Хрустальные мечты - Лейкер Розалинда - Страница 68

Маргарита поднялась на возвышение и села в кресло. Девэнтер тут же подошел к ней, взял одну ее руку и положил ей на колени, а другой велел свободно опереться о подлокотник кресла. Затем двумя пальцами осторожно взял ее за подбородок и повернул лицо к окну, откуда лился яркий свет.

— Так удобно? Ничего не мешает?

— Да, удобно.

Затем он поднял палитру и взял кисть:

— Ну что ж, начнем, пожалуй.

Одной рукой он поднял палитру, а другой взял кисть, и его фигура скрылась за высоким мольбертом.

Он как-то признался, что не любит разговаривать во время сеансов, хотя отнюдь не препятствует заниматься этим тем, кого он рисует. Однако по складу характера Маргарита была натурой одухотворенной и созерцательной, и, вместо того чтобы обсуждать дворцовые или городские сплетни, она полностью погрузилась в свои размышления, обдумывая очередной эскиз наряда. В мастерской повисла удивительная тишина.

Но фантазия — капризная дама. Вскоре творческий порыв, навеянный самой атмосферой мастерской, оставил Маргариту, и она стала думать о Саре. Уже несколько лет о судьбе Сары не было слышно, письма от нее приходили редко. Том Уоррингтон тоже был в Англии. До слуха Маргариты дошли известия, что в связи с новыми тенденциями в садоводстве и парковом хозяйстве профессия Тома оказалась очень востребованной. Просторные ландшафтные виды, устроение прудов и озер стали очень популярны в Англии. Многие знатные лорды и богатые люди разбивали у себя огромные парки, переселяя даже целые деревни, если им казалось, что жалкие жилища сельских жителей портят природный вид. Том не собирался уезжать из Англии, и Сара была рада. Она с удовольствием помогала своей невестке воспитывать ее детишек. Судя по ее письмам, она была совершенно счастлива и не желала ничего более.

Все случилось так, как и предсказывал Том. Возвращение Уоррингтона в Петербург казалось Маргарите маловероятным. Да и кто бы поехал, имея на руках столько заказов и планов по парковому устроению у себя на родине, а также учитывая трудности сношений между странами во время войны. Ей, правда, было небезынтересно знать, какая часть задуманного Томом сада под стеклянной крышей в Зимнем дворце осуществилась на практике после его отъезда.

Получив от Сары письмо, Маргарита ощутила явное облегчение, которое заставило ее задуматься о глубине своих чувств к Тому Уоррингтону. Все-таки она не была уверена в себе до конца и где-то в глубине души боялась его появления в Петербурге.

Сеансы продолжались, и они проходили почти все время в обоюдном молчании. Маргарита многое передумала за это время, но одна мысль больше всего не давала ей покоя. Она стремилась и в то же время сомневалась — уезжать ей из России или нет. Ей хотелось увидеть окончание строительства Зимнего дворца, она никак не могла отделаться от странного предчувствия, от ранее посетившего ее видения: ей предстоит увидеть Зимний дворец во всем его великолепии — полностью отстроенным и украшенным лепниной, с чудесным стеклянным садом на крыше, с парками, разбитыми вокруг него. Тем временем она перебирала один способ побега за другим, отбрасывая в cтopону, на ее взгляд, неудачные. После долгих раздумий Маргарита твердо уяснила одно: отсутствие императрицы в Петербурге самый удобный момент для побега, а еще лучше, если Елизавета надолго покинет город. В данном случае императрица не сразу хватится своей вышивальщицы, а если и хватится, то посылать в погоню, вероятно, будет уже поздно.

Думала Маргарита и о своих коллегах по ремеслу. Однако их судьба не была уже тесно связана с ее собственной. За последний год дороги их незаметно разошлись в разные стороны.

Софи ожидала рождения второго ребенка и была совершенно счастлива. Жанна обрела сына, и, пока отсутствовала Маргарита, отвечала за работу мастерской. Недавно Агриппина, устав от суматошной дворцовой жизни, ушла на покой, и Жанна временно стала во главе двух мастерских, которые постепенно слились в одну. Жанна сняла удобную квартиру недалеко от дворца, где поселилась вместе с Луи. Несмотря на то что Луи был инвалидом, ему тоже удалось быстро устроиться на работу в незнакомом для него городе. Луи стал помогать Ваганову, мужу Софи. По просьбе Жанны Софи замолвила за него словечко, и Ваганов взял его к себе в помощники. Дела у Луи, как ни странно, пошли очень хорошо, он увлекся фармакопеей и, судя по всему, из него в будущем мог выйти хороший аптекарь.

О Виолетте вообще не стоило переживать. Она уже давно перестала появляться в дворцовой мастерской. Если поначалу она придумывала самые разнообразные отговорки в виде оправдания, то в последние полгода надобность в них для нее совершенно отпала. Она перебралась жить в роскошную квартиру, у нее появился собственный выезд, а драгоценностей было столько, сколько, наверное, ей виделось только в мечтах; стоит ли объяснять, что всем этим она была обязана щедрости своего покровителя и любовника, которого недавно произвели в генералы. К тому же он оставил ей достаточно денег на тот случай, если бы пошатнулось его материальное и служебное положение. Он был настолько ослеплен своей любовью к Виолетте, что даже не понял, как искусно и постепенно внушила ему эту мысль — обеспечить ее материально в будущем — сама Виолетта. Несмотря на всю заботу генерала, его любовница не отличалась верностью, время от времени принимая у себя более молодых любовников.

Что касается Розы, то хотя Маргарита вспоминала ее, она перестала тревожиться о ней. Роза была девушкой с сильным характером, к тому же в жизни она руководствовалась своими собственными интересами, поэтому должна была сама отвечать за совершаемые ею поступки.

Весь конец лета Ян дописывал портрет Маргариты. Увы, сеансы были кратковременными и нерегулярными, что было вызвано частыми деловыми отлучками ван Девэнтера. Когда Маргарита осмелилась задать вопрос, когда будет готов его собственный портрет, он, пожав плечами, извинился.

— Слишком много дел. Совсем нет свободного времени. Потерпи немного, я обязательно напишу свой портрет, но, думаю, что удобнее всего мне будет это сделать зимой в Амстердаме.

Она понимала, что это не пустые отговорки, он действительно был сейчас очень занят, но слово обязательно сдержит и напишет автопортрет. Больше она не докучала ему своими просьбами. В крайнем случае, если ее отъезд из России все-таки состоится, он сможет привезти портрет к ней в Париж.

За все время от начала сеансов ван Девэнтер ни разу не дал Маргарите взглянуть на ее портрет. Но вот наконец наступил долгожданный миг. На дворе стоял уже сентябрь, и через день художник должен был отплыть к себе на родину.

— Итак, — сказал он, беря Маргариту за руку и подводя ее к мольберту, — итак, теперь можешь взглянуть.

Маргарита посмотрела на портрет и замерла, пораженная сходством. Казалось, у нее на шее билась та самая голубая жилка, которую она видела всякий раз, когда рассматривала свое отражение в зеркале. Ее голова была повернута немного вправо, глаза незаметно улыбались, было ощущение, что еще немного — и с ее губ сорвется какая-нибудь веселая и приветливая фраза.

— Ну как, нравится? — спросил художник, слегка нахмурившись, поскольку не понимал причины столь долгого ее молчания.

— Очень, — искренне ответила Маргарита. — Мне кажется, тебе удалось превзойти все, что было написано тобой раньше. Портрет просто замечательный.

— Признаюсь, писать портрет женщины, которую любишь, задача не из самых простых, хотя передать внешнее сходство, разумеется, вовсе не трудно.

Она покачала головой.

— Ян… — И тут же осеклась.

Ван Девэнтер махнул рукой, как бы делая ей знак, что все ясно и без слов.

— Забудь о том, о чем я только что сказал. Между нами всегда будет стоять тень того человека, которого ты когда-то любила и никак не можешь забыть.

Ей вдруг захотелось крикнуть, что все это неправда, что все это уже в прошлом, но крик застрял в горле. На какой-то миг ей показалось, что его слова все-таки не лишены основания, и растерялась. Ван Девэнтер резко отвернулся и отошел в сторону. Подхватив брошенную на стул накидку, он молча подал ее. По его помрачневшему лицу Маргарита догадалась, что он заметил ее растерянность, но ей не хотелось уходить, оставив его в таком смятенном настроении. Она попыталась, как могла, утешить его.