярской суздалец Иван Шибаев сын Алалыкин и инии мнозии. И татаровя пошли от обозу прочь в станы. А Дивея мурзу привели к бояром, и он сказался яростым татарином, и его отдали держать, как иных языков. И того же дня к вечеру был бой, и татарский напуск стал слабее прежнего, а русские люди поохрабрилися и, вылазя, билися, и на том бою татар многих побили. Да тут же взяли Ширинбака царевича и привели к бояром. И бояря стали спрашивать: «Что царево умышление?» И он им сказал: «Яз де хотя и царевич, а думы царевы не ведаю, думы де цареве ныне вся у вас: взяли вы Дивея мурзу, тот был всему промышленник»..И бояре велели сводить языки. И как привели Дивея мурзу, и царевич стал перед ним на коленках и бояром указал: «То Дивей». И сам сказался. И в полкех учала быти радость великая. А Дивей умышленье царево сказал и то говорил: «Взяли де бы вы царя, и яз бы им промыслил, а царю де мною не промыслить». А царь посылал под Москву языков добывати, и привели человека благоразумна, ему ж бог вложил совет благоизволи умерети и польза души сотворити. И начаше его спрашивать: «Где государь и кто на Москве, и нет ли прибылых людей?» И он в роспросе сказал: «Государь был в Нове городе, а ныне, собрався с новогороцкою силою и с немцы, идет к Москве. А перед государем при мне пришел боярин и воевода князь Иван Федорович Мстиславский, а с ним 40000 войска. И яз пошел, и на Москве учал быти звон великий и стрельба. И, чаю, пришел и государь. А завтра резвые люди будут в полки к бояром». А бояря велели перед зарею из большого наряду стрелять и по набатам и по накрам бить, и в трубы трубить на радости, что Дивея мурзу взяли. И царь устрашился, чает, что пришли в обоз прибылые люди, и того часа и поворотил, пошел наспех за Оку. О, судеб твоих, владыко, и милости твоея, царю небесный! Како сильнии падоша, а немощнии препоясашаяся силою, не до конца на ны прогневался, но избави нас от агарянского насилия. В первый приход оскорби, ныне же обрадова! Бояре же и воеводы и все христолюбивое воинство радостными гласы восклицающе: «Десница твоя, господи, прославися в крепости, десная ти рука, господи, сокруши враги и истерл еси, супостаты». И сию преславную победу возвестили государю царю и великому князю Ивану Васильевичю всея Русии, сущу в Нове городе, послали, с сеунчем князя Данила Андреевича Нохтева Суздальскова да Алексея Старого. А к Москве, к митрополиту Кириллу Московскому и всея России и к боярину и воеводе ко князю Юрью Ивановичу Токмакову, сказати велели же. И бысть на Москве и по всем градам радость неизреченная, молебные пения з звоном. И с радостию друг со другом ликующе.

И как-государь пришел к Москве, и бояр и воевод князя Михаила Ивановича Воротынскова с товарищи по достоянию почтил; последи же, похвалы ради людские возненавидев Воротынскова и измену возложив, свершити его повеле".

Русский историк И. И. Смирнов писал:

"Твердость проявленная Московским государством в ответ на турецкие притязания на Казань и Астрахань, удачные военные действия против крымского хана Девлет Гирея, в рядах которого, как известно, были не только ногайцы (мурза Керембердеев с 20 тысячами человек), но и 7 тысяч янычар, присланных хану великим визирем Мехмед-пашой, наконец, удачный набег донских казаков в 1572 году на Азов, когда они, воспользовавшись разорением города от взрыва порохового склада, причинили турецкому гарнизону большой ущерб, — все это несколько отрезвило султанское правительство. Кроме того, Турция после 1572 года была отвлечена борьбой, которую султану Селиму II пришлось вести в Валахии и Молдавии, а затем и в Тунисе.