Игры короля Филиппа (СИ) - "Elair" - Страница 48

   - Барон, я хочу, чтобы сегодня именно вы сострунили для меня матерого, - Филипп улыбнулся Винсенту в тот момент, когда Ферье на Эмире остановился в трех четырех ярдах позади Адри.

   - Барон не справится с этим в одиночку, - подметил граф, встретившись с королем упрямым взглядом.

   - А вот вы и поможете ему, Ферье, - ласково сказал король и его приказ перебил лай своры Ботри. Принц в полголоса велел ловчему отвести собак в сторонку, но Филипп даже не заметил этого. - Будете держать волка за уши, граф, пока барон сунет ему в зубы струнку. Мне будет жаль, если паршивец кому-нибудь из вас оттяпает пальцы.

   - Мы с графом будем осторожны, ваше величество. - Адри слегка поклонился королю и Ферье последовал его примеру.

   Филипп широко улыбнулся:

   - Я надеюсь на вас, господа, - сказал он снисходительно, разворачивая своего вороного холеного жеребца и направляя его рысью к замешкавшемуся с собаками принцу. - Мой дорогой брат, - крикнул он, - если вы не будете знать, за какой сворой следовать - вы испортите нам все удовольствие, - и король принялся подтрунивать над принцем в сотый раз объясняя, что преследовать зверя он будет со стороны поля.

   Адри и Ферье остались ненадолго одни и с любопытством наблюдали за этой забавной сценой. Супруга Ботри вместе с послом Рафины оживленно учувствовали в споре и отнюдь не на стороне Юстиана.

   - Ботри терпеть не может охоты, - негромко сказал Сэйлин, подводя Эмиру вровень с Каро и вскользь улыбнувшись Винсенту. - Бедный принц, из года в год он вынужден постигать сложную науку охотника, и Филипп знает, что его дражайший кузен не терпит таких вещей как вставать спозаранку, травить зверя, мерзнуть на ветру и скакать верхом. При его грузном телосложении это просто пытка. Представляете, каково ему сейчас слушать нравоучения короля?

   Винсент невольно засмеялся, и вдруг Ферье задержал на его лице долгий нежный взгляд. Когда Адри заметил это, Сэйлин отвернулся, чуть погодя поправился в седле и стал нарочито наблюдать, как помощники отстегивают собак с привязи.

   - Вы когда-нибудь связывали волка, Адри? Если нет, то лучше откажитесь - я все сделаю сам.

   - Вы так беспокоитесь о моих пальцах? - Винсент с замиранием сердца ожидал еще одного подобного взгляда от Ферье, но тот делал вид, что вообще ничего не произошло. Но не мог ли Адри обмануться столь жестоко? С одной стороны было невозможно, что бы граф внезапно воспылал любовью к нему, с другой - для такой щемящей нежности в глазах иных причин кроме любви не бывает. Вся охота разом вылетела из головы Адри, и сейчас он готов был отдать жизнь всего лишь за еще один такой миг, за один именно такой, полный ласки взгляд Сэйлина Ферье. Увы, он снова обманывал себя, а спустя минуту уже был твердо уверен: ему померещилось.

   - Ваши пальцы меня интересуют меньше, чем ваша шея.

   Граф усмехнулся, но эта усмешка была вызвана не презрением к Винсенту, просто Ботри от праведного гнева и стыда так смешно побагровел, что король плюнул на все тщетные попытки вбить в голову принца все прелести травли зверя, и переключил свое внимание на супругу Юстиана, осыпая ее умелыми, но сомнительными комплиментами.

   - Если быть точнее, то меня интересует моя шея, - поправился Ферье. - Если волк вас укусит, Филипп скажет, что я нарочно не удержал зверя. Боюсь, что в этом случае домашний арест покажется мне безобидной детской шуткой.

   - Я не позволю, чтобы с вами случилось что-то плохое, - очень серьезно заверил Винсент, с трудом подавляя в себе слабую злость, которую вызывали в нем воспоминания о синяках на лице Сэйлина.

   - Вы ничего не сможете сделать, - твердо ответил граф, и в этом была истина, которую знали они оба.

   Король тем временем уже возвращался к ним - продолжать эту беседу дальше не следовало.

   - Мы так давно не оставались с вами наедине, - сказал Ферье так тихо, что даже Винсент едва расслышал его слова. - Я намерен сегодня загнать оленя для короля, но и вам от всего сердца желаю удачной охоты, барон.

   Сэйлин развернул коня, уступая Филиппу место рядом с Адри, который утратил всякую холодность и теперь растерянно смотрел ему вслед. Слова графа бились в мозгу, точно натянутая струна и Винсент пытался сообразить, как бы остаться с Ферье наедине хотя бы несколько минут, в то время как лес кишел людьми и собаками. Намек Сэйлина он понял без труда. Им необходимо было поговорить.

   - Ферье снова донимал вас? - вкрадчивый голос короля привел Винсента в чувство.

   Он хотел ответить "нет", но подумал, что правильнее будет сказать:

   - Да. Граф, знаете ли, ведет себя в своей обычной манере. Не упустит случая изойти ядом по любому поводу.

   - Кажется, вы говорили, Адри, что это развеет вашу скуку, - Филипп проводил взглядом лошадь Сэйлина, которая переходила через овраг, и слабо улыбнулся, когда граф почувствовал это, повернул голову и вздрогнул, будто испугавшись холодности серых глаз. Король внимательно взглянул на Винсента, только уже без улыбки. - Скажите, Адри, вы находите графа красивым?

   Винсент затаил дыхание и разом сообразил, к чему был задан этот вопрос. Филипп не мог ничего знать об их связи, но чутье у него было, что у охотничьей собаки, и Адри понял: король все равно узнает правду - это только дело времени. Теперь оставаться даже на пару минут наедине с Ферье было опасно. Теперь нужно было врать, не моргнув глазом, не тушуясь, не позволив даже тени сомнения мелькнуть в глубине взгляда.

   - Я ценю в людях духовную красоту более телесной, ваше величество, а с этой позиции граф непримечателен ничем. Он, безусловно, красив лицом и это редкая притягательная красота способна завладеть разумом поначалу, но потом она словно отталкивает. Граф принадлежит вам, Филипп, и признаться, я никогда не задумывался о его достоинствах. Меня, знаете ли, с самого начала довольно полно занимали его недостатки. Особенно скверный характер.

   Король довольно прищурился и, увидев усмешку на губах монарха, Винсент думал: "Лжец. Какой же я лжец! Как могло со мной случиться такое? Каким образом я превратился в подобие Ферье?" Все это было ужасно и угнетало Адри, делая его еще более открытым и беззащитным перед Филиппом.

   - Вы ненавидите его, барон? - напористо спросил монарх.

   - Нет, - ответил Адри, немного растерявшись. Он перехватил поводья в руке. Каро медленно переступил с ноги на ногу и фыркнул. - Мне жаль графа.

   - Жаль? - повторил эхом Филипп, пытливо глядя прямо в глаза Винсента и даже не моргая, и в этот момент спасительный призывной стон охотничьего рожка разнесся над опушкой, что означало - зверь близко и вот-вот выскочит из перелеска.

   Среди людей лошадей и собак началась суетливая возня, как у хищников в предвкушении крови.

   - Расскажете мне об этом сегодня вечером, Адри, в моей постели, - король улыбнулся, и Винсенту не понравилась эта улыбка - он понял, что монарха более всего забавляет охота не на волков и оленей, совсем не на них.

   Винсент кивнул, после короткого замешательства заставил себя благодарно улыбнуться. Потом они с Филиппом заняли свои места и сосредоточились на происходящем, от которого Адри почему-то морально подташнивало. Он встал вровень с Ферье - они быстро обменялись понимающими взглядами и Винсент почувствовал, как тяжесть на его сердце ослабла, будто руки заботливого лекаря коснулись больного места, исцелили, помогли. Он хотел сказать спасибо Ферье и сказал бы, но не выпало случая.

   Волк выскочил из кустов в ста футах от них и тут же бросился прочь, пытаясь скрыться в полосе жухлой травы, что пересекала поле поперек горизонта. Собаки визгливо заскулили, подняли лай, и несколько хозяйских голосов, прозвучавших почти одновременно, восторженно приказали: "Ату!" - и спустили смерть с поводка.

   Ферье ударил пятками в бока Эмиры - раньше всех сорвался с места. Началась общая погоня: тридцать людей, шестьдесят собак и двадцать лошадей - и все на одного до смерти напуганного измученного зверя, желание которого понятно и незатейливо - ему просто очень сильно хочется жить. Глядя, как собаки гонят по полю серого ощерившего волка, Винсент задыхался от жалости, он словно сам был тем волком - убегал, спасался, хотел свободы, но судьба была уже предрешена. Его самого уже давно и поймали и сострунили, и он не имел права на жалобы. И что такого собственно случилось? Король пожелал барона вечером, Филипп по обыкновению возьмет его сегодня, и наверняка Адри даже понравится, будет жарко и стыдно, долго и утомительно, будет не в первый и не в последний раз... Но все-таки, Винсент никак не мог привыкнуть ни к ласковым рукам Филиппа, ни к его властным губам, мягким речам и внушительному естеству, что порой ассоциировалось у него горячим длинным колом, которым его и пытали и подчиняли, и ввергали в пучину преступного наслаждения на осколках прежней душевной ненависти. Если бы король был жестче с ним и мягче с Ферье Адри, возможно, смог бы даже полюбить Филиппа - нет, не так, как Сэйлина, не так, как любят желанных и родных, но, по крайней мере, он смог бы входить в спальню короля без отвращения, неловкости, без лживой приветливой улыбки на губах.