Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Сочинения. В 2-х томах

Клюев Николай Алексеевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Сочинения. В 2-х томах - Клюев Николай Алексеевич - Страница 81

Изменить размер шрифта:

299

Домик Петра Великого,

Бревна в лапу, косяки аршинные,

Логовище барса дикого,

Где тлеют кости безвинные.

Сапоги — шлюзы амстердамские,

С запахом ила, корабельного якоря,

Пакля в углах — седины боярские,

Думы столетий без песни и бахоря.

Правнуки барсовы стали котятами,

Топит их в луже мальчонко — история.

Глядь, над сивушными, гиблыми хатами

Блещет копье грозового Егория.

Домик Петровский не песня Есенина,

В нем ни кота, ни базара лещужного,

Кружка голландская пивом не вспенена:

Ала Россия без хмеля недужного.

Выловлен жемчуг, златницы татарские,

Пестун бурунный — добыча гербария,

Стих обмелел… Сапоги амстердамские

Вновь попирают земли полушария.

Барсова пасть и кутья на могилушке,

Кто породнил вас, Зиновьев с Егорием?

Видно недаром блаженной Аринушке

Снилися маки с плакучим цикорием.

300

Зурна на зырянской свадьбе,

В братине знойный чихирь,

У медведя в хвойной усадьбе

Гомонит кукуший псалтырь:

«Борони Иван волосатый,

Берестяный Семиглаз…»

Туркестан караваном ваты

Посетил глухой Арзамас.

У кобылы первенец — зебу,

На задворках — пальмовый гул.

И от гумен к новому хлебу

Ветерок шафранный пахнул.

Замесит Орина ковригу —

Квашня — семнадцатый год…

По малину колдунью-книгу

Залучил корявый Федот.

Быть приплоду нутром в Микулу,

Речью в струны, лицом в зарю…

Всеплеменному внемля гулу,

Я поддонный напев творю.

И ветвятся стихи-кораллы,

Неявленные острова, —

Где грядущие Калевалы

Буревые пожнут слова.

Где совьют родимые гнезда

Фламинго и журавли…

Как зерно, залягу в борозды

Новобрачной жадной земли!

301

В шестнадцать — кудри да посиделки,

А в двадцать — первенец, молодица, —

Это русские красные горелки,

Неопалимая феникс-птица.

Под тридцать — кафтан степенный,

Пробор, как у Мокрого Спаса, —

Это цвет живой, многоценный,

С луговин певца-китовраса.

Золотые столбы России,

Китоврас, коврига и печь,

Вам в пески и устья чужие

Привелось как Волге истечь.

Но мерцает в моих страницах

Пеклеванных созвездий свет.

Голосят газеты в столицах.

Что явился двуглаз — поэт.

Обливаясь кровавым потом,

Я несу стихотворный крест

К изумрудным

Лунным воротам,

Где напевы, как сонм невест.

Будет встреча хлебного слова

С ассирийской флейтой-змеей,

И Великий Сфинкс как корова

На Сахару прольет удой.

Из молочных хлябей, как озимь,

Избяные взойдут коньки,

Засвирелит блеянием козьим

Китоврас у райской реки.

И под огненным баобабом

Закудахчет павлин — изба…

На помин олонецким бабам

Эта тигровая резьба.

302

На помин олонецким бабам

Воскуряю кедровый стих;

Я под огненным баобабом

Мозг ковриги и звезд постиг.

Есть Звезда Квашни и Сусека,

Материнской пазушной мглы.

У пиджачного человека

Не гнездятся в сердце орлы.

За ресцами не вязнут перья

Пеклеванных драчливых стай,

Не магнит, а стряпка-Лукерья

Указует дорогу в рай.

Там сосцы тишины и крынки

С песенным молоком,

Не поэты ли сиротинки,

Позабывшие Отчий дом?

Не по ним ли хнычет мутовка,

Захлебываясь в дрожжах?

Как словесная бронза ковка

Шепелявой прозе на страх!

Раздышалась мякишем книга,

Буква «Ша» — закваска в пере,

И Казбеком блещет коврига

Каравану пестрых тире.

303

Осыпалась избяная сказка —

Шатер под смоковницей сусальной,

На затерянном судне полярная Пасха,

Путешествие по библии при свечке сальной.

Пересохли подлавочные хляби,

И кит — тишина с гарпуном в ласту.

В узорной каргопольской бабе

Провижу богов красоту.

Глядь, баба в парижской тальме,

Напудрен лопарский нос…

Примерещился нильской пальме

Сельдяной холмогорский обоз.

За обозом народ — Ломоносов

В песнорадужном зипуне…

Умереть у печных утесов

Индустриальной волне.

Чтоб в коврижные океаны

Отчалил песенный флот…

Товарищи, отомстим за раны

Девы-суши и Матери вод!

Ложесна бытия иссякли, —

В наших ядрах огонь и гром,

Пиренеи словесной пакли

Падут под тараном-стихом.

На развалинах строк, созвучий

Каркнет ворон — мое перо,

И прольется из трубной тучи

Живоносных рифм серебро.