Подобно тысяче громов - Кузнецов Сергей Юрьевич - Страница 32

– Я бы не хотела им воспользоваться, – отвечает Лера. – Я предпочитаю позицию наблюдателя, а не действующего лица.

Десять лет назад мы учились в одной школе, думает Рома. Лерка была красавица, Женя – дурнушка. Невозможно было представить, что они поменяются местами. Вот они стоят рядом: толстая, разжиревшая Лерка, высокая, стройная, с красивой грудью Женя. Одета плохо, конечно, но это потому, что денег нет. Где она работает? Редактором?

Музыканты играют «Розовые розы Светке Соколовой» – нынче розы в моде. Я приглашаю Женю, мы идем танцевать. Десять лет назад на школьной дискотеке ни одна девочка со мной не танцевала. Я был одет плохо, конечно, потому что денег не было. Денег должно быть много – тогда можно не обращать внимание на то, как другие одеты. Всегда можно одеть их как надо.

– Что это за цветик-семицветик? – спрашиваю я.

Женя рассказывает – про аллергию, таблетки, высокую температуру, про то, как Лерка научила оторвать лепесток и загадать желание. Оказывается, все давно знают эту историю. Мои одноклассники мало общались со мной, пока у меня не было денег. Наверное, много таких историй прошло мимо меня.

– И сколько лепестков у тебя осталось? – спрашиваю я.

– Четыре, – отвечает Женя.

Деньги, думаю я, тот же цветик-семицветик. Только лепестков сколько хочешь.

– Ты изменился, – говорит Женя. – В школе ты был такой серьезный.

– Я и теперь серьезный, – отвечаю я.

– Ну, ты сейчас не серьезный, а деловой, – улыбается Женя. – Тебе даже идет.

– Можно сказать, я нашел себя, – отвечаю я.

– Про тебя можно в «Огонек» писать. «Перестройка помогла молодому кооператору найти себя».

– Ну, в «Огонек», пожалуй, не надо…

– Рэкета боишься? – смеется Женя.

– Да нету никакого рэкета. – улыбаюсь я. – У меня есть люди, я им плачу деньги. Если что случится – они разбираются. Вот и все.

Десять лет назад мы учились в школе. Мой брат сидел в тюрьме. Уже семь лет как он вышел. Было бы странно, если бы мне некому было заплатить деньги. Чтобы разбирались, если что случится.

Песня кончается, и тамада снова кричит в микрофон:

– Я предлагаю тост за всё черное! Давайте выпьем за то, чтобы у невесты муж был в черном костюме, с черным дипломатом, чтобы ездила она на черной «волге», отдыхала у Черного моря. Чтобы ела черную икру и пила черный кофе.

– Это что! – перекрывая шум зала, орет Поручик. – Я лучше вам расскажу анекдот про черное!

– Какой это анекдот про черное? – спрашивает Женя.

– Ой, Женечка, ты маленькая еще, – отвечает Поручик. – Тебе рано.

И тут же рассказывает анекдот про девушку, которая не носит нижнего белья. Один из самых похабных анекдотов, которые я знаю. Десять лет назад мы учились в школе, я краснел от таких анекдотов и онанировал по ночам, думая про Леру Цветкову. Теперь я трахаю ее дважды в неделю. Это обходится совсем недорого.

– …а она отвечает: «Мухи!» – заканчивает Поручик.

– Фу! – говорит Женя.

Я уверен, если бы они сейчас были в магазине и выбирали нижнее белье, Женя не говорила бы «фу!», а только вежливо улыбалась – как улыбается сейчас Наталья.

– Голубчик, – говорит она мужу, – ты оскорбляешь вкус собравшихся. Будь любезен, постарайся больше так не поступать.

Наталья хочет говоритьизысканно. Это выдает в ней провинциалку, женщину на содержании у мужа. Если бы она чувствовала себя уверенно, не говорила бы голубчик и будь любезен человеку, который уже лыка не вяжет.

– Идеальная свадьба, – говорит Поручик, – полный пиздец. Все пьяны и счастливы. Давайте устроим групповик и трахнем жениха с невестой.

– Боря, – говорит Сидор, – ты бы сократился, а то вылетишь отсюда. Я уже тебе говорил, что я люблю Машу и хочу прожить с ней всю жизнь.

– Горько! – кричит Поручик.

Десять лет назад мы учились в одной школе. Теперь мы торгуем компьютерами, гоняем машины из Японии, примериваемся к серьезным делам. У нас столько денег, что мы можем купить все: даже мечту о женщине, с которой хочется прожить всю жизнь.

Все кричат «горько!» и целуются с кем попало. Даже свадьба – это место, где люди ищут того, кто трахнет их сегодня ночью. Истерзанная роза одиноко лежит на столе. Я отрываю лепесток, повторяю про себя магические слова:

– Вели, чтобы я максимум через полгода вышла замуж, чтобы муж любил меня, у меня были деньги, и я никогда не знала ни в чем недостатка.

Я не называю имени: я и так твердо знаю, кого имею в виду.

Скажи мне, Костя, спрашиваю я, а тебе не противно всем этим заниматься? Ты же когда-то хотел быть физиком, двигать науку, помнишь?

Мы сидим в грузинском ресторане с видом на Новодевичий монастырь. Бутылка красного вина, лобио, сациви, хинкали, шашлычок. Костя – в дорогом костюме, коротко стриженный. У локтя – большой сотовый телефон и панель автомагнитолы – чтобы не стащили из машины.

Почему – противно? спрашивает он. Работа как работа. Нет особой разницы – что физика, что бизнес. Механизмы одни и те же: причины, следствия, метод проб и ошибок, решения, скорость реакции. Какая разница?

Помнишь, в детстве ты объяснял: в жизни должен быть смысл? говорю я. А в чем смысл твоей жизни? Заработать больше денег?

Да нет, говорит Костя, честно говоря, деньги меня уже не слишком интересуют. И вообще – нельзя добиться успеха в бизнесе, если думать в терминах денег. Надо думать в терминах финансовых потоков.

Много лет назад Костя окончил школу и поступил на физфак. Я тогда нарисовал картинку: седобородый Костя стоит на кафедре, тычет указкой в доску, увешанную плакатами с графиками и формулами, полная аудитория, все смотрят ему в рот. Я хотел сказать: вот какое будущее тебя ждет, дорогой брат. Только сейчас понимаю: я нарисовал картинку о том, как видел нас двоих. Он всегда стоял на кафедре, я – сидел в зале. Он – говорил, я – слушал.

Вот и сейчас Костя говорит о финансовых потоках, о том, что главное – методология, главное – грамотно построить структуру, и я чувствую себя маленьким мальчиком, которому старший брат может впарить любую чушь.

Когда мне было пять лет, он доводил меня до слез, убеждая, что Сахара сделана из сахара. Нет, говорил я, из песка. Да, соглашался Костя, из песка. Из сахарного. А почему, как ты думаешь, она называется Сахара?

Бизнес – это умение построить свое дело. А почему, как ты думаешь, он называется бизнес?

Знаешь, Костя, говорю я, все равно я не понимаю. Ну, предположим, ты работаешь. Предположим, ты очень умный. Ну, сколько у тебя денег? Миллион? Больше?

Костя наливает себе вина, повторяет: он старается не думать в терминах денег, он не знает, сколько у него денег. То есть, знает, конечно, сколько у него в кошельке, или на счету в банке, или в офшоре, он даже может сложить эти цифры, но все равно, важен оборот, важно сколько стоит товар на складах, сколько реально стоят те площади, которые он арендует по дешевке…

Ладно, не морочь мне голову, говорю я. Короче, у тебя много денег. Скажи мне, чем ты их заработал? Чем ты лучше, ну, хорошо, не меня, а наших родителей – чем ты лучше, раз у тебя денег в разы – в десятки раз! – больше, чем у них?

Костя смотрит удивленно, словно этот вопрос никогда не приходил ему в голову.

Я рисковал, говорит он, я рискую все потерять, если ошибусь. Иногда рискую жизнью.

Я думаю про Женю, про шестерых ее одноклассников. В бизнесе часто убивают? спрашиваю я. Могут убить друга ради денег?

Ты что, газет не читаешь? удивляется Костя. В бизнесе все время убивают. И сейчас – больше чем когда-либо. Сейчас – критический момент. Понимаешь, время первоначального накопления прошло. Все, что можно было задешево приватизировать, – приватизировали. И те, кому не досталось, – они занервничали. Им кажется, это не честно. И надо быстро все перераспределить.