Игры короля Филиппа (СИ) - "Elair" - Страница 35

   Оставшись наедине с королем, Винсент с трудом заставил себя посмотреть монарху в глаза, а Филипп молчал так долго, что от этого становилось дурно. Король спокойно и словно любуясь правильными аристократическими чертами лица Адри, сделал шаг ближе - его дыхание обожгло скулу Винсента, заставило собраться и даже на миг забыть о ссоре с графом.

   Они стояли так какое-то время, не нарушая молчания.

   - Вы дрожите, барон, - прошептал Филипп немного холодно. - От вас пахнет вином.

   - Я много выпил, ваше величество, - виновато заметил Адри, выпрямившись, точно струна, глядя перед собой, видя только огромного орла над камином и отблески огня на его коричневых блестящих перьях.

   - То, что сказал Ферье, правда?

   - Да.

   - Вы уверены?

   - Да.

   - Хорошо. Иначе бы я ему голову оторвал.

   Адри вздрогнул и взглянул в лукавые и очень внимательные глаза монарха.

   - Вы можете не приходить на бал, барон. Проведите завтрашний день так, как считаете нужным.

   - Спасибо, ваше величество, - Винсент совершенно не почувствовал облегчения. Рука короля мягко коснулась его руки, пальцы легко пробежали по ребру ладони.

   - Но я хочу, чтобы вы поужинали со мной послезавтра. Ровно в девять в бело-голубой столовой. Вы не забудете?

   - Нет, ваше величество.

   - Что ж, прекрасно. Спокойной ночи, Винсент, - эти слова прозвучали подобно нежному шелесту, а потом Филипп просто ушел.

   - Спокойной ночи, ваше величество. - Винсент стоял посреди кабинета один, безупречно трезвый, в небрежно заправленной рубахе; он был совершенно опустошен, и пустота эта была пронзительно звонкой, какой-то очень странной. Злость, страх, боль - все как будто разом улеглось в нем, сменившись спокойным сонным безразличием, ненавистным ему больше всего на свете. Адри сделал три шага до стола, обессилено сел на пол, положил локти на широко расставленные ноги, смотрел перед собой ничего не видящими глазами - он обхватил голову руками и, размышляя о Сэйлине, в таком положении провел больше часа.

   Он не помнил, как седлал коня, как покинул Летний дворец и гнал Каро во весь опор через поля к Ашайре, рискуя заплутать в темноте. Когда Адри достиг виноградников, ночной мрак уже отступил, а сизые сумерки готовили мир к приходу рассвета - в это короткое время к людям всегда приходят прекрасные красочные сны: и к Филиппу, и к Ботри и, наверное, даже к Ферье. Потому что и после такой мерзости, что граф совершил, он, по мнению Винсента, умел спать сном невинного ребенка.

   Ферье. Ферье. И снова - Ферье... Адри нужно было с кем-то поговорить, чтобы попросту не сойти с ума. Неважно с кем, пусть даже с Морелом, с Танаром, с ветром, полями, небом, с самим дьяволом! Лишь бы унять эти невыносимые муки израненного сердца и растоптанной любви! Мог ли Винсент знать, что ждет его в будущем? Когда-нибудь смерть снова склонится над ним слишком низко, только в следующий раз не отступит и ухватит за горло - не веревкой, так клинком.

   Морел встречал Адри на пороге своей спальни на босу ногу, в одной мятой достающей до колен сорочке, взъерошенный, небритый и постоянно зевающий.

   - Бог мой, барон, что стряслось? - Молчаливая горечь в карих потемневших глазах Винсента пугала всех, кому не посчастливилось увидеть ее за последний час. - Да вы сейчас того и гляди упадете! Входите. Входите же! Росэм! - Морел приказал слуге принести вина, чего-нибудь съестного в плетеной ивовой корзинке, а сам усадил Адри в кресло, рядом с массивной старой кроватью из серого потрескавшегося дерева.

   - Что случилось? - допытывался маркиз, натягивая на плечи жилет из волчьих шкур. - Филипп за что-то разгневался на вас?

   Винсент покачал головой и сжал пальцы в кулаки, словно пытаясь так отогреть замерзшие руки, на которые он смотрел уже несколько долгих мгновений.

   - Мне нужен ваш совет, Морел, - и после затянувшегося молчания, Адри рассказал все, что произошло этой ночью, не упомянув лишь о том, что фаворит короля был с ним в постели далеко не ласков.

   Маркиз хмурил косматые брови, морщился, шептал что-то себе под нос на рафинском и качал головой.

   - Сэйлин, Сэйлин. Я знал, что это чудовище зайдет так далеко. Но вот почему он вас остановил в последний момент - загадка.

   - Мне кажется, что несмотря ни на что, граф в глубине души - хороший человек, - неуверенно, совсем не уверенно сказал Адри, прислушиваясь к шагам Росэма на лестнице, к его тяжелой отдышке и оханьям - бегать наверх башни по крутым ступенькам ему уже в силу возраста давно стало невмоготу, а по-прежнему приходилось. Морел редко баловал себя новыми слугами и предпочитал в этом вопросе качеству постоянство.

   - "Хороший человек - тот, кто на моей стороне". И я советую вам настоятельно запомнить это негласное правило, слышите? - подметил горбун, поучительно ткнув пальцем воздух. - А Ферье не на вашей стороне - это точно, и похоже, что ведет собственную игру за спиной Филиппа. Только знать бы еще, чего он добивается.

   - Вечно вы со своими подозрениями, - покачал головой Винсент в недосказанной мольбе не начинать философских разговоров о сущностях людей, но разве маркиза теперь остановишь?

   - А я графа знал еще до той ночи, когда он растерянным испуганным восемнадцатилетним мальчишкой оказался в постели короля, барон. И не говорите мне, что я сужу о том, чего не понимаю. Ферье вам не все сказал об истории с Дюраном, ох, как не все.

   - О чем вы? - насторожился Винсент, хмурясь.

   В комнату вошел Росэм и понес корзину и вино к маленькому медному столику с серебряной отделкой, что стоял у постели, но Морел забрал у него это все из рук и велел до утра не беспокоить их с бароном, даже если наступит конец света.

   Когда слуга, охая, ушел, маркиз налил вина Адри и, поставив корзину на постель, сел рядом.

   - Я расскажу вам, что произошло с Ферье на самом деле, при условии, что это никогда не покинет стен этой комнаты.

   - Я даю вам слово дворянина, маркиз.

   Морел улыбнулся по-доброму открыто, но уж как-то очень печально.

   - Вы пейте, пейте. Вам сегодня можно напиться и даже нужно, потому что этот разговор для вас будет очень неприятен, барон.

   - У меня сегодня столько неприятностей, знаете ли, что одной больше - одной меньше - уже не важно. - С мрачным сарказмом отшутился Винсент. - Что случилось с Ферье?

   - Я знаю по большому счету не больше вашего и того, что говорят, будто граф просил короля повесить Виконта как преступника и предателя, и Филипп выполнил его просьбу. Но в тот день я был на виноградниках - мы снимали первый урожай, когда ко мне прискакал гонец. Какой-то молоденький лейтенант из личной гвардии Филиппа. Он сказал, что я должен немедленно ехать во дворец и взять с собой препараты, необходимые для заживления ран и приспособления, которые мне могут понадобиться для изготовления лекарств на месте. В тот вечер лил очень сильный дождь - моя карета застряла в какой-то луже, в двух милях от города и мне пришлось ехать верхом. Проезжая мимо какого-то перелеска, я увидел, как плотники сколачивают виселицу - один из них засмеялся, что, мол, на рассвете не последнего человека казнят, из знати, а причина проста - королевский мальчишка попросил любовника вздернуть другого своего любовника. Я не поверил. Я знал Ферье еще до того, как его дражайшая тетя, да упокоит Вита ее прах, приставила его ко двору - он был целеустремленным, честным и добрым человеком, но видимо, власть сильно портит людей.

   Винсент примерял это высказывание на себя и с едва заметной на губах усмешкой, признал, что это правда, опустил глаза. Он пил вино и слушал Морела очень внимательно.

   - Всего лишь несколько человек видели Ферье именно в тот вечер, когда все случилось, и все они будут молчать об этом. Граф был в ужасном состоянии и, несмотря на то, что ни одна его кость не была сломана, его тело было сплошь в синяках и кровоподтеках, губы разбиты в кровь, страшные следы от веревок на руках, ногах, плечах и даже шее. Он был совершенно потерян и ни с кем не разговаривал.