Охота на духов - Пейвер Мишель - Страница 25

Торак выпрямился, откинул волосы с лица, и Ренн заметила, как сильно дрожат его пальцы.

— Как ты думаешь, — спросил он, — это может случиться с любым? Или все-таки только со мной?

— Я думаю… да, скорее всего, именно с тобой. Потому что только у тебя есть блуждающая душа. И еще… — Она явно колебалась, но все же закончила: — Потому что ты нарушил клятву.

Торак ждал, когда она пояснит свои слова.

— Помнишь, ты поклялся отомстить за того юношу из племени Тюленя? Поклялся своим ножом, заветным материным рожком с охрой и своими тремя душами? Возможно, когда ты эту клятву нарушил, связь между твоими душами ослабела.

Торак молчал, неотрывно глядя в огонь.

— Послушай, Торак! — Теперь Ренн говорила страстно, почти яростно. — Этого ведь только Эостра хочет! Совсем не обязательно, чтобы так произошло в действительности!Мы не должны допустить, чтобы с тобой это случилось. У нас есть силы, мы вместе можем сопротивляться…

Торак как-то странно посмотрел на нее, но понять, что означает этот его взгляд, Ренн не сумела.

Вскоре сквозь щели у входа в жилище стал просачиваться дневной свет. Вернулся Крукослик. С топотом отряхнув снаружи снег с башмаков, он приподнял полог у двери, впустил внутрь лучи утреннего солнца и сказал:

— Итак, решено. Мы отведем тебя к той горловине, где обитает Тайный Народ. Но не дальше. А потом тебе самому придется искать путь внутрь Священной Горы.

Глава двадцать первая

У Торака не хватило времени как следует переварить все то, о чем ему поведала Ренн. После слов Крукослика все племя моментально пришло в движение; люди бросились готовить сани и запрягать в них собак.

Торака и Ренн отвели в сторонку и велели переодеться в одежду, «более приличествующую для посещения Священной Горы». Торак быстро переоделся и вышел наружу. Небо было затянуто тучами, и горные вершины совсем скрылись из виду, но сердце у него в груди по-прежнему сжималось от ощущения их близости.

Затем из жилища появилась Ренн. Она явно чувствовала себя неловко в новой одежде. Теперь на них обоих были нательные рубахи и тонкие штаны из кожи гагары пухом внутрь; этот пух отлично согревал тело в любой мороз. Верхняя одежда состояла из длинной, по щиколотку, парки из мягкого оленьего меха, подпоясанной широким кожаным ремнем; носки и внутренние рукавицы были вязаными — из мягкой и легкой шерсти мускусного быка, как объяснили им люди из племени Лебедя; им также дали высокие прочные башмаки и рукавицы из эластичной, но крепкой кожи; для шитья таких рукавиц, как им сказали, использовали шкуру, снятую с оленьего лба.

Чтобы изготовить такую замечательную одежду, требовалось, должно быть, немало дней. И когда Торак сказал это вслух, Ренн как-то странно на него посмотрела и пояснила:

— Неужели ты не догадался? Это же было сшито специально для Ночи Душ! Они отдали нам одежду, сшитую для духов.

К ним подошел Крукослик. Вид у него был весьма мрачный. Еще бы, его стоянке угрожает сама Эостра! Он сказал, что сам с ними не пойдет, а провожатыми у них будут люди из племени Лебедя, которые зайдут с ними в Горловину настолько далеко, насколько осмелятся.

Затем Крукослик познакомил их с предводителем этих смельчаков, которого звали Джуксакай. Это был маленький и довольно хрупкий с виду человечек, который несколько смущенно поглядывал на Торака и Ренн из-под постоянно нахмуренных бровей. Мотнув головой, он сказал Ренн, что она поедет в санях его сына, а Торак — в его санях. Торак поблагодарил его за помощь, но Джуксакай только еще больше нахмурился и покачал головой.

Когда Торак уже сел в сани, Крукослик сказал:

— Лучше бы ты все-таки отказался от своей затеи, Торак. Не ходил бы ты туда!

— Неужели ты так уверен, что она меня победит? — спросил Торак.

— Я уверен в одном: ты человек, безусловно, очень храбрый, но глупый. Такие люди в Горах долго не живут. Надеюсь, впрочем, что на твой счет я все-таки ошибаюсь. — И Крукослик, коснувшись шкурки своего покровителя зайца, отошел от саней. — Прощай, Торак. И пусть твой хранитель всегда бежит рядом с тобою!

Джуксакай крикнул что-то своим собакам, и сани тронулись.

Весь день они с грохотом тряслись по льду — сперва вверх-вниз по склонам холмов, а потом все время вверх, уже по склону самой Горы. Вершины Высоких Гор по-прежнему прятались в плотных облаках. Вороны Рип и Рек некоторое время летели рядом с Тораком, но потом вдруг куда-то исчезли, словно их кто-то позвал. Волка нигде поблизости заметно не было.

«Интересно, — думал Торак, — а не почуял ли Волк запах того филина, который так напугал Ренн? Не пустился ли он за ним вдогонку?»

Пронзительный ветер выбивал из глаз слезы. Тучи сгущались, и от этого настроение Торака становилось все более мрачным. В голове у него крутились слова Ренн о том, что он может пропастьво тьме среди звезд.

«Вечно живой, — сказала она. — И вечно одинокий».

На ночлег они остановились в каменистой лощине; невидимые Горы стеной возвышались над ними. Дальше на санях ехать было невозможно. Отсюда им предстояло идти пешком.

Люди Лебедя быстро устроили убежище, поставив сани на попа и накрыв их шкурами, которые придавили камнями. Деревьев в этих местах не было, однако костер они разожгли мгновенно. Торак спросил, что они используют в качестве топлива, и Джуксакай показал ему похожее на вереск растение, которое, по его словам, может гореть даже мокрым. Он также указал Тораку на отпечатки копыт мускусного быка и на оставленные этим могучим животным клоки шерсти, зацепившиеся за колючую траву.

— Осторожней, — предупредил он. — Эти быки бегают быстрее бизонов и способны взобраться на такой крутой склон, какого и тебе не преодолеть. На них только Тайный Народ охотится; а мы лишь собираем их шерсть.

Люди из племени Лебедя отлично владели искусством подледного лова, а замерзшее озеро изобиловало налимом и гольцом, так что ужин был сытный. Даже Джуксакай немного оттаял и рассказал Тораку и Ренн, что люди его племени издавна охотятся в Горах, пользуясь обыкновенной пращой. Он также показал им свой племенной оберег — браслет, сплетенный из полосок лебединой кожи, выкрашенный красной краской.

— Племя Лебедя, — сказал Джуксакай, — использует в качестве амулетов разные части тела лебедя, своего покровителя: дети, например, носят его когти, мужчины — браслеты из его кожи, а женщины — перья; клюв лебедя всегда достается вождю племени.

После ужина Джуксакай велел Тораку и Ренн непременно «искупаться в пару», как он это называл, для чего нужно было сесть у самого костра, с головой накрыться шкурами и, понемногу капая водой на раскаленные камни, вдыхать пар. Сами люди Лебедя в «купании» участия не принимали, а просто спокойно сидели вокруг и наблюдали, храня несколько гнетущее молчание.

После «купания» Торак спросил у Джуксакая, почему его племя им помогает.

— Мы помогаем не вам, — был ответ. — Мы помогаем себе.

— Что ты хочешь этим сказать? — с тревогой спросила Ренн.

Джуксакай некоторое время молча смотрел на Торака, потом пояснил:

— Ты ищешь в Горах Пожирательницу Душ. Когда она возьмет тебя в плен, то, возможно, все-таки пошлет оттепель, и «рогатые» смогут наконец поесть.

Только тут до Торака дошел смысл этого «купания в пару»: значит, их попросту подвергли ритуальному очищению! Он криво усмехнулся:

— Значит, вы меня ей как бы в жертву приносите?

Джуксакай не ответил.

Ренн была явно потрясена, но тоже промолчала.

Ночью собаки вели себя очень беспокойно, и спал Торак плохо. Ренн, видимо, тоже; во всяком случае, утром она выглядела усталой и старалась не встречаться с Тораком взглядом. Он чувствовал, что давно уже возникшее между ними напряжение все усиливается. Понимая, что Ренн скрывает от него нечто весьма неприятное, он все думал, когда же наконец она наберется мужества и все честно ему расскажет.

День снова был пасмурный, и Горы по-прежнему скрывались из глаз. Люди Лебедя все продолжали подниматься по заснеженному берегу стремительного горного ручья, и порой подъем был таким крутым, что Тораку и Ренн приходилось карабкаться на четвереньках. Они запыхались и тащились позади всех.