Мила Рудик и Чаша Лунного Света - Вольских Алека - Страница 11

— Что… — голос Милы осип, она прокашлялась и спросила: — Что изменилось?

— Все, — энергично качнула головой Акулина. — Все, все, все. И твоя бабушка знала об этом. Именно поэтому она отослала тебя в детский дом.

Мила, чувствуя, что мысли начинают кувыркаться в голове, потрясла ею, и поспешно спросила:

— Почему «поэтому»? И что знала бабушка?

— Она знала, что ты, как и ее мать, обладаешь волшебными способностями и будешь колдуньей.

— Колдуньей? — повторила Мила; слово звучало очень непривычно и даже чуточку нелепо, хотя все, что она сегодня видела, Мила про себя так и называла — волшебство.

— Да, — подтвердила Акулина. — Твоя бабушка знала, что ты уже стала самой собой и скоро это может как-то проявиться. А ее страх перед магией был слишком велик. Тебя она боялась и ненавидела так же сильно, как когда-то ненавидела свою мать. Конечно, мы знали об этом, но разлучать тебя с бабушкой было нельзя.

— Почему?

— Видишь ли, после смерти твоей мамы твоя волшебная сила могла перейти к тебе только от бабушки. Она как будто бы носила ее в себе. Правда, воспользоваться ею никак не могла.

— А почему она не могла, а я могу?

— Потому что ты колдунья, а она нет. Ты такая же, как твоя прабабушка. Она была знатной колдуньей. Ее имя известно всем волшебникам, потому что… Но, наверное, нужно рассказать все по порядку.

Акулина взяла графин и наполнила стаканы квасом. Один подвинула ближе к Миле, а от другого отпила пару глотков.

— Итак… В этом году, Мила, тебе исполнилось тринадцать лет. Именно в тринадцать лет твоя сила должна была проснуться… Ты, как и твоя прабабушка, — колдунья. Теперь в этом нет никаких сомнений. Но этого могло и не случиться, такое бывает: иссякает сила и прерывается род чародеев. Вот еще одна причина, по которой я и не могла прийти за тобой раньше. Видишь ли, мы должны скрываться от обычных людей, нельзя, чтобы о нас знали.

— Но почему? — спросила Мила.

— Потому что от этого одни неприятности. Волшебники веками скрываются от посторонних глаз, тут уж ничего не поделаешь. Вот и нам приходилось держать от тебя в тайне твое происхождение. Но все эти тринадцать лет мы были поблизости и, как могли, старались отгонять от тебя всякие беды и напасти.

Мила вдруг сделала ошеломляющее открытие.

— Так это вы спасли меня от наезда грузовика, когда мне было шесть лет? — воскликнула она. — А потом он врезался в газетный киоск. И еще, когда я упала на уроке физкультуры, и… — Мила невольно задержала дыхание, вспомнив, что произошло перед ее днем рождения. — И «чертово колесо» вы остановили!?

— Да уж, — улыбнулась Акулина. — Устроила ты нам работенку. Никогда прежде не видела, чтоб одному человеку доставалось столько почти смертельных случаев. Честное слово, ты просто притягиваешь неприятности.

Акулина поднялась из-за стола и, не сказав ни слова, вышла из комнаты. Мила слышала, как она поднимается по лестнице вверх, и думала, что теперь она понимает, почему Степаныч хотел от нее избавиться. Но она решила: не стоит, наверное, говорить Акулине о том, что это были вовсе не случайности, как она и сама прежде полагала. Акулина может не поверить ей — а в это и правда было трудно поверить — и решит, что Мила ее нарочно обманывает, вроде как жалуется на то, что ее не забрали раньше. Себя же Мила в этот момент пыталась убедить в том, что ее бабушка ничего не знала о намерениях Степаныча.

Вскоре Акулина вернулась, и в ее руках Мила заметила шкатулку темно-коричневого цвета с золотистыми металлическими уголками.

— Вот, — сказала она и, усаживаясь, поставила шкатулку рядом с собой.

— Что это? — заинтересовалась Мила; шкатулка была очень красивая и, судя по всему, древняя.

— Это история, которую ты должна знать. История, которую я тебе расскажу, — Акулина взволнованно провела ладонью вдоль крышки шкатулки, как будто сметала с нее пыль, и, вздохнув поглубже, заговорила: — Пятьдесят пять лет назад была создана Гильдия. Тайное общество. Люди, состоявшие в нем, расправлялись с волшебниками. Это была охота. Охота на ведьм. Бороться с Гильдией было трудно: они слишком хорошо изучили волшебный мир. Они знали о нас все. Подстерегали, устраивали ловушки и убивали по одному.

Акулина поставила шкатулку на середину стола.

— Первой, — сказала она, не отнимая от шкатулки Рук, — погибла твоя прабабушка. Именно поэтому ее имя помнят все.

Она осторожно приподняла крышку и все, что увидела внутри Мила, — был перехваченный сине-красной лентой свиток и какой-то круглый черный предмет под ним. Акулина отложила свиток в сторону и достала этот предмет. Она протянула его ближе к Миле и положила на стол. Теперь Мила смогла разглядеть получше…

Это была неправильной круглой формы сургучная печать: на редкость толстая и большая. К тому же в нее была словно впаяна тонкая веревочка, которую, похоже, заливали еще жидким сургучом. Мила знала, что такими печатями раньше скрепляли письма. Но эта показалась ей очень странной и даже страшной — она была черного цвета, и что-то было выдавлено на ней, какой-то рисунок. Мила наклонилась, чтобы рассмотреть…

— Сова, — объяснила Акулина. — Сова, в грудь которой вбит кол, — вот что изображено на этом старом куске черного сургуча.

Несчастная птица на печати как будто падала вниз, раскинув крылья, а из ее груди торчала толстая заостренная палка. Эта вещь вызвала у Милы очень неприятное чувство, и ей захотелось отодвинуть ее подальше. Но, постеснявшись, она этого не сделала.

— Такую метку они оставляли на груди очередной жертвы. Таким образом, мы точно знали, что Гильдия продолжает действовать. Эту печать мы назвали Черной Меткой Гильдии.

Акулина взяла со стола печать и вернула ее в шкатулку, аккуратно и тщательно закрыв крышку.

— Тринадцать лет назад Гильдия похитила детей из семей волшебников — только тех, кто родился в тот год. Их родители и их друзья… Мы все… Мы сплотились, как никогда до того и, к сожалению, как никогда после… Детей мы спасли. Среди них была и ты. А с Гильдией было покончено.

Акулина грустно вздохнула и ненадолго отвернулась от Милы.

— Это было сложное задание и для многих оно стало последним. Но в тот день, когда вас спасли, мир По-Ту-Сторону наконец-то смог вздохнуть свободно. Мы помним этот день, как день «Пяти спасенных».

Пяти спасенных, повторила про себя Мила. Ей казалось таким невероятным, что ее когда-то похитили, а потом спасли. И, оказывается, она одна из пяти спасенных. Странно что-то пережить и совсем этого не помнить.

— А мои родители? Что случилось с ними? — спросила Мила. — Они тоже были волшебниками?

— Твоя мать не была волшебницей, — отрицательно покачала головой Акулина. — Думаю, и отец тоже не был, хотя мы о нем почти ничего не знаем. Но на войне так часто бывает, что погибают даже те, кто в ней не участвует.

Мила опустила голову. Значит, ее родители умерли, и бабушка ее не обманывала на этот счет. А она, по правде говоря, все-таки надеялась, что хотя бы ее отец жив. Правда, надежда была слабой, поэтому сейчас она не очень расстроилась.

— А что это за мир — По-Ту-Сторону?

— Этого я тебе не стану говорить, — Акулина загадочно улыбнулась, и ее глаза тоже улыбались. — Ты это увидишь сама.

После чего Акулина вынула свиток. Она потянула двумя пальцами за ленту, и раскрытый лист упал на стол перед Милой.

— Это тоже принадлежало твоей прабабушке.

— Что это? — Мила осторожно заглянула в свиток, ожидая и там увидеть что-нибудь неприятное.

— Прочитай.

И Мила прочла:

Диплом МАГА

«Выдан Асидоре Ветерок, с превосходными успехами закончившей высшее отделение школы „Думгрот“, о чем и свидетельствует сей документ.

Имя Асидора Ветерок внесено в особый реестр школы, именуемый „Лучшие из Лучших“.

Перечень достижений и степеней прилагается.

Факультет „Львиный зев“.

Выпуск 1948 года».

Асидора — вот, значит, как звали ее прабабушку. А Мила и не знала. Асидора Ветерок — лучшая из лучших. И это ее прабабушка.