Серенький волчок - Кузнецов Сергей Юрьевич - Страница 50

– А Сережа? – спросила Маша.

– Сережа вообще был какой-то удивительный, – сказал Иван. – Ты, наверное, знаешь это лучше меня, девушки это чувствуют. Он вообще ничего не делал, с ним все происходило само собой. Он не дергался, не искал больших денег, не искал женской любви, принимал все, что с ним происходило. Не пойму, как его могли убить.

– Помнишь, ты говорил про деньги, – сказала Маша. – И Лиза мне тоже рассказала. Деньги были у него в тот вечер, все триста шестьдесят тысяч. Ведь многие в конторе могли об этом знать?

– Мне Сережа сам рассказал, – задумался Иван. – Еще знали Гена и Лиза, могла знать Аля, потому что наверно, видела бумаги, еще Светка, потому что она вообще все обо всех знает, скорее всего, знал Безуглов, а значит, и Таня могла.

– Погоди, – встрепенулась Маша. – Ты говорил, что Безуглов лазил в Сережин компьютер, и Сережа его потом отмазал.

– Ну да, – сказал Иван. – Я думаю, потому что ему было неудобно из-за Тани, ты понимаешь.

Маша кивнула.

– Извини, что я об этом говорю, но ты, похоже, все равно уже все знаешь. Сережу женщины любили, тут уж ничего не поделать.

– А ты не пробовал спросить Безуглова, что он делал в Сережином компьютере? – спросила Маша. – Теперь, когда Сережа умер? В конце концов, если он откажется говорить, можно рассказать следователю.

– Следователь куда-то запропастился, – сказал Иван. – Я понимаю, ему заплатили, чтобы он не поднимал шум, но все-таки он мог быть поактивней. А то поговорил со мной и с Вадимом по полчаса – и все.

– Так кризис же.

– Потому и кризис, – с неожиданной злостью сказал Иван, – что все берут деньги черным налом, думают только о себе и работают кое-как. Но ты права: надо Паше позвонить.

– Что мы ему скажем? – спросила Маша, но Иван уже набирал номер.

– Привет, – сказал он, – это Иван. Что ты сейчас делаешь? Это все как мертвому припарки. Лучше приезжай-ка в офис через полчасика. Мне с тобой поговорить надо. Нет, про Сережу Волкова. Да, кое-что выяснить, не по телефону. Короче, жду.

Сунув трубку в карман, Иван сказал:

– Тоже мне, занят он. Беседует с другими обманутыми вкладчиками о том, как им вытащить деньги из "СБС-Агро". Флаг им в руки. Я со своими давно распрощался – не первый раз меня кидают. Рыпаться только хуже.

Как и следовало ожидать, в воскресенье в офисе никого не было. Охранник отпер им дверь, и когда появился Паша, Иван уже вскипятил чайник и разлил чай по кружкам.

– У нас же не допрос, – сказал он Маше. – Надо создать нормальную обстановку.

Паша Безуглов бросил куртку, устало сел к столу и подвинул к себе корпоративную кружку с логотипом "Нашего дома". Потом посмотрел на Машу и спросил:

– Ну?

– Извини, что мы тебя вытащили. Просто после Сережиной смерти пропало до хрена денег, и мы пытаемся понять, может кто-нибудь знает – куда он мог их девать?

– Я думаю, убийца знает, – сказал Паша, – но не скажет.

– Это если убийца их взял, – сказал Иван. – Я же не удивлюсь, если Сережа где-то спрятал деньги. Он мне говорил тем вечером, что их "компактно упаковал". Он вообще не любил держать дома крупные суммы.

– А я тут при чем?

– Ты лазил в Сережин компьютер, мог случайно что-нибудь увидеть.

– Ты тоже можешь сейчас в него залезть и все посмотреть, – сказал Безуглов. – Поверь, Сережины финансовые дела меня интересовали меньше всего.

– Могу я спросить, что же тебя интересовало?

– Можешь, но я не отвечу. Это сугубо личное дело.

– Хорошо, – сказал Иван и, услышав это "хорошо", Маша вдруг поняла, что этот мужчина может быть очень неприятен и агрессивен. Не хотела бы я иметь такого начальника, подумала она.

– Хорошо, – повторил Иван, – тогда, вероятно, этот вопрос тебе задаст следователь. Потому что Сережа убит, у тебя были с ним личные дела, думай сам, что это может значить.

Минуту Паша молчал. Иван смотрел на него в упор, и Маше сделалось не по себе. Зря я это затеяла, подумала она.

– Ладно, – сказал Паша, – я должен это рассказать прямо сейчас, вам двоим?

– Да.

– Я бы предпочел, чтобы девушки тут не было. – И он кивнул на Машу, будто она – неодушевленный предмет, который можно вынести в другую комнату.

– Я могу уйти, – сказала она.

– Сиди, – отрезал Иван и добавил, обращаясь к Безуглову: – Она имеет право знать правду.

– Правда никому не нужна, – сказал Безуглов. – Она разрушительна. Я потратил год жизни на то, чтобы не знать правды и, если бы Волков был жив, эта милая девушка так же потратила бы остаток своей жизни. Он был чудовищный бабник, твой Волков. Я бы сказал иначе, если бы мы были вдвоем, но, я думаю, ты понял. Он трахал все, что движется. Все, до чего мог дотянуться. Удивлюсь, если на его похоронах была хотя бы одна девушка, которую бы он не оприходовал. Я научился узнавать запах его спермы, я чувствовал, как им несет от любой, кто прикасалась к его грязному члену.

– Он умер, – сказал Иван.

– Мы все умрем, – сказал Безуглов, и Маша увидела, что глаза его стали белесыми, почти прозрачными. Теперь они сидели друг перед другом, словно забыв о ней. – Мы все умрем, но это не повод прожить свою жизнь как последнее говно. Прожить так, чтобы после тебя осталось выжженное поле. Посмотри на Таню, посмотри на Свету, посмотри на нас всех! Что сталось с Вадимом Абросимовым? Что стало с Лизой Парфеновой – на ней лица нет, она выглядит так, будто вот-вот умрет на бегу.

– Это кризис, – сказал Иван.

– Это всё кризис, – ответил Безуглов. – Большой кризис, конечно. А ты думаешь, кризис – это финансовые потоки, кредиты МВФ, евробонды, вэбовки и ГКО? Нет, кризис – это большая ложь, маленькая ложь каждого из нас, стремление украсть, а не заработать, трахнуть, а не полюбить, веселиться и ни за что не отвечать. Это дух нашего времени – то есть это был дух нашего времени, потому что, слава богу, оно закончилось.

Как странно, подумала Маша, полчаса назад Иван говорил почти то же самое.

– Мы все врали, – продолжал Паша. – Таня врала мне, когда говорила, что задерживается на работе, – словно я не мог позвонить в офис и проверить. Я врал Тане, когда делал вид, что верю, делал вид, что не разбираю тихих слов по телефону, не чувствую волчьего запаха, когда она приходит ночью, не слышу криков "Сереженька!", когда она со мной трахается. Конечно, я ничего не замечал! Я целый год не замечал ничего, потому что я любил ее, потому что люблю ее до сих пор, и если Волкова убили из-за этих денег, я буду благодарить бога, что эти деньги пропали, пусть даже мы все не получим зарплаты, "СБС-Агро" не вернет ни цента, и мы пойдем по миру. Потому что мне не страшно, Иван, понимаешь, не страшно! После того, что было со мной последний год, – мне не страшно ничего! У меня есть жена, которую я люблю, дочь, которая любит меня, мне этого хватает. Это у вас нет за душой ничего, кроме костюма от "Brioni", новой модели "ауди" и секретных, очень важных знаний о том, какой ресторан нынче в моде.

– Что ты делал в Сережином компьютере? – повторил Иван.

– Хорошо, я скажу. Я ничего там не нашел. Я убедился, что там ничего нет. Потому что сначала я залез в Танин компьютер и прочитал ее письма Сереже. Я знал, что этого не надо делать, но не мог удержаться. Было воскресенье, в офисе – я один, я к ней залез по работе что-то посмотреть, и вдруг понял, что мышь сама тянется к "Outlook Express". Да, лучше бы мне этого не делать. Но я сделал и тогда… тогда врать стало уже совсем невозможно.

– Ты читал любовные письма твоей жены, которые она писала другому мужчине? – спросил Иван.

А что такого, подумала Маша, я бы, наверное, тоже прочла – интересно же.

– Не любовные письма. Только одно письмо. Ты можешь посмотреть, пожалуйста, вот. – Безуглов вскочил и пошел к своему компьютеру.

– Ты его переписал себе? – спросил Иван.

– Да, я его переписал себе, – ответил Паша, – потому что мне казалось, что иначе завтра утром я подумаю, что мне это приснилось. Вот, на, читай.