Игры короля Филиппа (СИ) - "Elair" - Страница 46

   Винсент не смог сдержать горькой улыбки. Он помотал головой, обернулся, чтобы увидеть, как граф медленно выбирается из-под одеял, подходит к серебряному тазику для умывания, в котором со вчерашнего дня не меняли воду.

   - Вы требуете невозможного от меня, - произнес Адри, но Ферье в ответ молча указал рукой в сторону камина, напоминая, чтобы Винсент просто убирался вон.

   Когда Адри следующим вечером увидел короля, то был спокоен, спокоен настолько, что отвечал на будничные вопросы монарха сухо и односложно, почти не чувствуя той лютой ненависти, которая палила его голову, когда он смотрел на синее пятно на щеке Ферье. И все равно, Винсент ненавидел Филиппа - тихо, холодно, глубоко в душе, почти приравнивая это странное новое чувство к безразличию. Он запутался в том, к кому и что должен чувствовать: Ферье требовал от него ненависти, а он любил, король - любви, а он ненавидел. Через две недели Адри признался сам себе, что попал в сложную и, по сути, тупиковую ситуацию, но отказаться от Сэйлина он по-прежнему, то ли не мог, то ли не хотел. Благо за это время он всего лишь дважды побывал в постели Филиппа и стоически отыграл свою роль не столько страстного, сколько покорного любовника. Свободные дни Адри проводил за химическими экспериментами и учебником Морела, дважды выезжал на Каро в парк, побывал один раз у дикого ручья, но с Ферье они больше не встречались. Казалось, что Сэйлин навсегда исчез из жизни Винсента, из жизни короля, исчез из Летнего дворца, и хотя Адри знал, что граф просто не покидает своих покоев, ему было так тоскливо, точно Ферье умер. Все последние три дня Адри размышлял об этом. Вот и сейчас тоже, стоя у дальнего окна рабочего кабинета короля, и глядя, как в рыжей листве парка умирают последние отблески раскаленного осеннего заката, он вспоминал их последний разговор с Ферье. Улыбка - печальная и слабая не сходила с ровных губ Винсента Адри - королевского фаворита и очень несчастного человека. Он стал во многом похож на Сэйлина: с некоторых пор одевался роскошно и с изяществом, научился притворству и лжи, улыбаться, когда хотелось выть, и любить, когда не хотелось ничего, но Винсент не смог окончательно смириться с таким положением.

   Он обернулся, спокойно взглянул на отточенный профиль Филиппа, задумавшегося над письмом к Ботри - в последнее время король усиленно вел переписку с принцем и старался никого не посвящать в ее содержание.

   Словно почувствовав взгляд своего фаворита, король, не поворачивая головы, спросил:

   - Вы о чем-то хотите попросить меня, барон? Вы со вчерашнего дня чересчур печальны. Вы здоровы?

   - Да, ваше величество.

   - Ну вот, опять, - в голосе короля послышалось раздражение. Он быстро запечатал письмо, обернулся и взглянул на Винсента так проницательно, что у того побежали мурашки по спине. - Сколько раз просить вас, барон, называть меня по имени пока мы одни?

   Адри сглотнул и почти виновато опустил глаза.

   - Простите, - сказал он тихо, стараясь не дрожать от того, как решительно к нему подходит Филипп.

   Король развернул Винсента за плечи лицом к себе и заглянул в глаза.

   - У вас отстраненный взгляд. Я вижу его уже десять дней, Адри. Перестаньте мучить мое бедное влюбленное сердце и потрудитесь объясниться. Вы остыли ко мне. Все стало даже хуже, чем в первый день.

   Винсент молчал, неловко закусив губу и мечтая только о том, чтобы король убрал свои руки с его плеч. Но, увы, Адри знал, чем кончается подобная нерешительность в ответах - Филипп уже ловко и уверенно расстегивал пуговицы его бархатного серого камзола.

   - Видит бог, я был терпелив, - пояснил он, стаскивая одежды с Винсента. - Вы упрямы даже больше, чем благородны, оказывается. Я недооценил вас, барон, а раз так, то сегодня я считаю, что вам просто необходимо дать хорошую разрядку, и я не слезу с вас до тех пор, пока вы не скажете мне, в чем дело.

   Филипп остановился, терпеливо ожидая, когда его угроза подействует - она не могла не подействовать - Винсент не жаждал любви короля и такого не заметил бы только дурак. Вот уж кто-кто, а король дураком не был, он видел Адри насквозь.

   - Я задыхаюсь здесь, во дворце, без дела, - Винсент сознался в этом и почувствовал, как напряжение последних дней медленно отпускает его - точь-в-точь, как руки Филиппа сейчас.

   - И это все? - не поверил король. - Не пытайтесь меня обмануть, Винсент. Вы ведете себя так с тех пор, как я запер под замок Ферье.

   Последние слова хлестнули все нервы Адри жгучей волной - и сердце зашлось в груди от страха. Он слишком поздно понял, что, забыв осторожность, отвел глаза и задышал чаще, чем следовало это делать. Это было ошибкой. Это выдало его сейчас.

   - Я ревную вас к Ферье, - скверно щурясь, сказал Филипп, сказал холодно, с напористостью обиженного любовника. - И раз граф занимает ваши мысли настолько, что вы игнорируете знаки моего внимания, я думаю, ему стоит уехать. Я решил отослать Ферье из Онтальи.

   Слова возражения застряли у Адри в горле. Он судорожно соображал, что делать, как убедить монарха изменить своему решению и при этом не рассердить его еще больше. Прикинуться ласковым и страстным Винсент не мог - король не поверил бы в это и эффект, скорее всего, был бы обратным. Да и врать, Адри, похоже, толком не всегда удавалось. И вдруг ответ встал перед ним, как нечто совершенно очевидное - ведь самое лучшее, что Винсент всегда умел делать это - говорить правду.

   - Разве граф не забавляет вас, Филипп? - Винсент спокойно смотрел в глаза короля, не лукавя и не тушуясь, и это поначалу даже немного озадачило монарха, а минутой позже сделало его снисходительнее к упрямству своего фаворита. Голос Адри стал вкрадчивым, на губах заиграла улыбка: - Я так привык, что Ферье брызжет ядом направо и налево, что невольно ощущаю, будто без этой флегматичности мне чего-то не хватает. Вам же нравиться наше противоборство - явное или открытое, вы испытываете удовольствие...

   Король с согласной улыбкой прижал Винсента к стене и, припав жадными губами к обнаженной шее, стал целовать.

   - И теперь, когда я принадлежу вам, жалкие попытки Ферье сжить меня со свету особенно веселят вас, Филипп. - Тяжело дыша, Винсент шарил руками по спине короля, прижимая его ближе, жарче, улыбаясь, точно сумасшедший и радуясь, что король не видит эту мерзкую страшную улыбку, похожую на оскал. И Адри знал, что нужно говорить, и как нужно говорить, чтобы вернуть Сэйлина: - Он столько унижал меня перед вами, что изгнание стало бы для него слишком простой платой за его спесь. Только это ваша победа, Филипп, а не моя. Предоставьте нас друг другу для честной и равной борьбы, и если я выиграю я почту за честь насладиться своим заслуженным правом любить вас. К тому же, пререкаться с графом - хоть какое-то полезное занятие для ума.

   Филипп отстранился.

   - Как увлекательно вы это говорите, барон, - сказал он со странным подозрением и серьезным взглядом.

   Адри не очень понял, что вызвало такую резкую перемену в поведении монарха, и уже было хотел спросить, но в кабинет постучали.

   - Оденьтесь, - тихо приказал король, потом хмыкнул и развернулся лицом к двери. - Войдите!

   Бледный, напуганный Лассон шагнул через порог. Он с поклоном поднес королю письмо на серебряном чеканном подносе для корреспонденции и едва вымолвил: "Срочное послание из Ашайре, ваше величество". В другой момент Адри бы рассмеялся над робеющим мальчишкой, впервые представшим перед королем, но сейчас полураздетый и обеспокоенный судьбой Ферье, он меньше всего был расположен к веселью. А взгляд короля задержался на молоденьком лакее несколько дольше, чем если бы перед Филиппом стоял старый тощий Освальд, всегда прямой, как жердь, и невозмутимый, как большинство лакеев.

   Поддев мизинцем край конверта, Филипп привычным отточенным движением руки распечатал письмо и, развернув, бегло пробежался глазами по рваным, неказисто исписанным строчкам. Винсент видел, как король нахмурился, плотно сжал губы. Это напугало Лассона еще больше, и он бросил на Адри жалобный взгляд, словно моля о защите еще до того, как Филипп впадет в ярость. В какой-то момент Винсент и сам был уверен в этом. Он застегнул камзол, мягко улыбнулся мальчишке-лакею, и встал справа от короля.