Грани Обсидиана - Колесова Наталья Валенидовна - Страница 49

Я уперлась ногами в землю, как совсем недавно – Рыжик.

– Но зачем так? Почему просто не дать нам уйти отсюда – мы бы никогда не побеспокоили ни его, ни вас…

– Уйти? Но куда?

– Не знаю. Там, где нет ва… Волков. Мы бы могли построить где-нибудь в лесу хижину и жить в безопасности…

– А потом бы туда пришел кто-нибудь из нас, или кто-то вроде Ольгера, или просто люди! Смерть на костре – тоже не сахар!

– Итак, вы с Бертой бросили Фэрлина? Удрали?

– Удрали? Почему? Берта уехала «погреть свои старые кости», а мне без нее стало скучно… – Инта взглянула на него и, не выдержав, рассмеялась: – Ну да, так и есть!

– И как это Фэрлин тебя отпустил?

– Не сразу, – пробормотала Инта. – Далеко не сразу.

– Ты говорила с ним о них?

– Да. Он как будто не слышит…

Не слышит, но услышал, подумал он, наблюдая, как блики воды пляшут на лице женщины. Разве ты не поняла?

– Думаю, он не простит меня, – сказала Инта неожиданно. – Знаешь, что я ему сказала? «А ты не думаешь, что у нас с тобой тоже может родиться такой ребенок – не человек и не оборотень? Зверь».

Она посмотрела Бэрину в лицо и печально улыбнулась.

– Вот и его тоже так перекосило!

– Бред, – пробормотал он. – Ерунда какая…

– Бэрин, Бэрин! – сказала Инта. – Он хотя бы не стал меня обманывать. Я тоже знаю ваши легенды и истории. Даже у чистокровных оборотней такое случается…

– Редко!

– Но ведь было?

Он вздохнул и признал неохотно:

– Было. Но с чего это тебе в голову пришло?

– В голову беременным женщинам иногда лезут странные мысли… Я спросила – убьет ли он тогда своего собственного ребенка?

– И он? – невольно спросил Бэрин.

– Промолчал. Бэрин, он это сделает?

– Я… не знаю.

– А если б такое случилось с тобой, с твоей женщиной, с твоим ребенком?!

Он попытался представить – и внутренне отшатнулся.

– Инта, у меня нет ответа.

Инта кивнула, словно ничего другого и не ожидала услышать. Они помолчали, глядя на мирную лунную дорожку в озере. Где-то плескала рыба. От дома доносились голоса и возбужденное тявканье звереныша.

– Он… разумный? – осторожно спросила Инта.

– Если не разумный, то уж очень сообразительный… Тьфу, Инта, прекрати примерять на себя чужие судьбы!

– Женщины постоянно это делают, только, в отличие от мужчин, примеряют на себя в основном несчастья…

– Так перестань это делать с собой! Давай лучше поговорим о другом.

– О Лиссе, например, – немедленно предложила Инта. – Ты ее простил? Мне кажется, она тебя уже не боится.

– Знаешь, там с ней плохо обращались… Она мне нравится. Но… – он встретил ее взгляд. – У нее должен быть выбор. Хотя бы здесь.

Инта коснулась его руки с улыбкой:

– Думаешь, она может выбрать кого-то другого?

Но ты же не выбрала…

Какой-то миг ему казалось, что он сказал это вслух – так изменилось ее лицо. Но нет, женщина просто прислушивалась к происходящему внутри себя.

– Что-то мои детки разрезвились, кажется, им становится тесно! Пойдем в дом, я прилягу.

– Отнести тебя?

Инта засмеялась:

– Копи силы, может, через пару месяцев так и придется делать! Что-то я совсем отяжелела.

Женщины и звереныш ночевали в доме, остальные устроились снаружи. Бэрину не спалось – слонялся по берегу, поглядывая на ясное небо. По ночам еще случались заморозки… Перекинуться да поохотиться, что ли? Снять напряжение.

Треск ветки.

Он повернулся всем корпусом: полуприсед, рука на рукояти ножа… Выдохнув, выпрямился:

– Что не спишь?

– А ты что не спишь? – Лисса вышла из-за деревьев. – Вокер ведь сторожит.

Дальше побрели вместе.

– Кажется, дети подружились, да? – спросила Лисса. – А Инте Рыжик не нравится.

Он хмыкнул.

– Ей поначалу и оборотни не нравились! Теперь ничего, кое-кого полюбила… Лисса, не переживай, она хочет узнать твоего брата и тебя поближе – иначе бы не приехала.

– Бэрин…

– Что?

Лисса нерешительно поглядывала то на него, то на озеро.

– А можно я… можно я тебя поцелую?

Он слегка опешил, потом засмеялся:

– Да, да! Конечно!

Девушка приступила к делу осторожно и усердно, словно осваивала новый… узор. Даже не пыталась его обнять, прижаться, касалась лишь губами: неумело, трогательно-старательно… но так… Он шумно вздохнул и притянул ее к себе. Хрупкая гибкая спина под ладонями, небольшие твердые груди вминаются ему в грудь; пальцы осторожно скользят по его подбородку, по щекам: точно она боится причинить ему боль… Это ему-то!

Уже и непонятно, кто целует, кто отвечает, кто наступает, а кто отступает, чей стон сливается с чьим отяжелевшим дыханием…

Лисса напряглась и насторожилась одновременно с ним. Он оглянулся, проследил за ее взглядом: сверху, со склона, на них смотрел Вокер.

Вот какого… тебе на месте не сидится, парень, а?! Дом бы охранял, а не ходил вокруг дозором! Вокер блеснул короткой улыбкой, слегка развел руками: ну, мол, извини, что помешал!

Вовремя помешал. Он слишком… увлекся. Кто же знал, что эта лисичка такая… манкая? Лисса оглянулась, взглянула влажными глазами.

– Тебе… понравилось?

Ну неужели не почувствовала?! Он ухмыльнулся:

– О да! Можешь целовать меня, когда, где и сколько угодно!

На следующий день мальчишки подрались. Хорошо, что сегодня была очередь Ольвина ходить дозором – а то бы еще неизвестно чем закончилось. А так Бэрин расцепил вопящий, ругающийся и рычащий клубок, утер разбитый нос Рыжику, промыл прокушенную ладонь Дэвина. Целую четверть часа пацаны бродили друг от друга в отдалении, поглядывая хмуро, потом как-то незаметно оказались вместе на берегу и принялись кидать камни кто дальше.

– Ну что, вроде все идет неплохо, да? – заметил Бэрин, присаживаясь рядом с Интой. Она взглянула на него странно виновато:

– Да. Но, знаешь, мне как-то не по себе…

– Никак не можешь привыкнуть к его виду?

– Не то чтобы…

– Тогда что?

– Понимаешь… я просыпаюсь, а он сидит рядом с постелью – и смотрит на мой живот. – Точно защищаясь, она положила на живот руки. – И днем – я замечала… Как будто… он… разговаривает с ними…

Бэрин почувствовал, как у него поднимается загривок.

– Думаешь, он колдует?

– Да. Не знаю… но мне кажется, они ему отвечают.

Он сорвался с места.

– Я поговорю с Лиссой!

Лисса сначала не поняла, потому удивилась:

– Ну да, а что в этом плохого? Я же говорила, Рыжик любит детей.

– То есть он на самом деле может общаться с ними? Еще в утробе матери?

– Да. Он рассказывает, что вокруг происходит. Успокаивает, когда они волнуются. Если что-то с ребенком не так, он поймет это еще раньше матери…

Бэрин представил звереныша в роли повитухи и содрогнулся.

– Скажи ему, чтобы держался от Инты подальше! Она нервничает.

Лисса смотрела хмуро. Проворчала:

– Я скажу, хотя мне будет нелегко объяснить, чего вы все так его боитесь.

Волки все-таки… странные. Боятся маленького мальчишки, когда могут переломать ему хребет одним ударом лапы или запросто перекусить пополам! А Инта вроде бы приехала нам помочь, а сама сторонится и меня, и Рыжика. Чем мы можем ей навредить? Рыжика всегда звали, когда у кого-то должны были родиться крупные дети или что-то шло не так.

Я постаралась объяснить брату, что здесь другие порядки: вроде запомнил, что следует держаться от женщины подальше. Хотя сейчас все его мысли были заняты новым другом и бесконечными играми. Еще бы – целую зиму провести в норе, видя изредка только меня или Птицу… И одичаешь, и озвереешь.

Приезжие Волки со мной не общались, хотя и я чувствовала, что за мной наблюдают неусыпно. А я так же пристально приглядывала за Ольвином: что взбредет в голову нервному папаше?

Поэтому, когда однажды тот со смущенно-сердитым видом кликнул Бэрина и Волки отправились в лес, я тут же все бросила и побежала следом. Ольвин собирался прогнать меня, но Бэрин сказал: