Сокол пустыни (ЛП) - Тоно Харухи - Страница 17

       Отпив кофе, Такэюки снова почувствовал себя живым. Какое счастье, что он не сгинул в пустыне. Было бы ужасно погибнуть вот так.

       - Кажется, принцу Асифу исполняется двадцать шесть в этом году, - равнодушно сказал Саид.

       Но Такэюки сейчас мало интересовали что Мустафа, что даже принц Асиф.

       - А тебе сколько?

       - А сколько ты мне дашь?

       Стоило разговору коснуться важных, по мнению Такэюки, вещей, Саид снова принялся валять дурака. На вопросы о себе он вообще не отвечал, и японца это бесило.

       - Достаточно, чтобы содержать четырех жен и десятерых детей и жить в роскоши в огромном дворце с сокровищницей из денежек, которые ты обманом вытянул из честных людей.

       - А у тебя богатое воображение. Сокровищница, говоришь? В каком веке мы, по-твоему, живем? Ты просто еще не вырос из "Тысяча и одной ночи".

       - Да ну тебя! - Такэюки покраснел как рак. Щеки пылали, и не от того, что он сидел у огня.

       - К несчастью, - Саид глянул на японца поверх чашки, - я не такой ответственный.

       Это прозвучало серьезнее, чем шутливая отговорка.

       - Эй... - Такэюки смотрел на костер, и чувствовал, как горят уши. То, что он собирался сейчас сказать, требовало немало смелости. - Знаешь, я... пожалуй, мог бы остаться с тобой... если хочешь.

       Саид застыл.

       - Это еще что?

       В коротком вопросе настороженность мешалась с удивлением. И упреком в адрес Такэюки - за столь необдуманное предложение.

       - Ну... почему бы и нет. Просто подумал, что будет забавно.

       - Забавно? Так и не научился уважать пустыню?

       - Научился! - Такэюки искоса посмотрел на кассинца, тон которого стал уже почти гневным. - Научился. И жалею, что недооценивал ее. Я не говорю, что хочу навсегда остаться здесь. Я имею в виду, что... эээ... что хочу остаться с тобой.

       - Всего-то. - В синих глазах плескалось отчетливое "не верю".

       Молодой человек поставил пустую чашку на песок и повернулся к Саиду всем телом.

       - Я не знаю почему.

       Он представил себя со стороны и мысленно схватился за голову. Что он творит?

       - Такэюки... - Помолчав, Саид встал и направился к выходу.

       - Ты куда?! - Такэюки тоже вскочил.

       Однако мужчина приказал ему оставаться - голосом, не терпящим возражений - и японец подчинился. Иногда в облике Саида появлялось подлинное величие, и тогда нельзя было и мысли допустить, чтобы его не послушаться.

       - Иди к огню. Ты уже набегался сегодня.

       Такэюки вернулся к костру, сел и уставился на танцующие искры. По-прежнему стоя к нему спиной, Саид тихо сказал:

       - Прости. Кажется, мои шутки зашли слишком далеко. Я тебя дразнил... не думал, что так серьезно все воспримешь. Я ничего такого не имел в виду.

       Что ответить? Такэюки не знал и молчал, покусывая нижнюю губу.

       - Ты сын знатного человека, верно? Посольство предоставило тебе сопровождение... Наверное, твоя семья имеет связи с императором?

       - Не совсем, - неуверенно возразил Такэюки.

       Что-то такое было поколений пять назад, но Саиду об этом знать необязательно.

       - Так или иначе, ты наивный избалованный богатенький мальчик. Не стоило мне тебя дразнить.

       Значит, шутка. Значит, ничего не было. Он просто шутил. И эти поцелуи ничего не значили. Всё - шутка. Шутка...

       Такэюки нахохлился и бесцветно отозвался:

       - Ясно.

       - Извини, что запутал тебя. Кажется, ветер немного улегся... Пойду посмотрю, как там верблюд.

       - Саид! - Такэюки вскочил, но кассинец уже скрылся.

       Приехали. А он-то был почти уверен, что Саид согласится. Что-то имеет против потомственной аристократии? Непохоже. Вряд ли человек, который столько времени смог выдерживать несносный характер Такэюки, обратил бы внимание на подобные мелочи. Нет. Непонятно. Так нельзя, в конце концов!

       Он лег на ковер и прикрыл глаза. В груди назревала буря не хуже той, что бушевала сейчас за каменными стенами.

       - Придурок ты. Шутил... А я не шутил!

       Он рывком поднялся, сгреб горсть песка и швырнул в стену. И еще раз, еще, еще. В глазах щипало. С его слезными железами сегодня определенно творилось что-то не то. Он никогда столько не плакал за один день. Песчинки кружились в воздухе. Потом он выдохся. Уронил занесенную было руку и снова лег. Усталость убаюкивала, и он почти уже заснул, когда услышал шаги.

       - Чем ты здесь занимался? - изумленно спросил Саид, опускаясь рядом. - Честное слово...

       Такэюки быстро закрыл глаза.

       Мужчина, верно, поверил, что он уже уснул. Осторожно стряхнул песок с его волос и некоторое время (Такэюки чувствовал даже не глядя) смотрел в лицо. Молодого человека так и подмывало открыть глаза и показать Саиду, что он не спит, но прежде, чем он успел это сделать, кассинец наклонился и запечатлел на его губах легкий поцелуй. Все случилось очень быстро, и Саид тут же выпрямился, но у Такэюки в груди словно бомбу взорвали.

       Что это? Зачем? Он окончательно перестал что-либо понимать. Обдумывал случившееся и так и эдак, пока голову не заволокло сонной дымкой.

       Может, с утра яснее станет?

       Хотя вряд ли.

       Это была последняя связная мысль.

Глава 10

       Наутро буря ушла, ослепительное небо обещало очередной раскаленный день.

       Саид сказал, что на этот раз они не будут заезжать в оазис. С того момента, как они проснулись, кассинец вообще вел себя куда тише обыкновенного. Пожалуй, эти слова были единственными, которые он произнес с самого утра. Он не злился - скорее пребывал в задумчивости. Сосредоточился на чем-то своем, и это что-то полностью отвлекало его внимание.

       Шаг за шагом они продвигались через мертвые пески. Сейчас даже Такэюки было очевидно, что Саид правит прямиком к городу. Может, все-таки отвезет его в посольство? Надежда давала чувство защищенности, но была слишком зыбкой, чтобы успокоить. Отчаяние и тоска только росли. Прошлым вечером он набрался-таки храбрости... а Саид сказал: "Нет". Каждый раз, когда Такэюки вспоминал свою неудачную попытку, щеки вспыхивали от стыда. Ведь никто не просил Саида его ловить... Не ради же забавы он это сделал. Разве кассинец не намеревался с самого начала оставить его при себе? А когда Такэюки сам предложил, всполошился, будто испугался собственных действий, и говорил так, словно хотел все забыть. Трус.

       Может, Саид решил, что пленник был не в своем уме? Все-таки Такэюки чуть не сгинул в пустыне. Едва ли стоит ожидать от кого-то адекватного поведения после такого стресса. Он видел смерть совсем близко, а Саид просто оказался тем единственным, у кого можно было искать защиты. Все это и дало на выходе неожиданное признание. Звучит вполне правдоподобно...

       Только Такэюки твердо знал, что имел в виду именно то, о чем сказал.

       Каждый шаг приближал его к расставанию с Саидом. Брат и невестка, наверное, от горя не знают, куда деваться. Бедному Мустафе и вовсе туго. Чем больше Такэюки представлял себе это, тем яснее понимал, что никак не мог бы остаться с Саидом, пусть даже тот и согласился бы. Вполне вероятно, что родители узнали о случившемся и тоже поспешили в Кассину. А если все совсем плохо, то и до международного конфликта недалеко... Такэюки в полном масштабе вообразил, чем может обернуться его мимолетный каприз, и понял: Саид, конечно, ему дорог, однако надо позаботиться о всех тех людях, которых он по своей неосторожности втянул в это дело.

       Они переждали полуденный жар в тени скал и двинулись дальше, как только немного похолодало. Погруженные каждый в свои заботы, общались по минимуму, но словно не замечали этого. Нынешняя тишина отличалась от той, которая воцарялась после их ссор.