Кухня - Курочкин Максим - Страница 9

Повар Х.Ц. Чего ждать?

Уборщица. Ждите, говорят.

Хаген (Гюнтеру). Фокус не удался?

Гюнтер (улыбаясь). Нас едут спасать, Хаген?

Хаген. Нас едут спасать, Гюнтер.

Гюнтер (Плотному). Как я понял – вы адвокат моей жены?

Плотный. Если вы муж моего клиента, я – адвокат вашей жены.

Гюнтер. Одно не могу понять – кто сказал, что вы не можете быть и моим адвокатом?

Плотный. Дело в том, что семейный адвокат – это не совсем то же, что семейный доктор. Помимо этического момента, возникает вопрос пластики образа, репутации…

Гюнтер. Вот именно. Мне и нужен адвокат с пластичной репутацией.

Плотный. Так – чисто теоретический вопрос, не имеющий отношения ни ко мне, ни к вам… Ну, вы понимаете…

Гюнтер. Думаю, справедливо было бы назначить двойной, нет, даже тройной гонорар.

Плотный. А тогда еще более теоретический вопрос – что я должен сделать? У вас проблема?

Гюнтер. Да, небольшая. Вот этот господин. (Показывает на Новенького.)

Новенький. Знаете, это, в конце концов, уже просто неприлично. Вы постоянно намекаете, что мы с вами были раньше знакомы. Видите же, что я болен, могли бы иметь снисхождение – рассказать обстоятельства. Обидно, правда. Я же и действительно ничего не помню.

Гюнтер. Во-первых, я не намекаю, а так прямо и говорю: «Мы были знакомы.» Что ты хочешь знать?

Новенький. Все… если возможно.

Гюнтер. Все – невозможно.

Медянкина (как человек простой и любопытный). Можно я послушаю?

Гюнтер (наугад). Люся?

Медянкина. Да… нет, Марина.

Гюнтер. Давай, Марина, усаживайся поудобнее. Вот, давай, я подвинусь. (Пододвигается.) Господа, кто еще любопытствует, не ходите мимо – присоединяйтесь. Хаген Карлович, тебе место в первом ряду. (Медянкиной на ухо.) Никогда, Марина, не берите первый ряд. Это места для простаков. (Без перехода.) Девушка, вы мне нравитесь. (Марина делает большие глаза. Гюнтер продолжает.) Веду себя глупо. Но поймите и меня, жизнь я прожил настолько… непрозрачную, что меняться тяжело. Хотя и надо. (Думает.) Мой лучший друг! Продукт моей единственной солидной подлости. (Показывает на Новенького.) Сидит.

Хаген. Я его знаю?

Гюнтер не отвечает.

Гюнтер. Не скажу, что это была сверхвыдающаяся подлость, за которую уж прямо-таки совсем не стыдно. Все было достаточно сдержанно, в рамках общепринятой морали и немного… робко. Но не без вдохновения. И вот это вдохновение… Оно не взялось ниоткуда, из пустоты… Его источник – Личность. Объект подлости. Ее мишень. (Кладет руку на плечо Новенькому.) Здесь раньше была голова. (Кладет руку на голову Новенькому, который его внимательно слушает.) Кто в это поверит? Кроме кости и керамических пломб, здесь был еще кто-то, господин загадочный – личность серая, неописуемая. Здесь цвели древние сады и пятнистый единорог бил копытом…

Медянкина. Переведите, пожалуйста.

Гюнтер. И этот господин… это вещество – мясо, в сущности… (Повару Г.Ц.) Скажите, как специалист. Мозг – это мясо?

Повар Г.Ц. А рыба, это мясо?

Гюнтер. Рыба это мясо.

Повар Г.Ц. Рыба это рыба.

Гюнтер (недовольно). Спасибо, объяснили. Одним словом, я преклонялся перед той кашей, которая тут варилась. Не тем велик человек, как он умеет приспосабливаться к обстоятельствам. Величие в том, как он эти обстоятельства игнорирует. И, по этой части, мой лучший друг не знал себе равных.

Медянкина. Опять на турецком.

Гюнтер. Перевожу. Он верил в драконов, но не верил в паспортный стол. (В сторону.) Совершенно безнадежное занятие – рекламировать дорогого человека. (Людям кухни.) Что я хочу сказать?!

Мама Валя. Да!

Гюнтер. Подлость против вдохновенного человека должна быть вдохновенной! Ясно?

Медянкина. Так точно!

Гюнтер. Хаген Карлович, ты знал его. (Хаген не верит.) Знал, знал. Нечего притворяться.

Хаген. Но, тогда… если… то…

Гюнтер. Да, да, Карлович. Если он сидит здесь живой, значит и Бог есть, и все такое… Да, именно так.

Хаген. Это не он.

Гюнтер. Это – он. Другое дело, что я не прошу тебя слишком много об этом думать. Просто прими как данность – это он. (Для тех, кто не в курсе.) Для тех, кто не в курсе – мы с Хагеном Карловичем в свое время убили человека.

Плотный. Если вы с такими заявлениями дебютируете, в финале вам никакой адвокат не поможет.

Гюнтер. Да, мы с Хагеном Карловичем убили человека. Более того – мы убили именно этого человека.

Плотный. Вы в детстве, надеюсь, много болели?

Гюнтер. Может быть…

Плотный. Постарайтесь уточнить в ближайшее время… Но это так – простите, что я вас перебиваю.

Гюнтер. Я не совсем понял…

Плотный. Чисто адвокатское, не обращайте внимания.

Хаген. Я помню… Зигфрид хочет пить. Я знаю поблизости чистый родник. Зигфрид наклонился над водой. Вода очень чистая. Я не промахнулся. Крестик – вот здесь, между лопатками. (Пытается показать на себе. Крутится на одном месте.)

Гюнтер. Держись, старичок. Мне тоже было нелегко. (Пускается по своему обыкновению в пространные рассуждения.) Ну вот мы и высказались – по теории должен свалиться камень с души… Так нет. Все только запутывается.

Плотный. Прекратите себе вредить. Кто вас тянет за язык? Какие-то глупые саморазоблачения на публике, зачем это? Называете себя убийцей…

Гюнтер. Я не говорил, что я убийца.

Плотный. Вот. Таким вы мне нравитесь гораздо больше. Опровергайте очевидное, это правильная тактика.

Гюнтер. Вы меня не так поняли. Я не хитрю. Я действительно не называл себя убийцей. Я просто сказал, что убил человека. Вот этого человека.

Плотный. С вами сложно. Но интересно.

Гюнтер. И вы все мне должны помочь…

Плотный. Охотно.

Гюнтер. …убить его снова.

Все отскакивают от Гюнтера, как от опасной змеи.

Плотный. Ну, знаете ли…

Гюнтер. Так вы – пас? Жаль. (Подходит к Хагену.) Карлович, мне больше не к кому обращаться…

Хаген. Да, Гюнтер, да.

Гюнтер. Ну, давай, приходи в себя – время есть.

Мама Валя (Гюнтеру). Ты что задумал?

Гюнтер. А ты кто такая?

Мама Валя. Мама Валя. Ты смотри мне, не дури.

Гюнтер. Повар, да? Всегда хотел иметь своего повара. А теперь у меня много поваров. Даже, по-моему, лишние есть.

Мама Валя. А ты меня не пугай.

Гюнтер. А я тебя не пугаю.

Мама Валя. А ты не пугай.

Гюнтер. Мама Валя. Не волнуйся ты так, не такой я уж и злодей.

Мама Валя. Мне тоже так казалось…

Гюнтер. Ну, так доверяй своим ощущениям. (Интимно.) Ты лучше про Надежду Петровну расскажи. Про уборщицу.

Мама Валя. Про Надьку, что ли?

Гюнтер. Это вы ее так называете?

Мама Валя. А как ее называть? Надька она и есть Надька.

Гюнтер. Ну, почему же. Я, например, в свое время называл ее Кримхильдой.

Новенький. Как?

Гюнтер. О, видишь – насторожился.

Мама Валя. Да ты че? Ты Надьку знал?

Гюнтер. У-у! Знал ли я Надьку? Я Надьку не просто знал, я Надьку… боготворил.

Мама Валя. Надьку? Бре.

Гюнтер. Что такое «бре»?

Мама Валя. Брешешь.

Гюнтер. Ничего я не брешу.