Игры короля Филиппа (СИ) - "Elair" - Страница 49

   Волк выдохся - он почти достиг спасительного перелеска, когда споткнулся от усталости, перекувыркнулся через бок и тогда собаки обступили его со всех сторон. Надежды больше не было. Он стоял в кругу из псов и лошадей, припадая к земле, утробно и хрипло рыча, он скалил зубы и отчаянно бросался на тех борзых, что пытались ухватить его за шкуру - эти смелые и отважные собаки, попробовавшие силы в бою не с одним волком. Те, что были трусливей, просто звонко лаяли, иногда ложно кидаясь на врага, отвлекая внимание на себя. Стоило только раз попасться на эту уловку и волк оказался придавлен к земле тройкой самых задиристых псов - потом началась грызня.

   Люди (все, кроме Сэйлина и Адри) смеялись над тем, как матерый отбивается, несмотря на раны, мертвой хваткой вгрызается в собачьи морды и теряет кровь и силы в неравной борьбе. В карих глазах зверя больше нет страха и ненависти - они пустые и бездумные, точно у мертвеца. Винсент, бывало, изредка охотился в горах, но это был всегда равный бой - один на один, где он сам мог стать добычей, где противники уважают друг друга, соревнуются в силе и ловкости - в таких сражениях и смерть и победа достойны уважения, а удача на стороне правого. Здесь же была не охота - убийство.

   Винсент с трудом заставил себя отвернуться от волка, который уже давно не пытался никого кусать, а просто лежал, удерживаемый собаками, тяжело дыша с пеной у рта, весь в сухой пыли, крови и собачьей слюне. Адри посмотрел на Ферье и по взгляду понял, что пора. Он перекинул ногу через седло и спрыгнул на землю; кто-то из егерей тут же подал ему струнку - короткую палку, с привязанной к одному концу веревкой.

   Сэйлин легко спешился, подошел к волку со стороны хребта, отпустился на одно колено и, ухватив за уши, навалился на него, прижал телом к земле.

   - Ваш выход, барон! - воскликнул король, уже провозглашая его победителем.

   Адри сглотнул, не чувствуя ног, сделал несколько шагов к волку - тот слабо дергал головой, все еще пытаясь развернуться и укусить человека, надежно удерживающего его. Пасть волка была раскрыта, розовый язык испачкан землей и рыжей шерстью и, стараясь от нее избавится, зверь скоро сглатывал, слабо рычал, потом снова беспомощно трепыхался в руках графа.

   - Чего вы возитесь, Адри? - подначивал Филипп. - Смелее! Свяжите же его и подарите своему королю!

   Винсент наклонился, ловким движением сунул палку в пасть волка, и сильные челюсти судорожно сцепились на ней, словно это она была виновата во всем, она, струнка - самый ненавистный и злобный враг всех загнанных и замученных человеческой жестокостью волков. А карие глаза смотрели на Адри, точно на убийцу.

   Винсент обмотал морду волка веревкой так, что тот больше не мог кусаться - мог только дальше впиваться зубами в бездушную деревяшку и исходить слюной и ненавистью.

   Ферье дал собакам команду - отпустить, и они тут же разбежались, рыся вокруг добычи и довольно помахивая хвостами, точно щенки на прогулке. Сегодня они заслужили похвалы своих хозяев и лакомство из их рук - им будут трепать загривки, ласково хватать пальцами за длинные морды и бросать лучшие кусочки мяса.

   Общими усилиями Винсент и Сэйлин связали лапы матерого - это было непросто; волк оказался здоровым крупным самцом, к тому же едва собаки отпустили его, он сразу начал брыкаться, точно строптивый козленок в руках мясника. Однако довольно скоро силы покинули его и Адри, без особого труда поднял связанное животное с земли, удерживая руками под живот, поднес к королю. При виде матерого, конь Филиппа боязливо поджал уши и всхрапнул, переступил с ноги на ногу, но монарх успокоил его лишь одним движением руки, натянувшей поводья.

   - Ваше величество, - Адри склонил голову перед королем в знак глубочайшего почтения, но скорее не по велению сердца, а потому, что этого требовал этикет, - позвольте мне преподнести вам этого волка, как символ моей преданности.

   - И это все, что вы можете мне сказать, барон? - с улыбкой спросил монарх, как спрашивают: не зайдете ли вы ко мне в гости? - небрежно и шутя.

   Винсент поднял глаза на короля, и после недолгой паузы тихо добавил.

   - Как знак моей любви к вам, о, мой король.

   - Ваш подарок принят, Адри, - благосклонно кивнул Филипп, после чего двое егерей помогли поднять волка на седло и надежно приторочили, чтобы во время скачки зверь не упал.

   Ботри с каким-то странным сожалением в глазах смотрел на Адри, Ферье один раз недовольно хмыкнул за его спиной, остальные наблюдали за королем и его фаворитом с тайным наслаждением. Винсент знал, что своей заминкой он дал повод для скверных сплетен на две недели вперед, если не на месяц - завтра дворяне будут говорить об этом во всей Онтальи: фаворит короля уважает монарха, но не любит его. Но оказалось, что самого Филиппа подобная перспектива совершенно не устраивала, но об этом Винсенту не посчастливилось узнать только лишь через час, когда на берегу реки Марсаль король пожелал устроить пикник.

   Прямо на земле разложили чепраки и покрывала для знати, заставили разнообразными яствами и в мехах принесли лучшего вина. Тут же, на поляне, жарили фазанов и перепелов, подавая их свежее мясо к столу прямо с обгоревших деревянных жердей.

   Филипп уложил голову барона к себе на колени, и пока тот сгорал от стыда, на глазах у всех кормил его со своих рук, время от времени легко и игриво целовал, словно разделяя с ним приятный вкус пищи, и снова кормил. Адри краснел, в десятый раз мысленно проклял эту охоту, а еще он не смог смотреть в глаза Ферье, который старался держаться поодаль, и даже сидел от монарха дальше всех. Граф был так невозмутим и спокоен, словно его вообще ничего не интересовало.

   - Вы готовы к завтрашнему балу, дорогой брат? - между обсуждениями охоты, поинтересовался у принца король. - Я созвал даже мелких дворян, которых в глаза не видел.

   Ботри отчего-то бросил на Винсента рассеянный взгляд и, дожевав виноград, кивнул.

   - Я готов, мой король, только вот никак не могу привыкнуть к тем сюрпризам, которые вы устраиваете на этих балах. Иногда мне кажется, что все пышные большие пиры устраиваются вами только ради какой-нибудь шокирующей шутки.

   - Как хорошо вы меня знаете, ваше высочество, - рассмеялся Филипп, погладил Адри по волосам, точно собаку. - Право слово, мне с годами становится скучно от вашей догадливости. Приходится чрезмерно изощряться, чтобы выглядеть хоть каплю непредсказуемым.

   - О, вам даже стараться не надо, ваше величество, - парировал Ботри.

   Все засмеялись, а Винсент закрыл глаза - сейчас ему проще было изображать ленивое блаженство, лишь бы не видеть своего позора, не понимать, что он - вещь, красивая кукла, которая сегодня особенно сильно интересует короля. Но что было еще хуже, что под одеждой Адри плечом чувствовал налившуюся кровью плоть Филиппа, и при этом монарх беззаботно болтал с принцем. Иногда его пальцы забирались Винсенту волосы и, легко дразня, ласкали кожу на затылке - в такие моменты в паху Адри разливалось знакомое тепло, а на душе делалось особенно скверно. Он думал о Ферье, о его нежном взгляде, о его словах, сказанных осторожно и тихо - они растревожили все чувства Винсента, не давали покоя; он все еще размышлял, каким образом им обоим сбежать от Филиппа хотя бы на четверть часа.

   - Вы уснули, Винсент?

   Адри открыл глаза, и немного щурясь от слепящего солнца, взглянул на Филиппа.

   - Простите, ваше величество, - сказал он чересчур ласково, - я утомился, но через час буду в порядке.

   - Будьте в порядке к вечеру. - Король коснулся пальцами губ Винсента, и ему показалось, что Филипп вот-вот склонится над ним и поцелует уже не в шутку, а потом здесь же и возьмет - таким страстным был взгляд короля, и таким невозмутимым его лицо. - Волка я вам возвращаю - делайте с ним то, что сочтете нужным. А от вас я хочу получить совсем иной подарок.

   Адри вздрогнул от этих слов, сел прямо и, почувствовав, как его щеки полыхают от смущения, обвел взглядом присутствующих. Господи, они все, все смотрели на него с многозначительными улыбками. О да, король получит от Адри сегодня свой подарок, и даже намерен взять больше, чем Винсент способен дать - наверняка заставит смотреть себе в глаза, пока будет вминать его молодое и горячее тело в постель своим.