Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Сочинения. В 2-х томах

Клюев Николай Алексеевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Сочинения. В 2-х томах - Клюев Николай Алексеевич - Страница 36

Изменить размер шрифта:

(1918)

183

Бродит темень по избе,

Спотыкается спросонок.

Балалайкою в трубе

Заливается бесенок:

Трынь, да брынь, да тере-рень…

Чу! Заутренние звоны!

Богородицына тень,

Просияв, сошла с иконы.

В дымовище сгинул бес,

Печь, как старица, вздохнула.

За окном бугор и лес

Зорька в сыту окунула.

Там, минуючи зарю,

Ширь безвестных плоскогорий,

Одолеть судьбу-змею "

Скачет пламенный Егорий.

На задворки вышел Влас

С вербой, в венчике сусальном…

Золотой, воскресный час,

Просиявший в безначальном.

(1915)

184

Зима изгрызла бок у стога,

Вспорола скирды, но вдомек

Буренке пегая дорога

И грай нахохленных сорок.

Сороки хохлятся — к капели,

Дорога пега — быть теплу.

Как лещ наживку, ловят ели

Луча янтарную иглу.

И луч бежит в переполохе,

Ныряет в хвои, в зыбь ветвей…

По вечерам коровьи вздохи

Снотворней бабкиных речей:

«К весне пошло, на речке глыбко,

Буренка чует водополь»…

Изба дремлива, словно зыбка,

Где смолкли горести и боль.

Лишь в поставце, как скряга злато,

Теленье числя и удой,

Подойник с крынкою щербатой

Тревожат сумрак избяной.

(1916)

185

В селе Красный Волок пригожий народ,

Лебедушки девки, а парни как мед,

В моленных рубахах, в беленых портах,

С малиновой речью на крепких губах;

Старухи в долгушках, а деды — стога,

Их россказни внукам милей пирога:

Вспушатся усищи, и киноварь слов

Выводит узоры пестрей теремов.

Моленна в селе — семискатный навес:

До горнего неба семь нижних небес,

Ступенчаты крыльца, что час, то ступень,

Всех двадцать четыре — заутренний день.

Рундук запорожный — пречудный Фавор,

Где плоть убедится, как пена озер,

Бревенчатый короб — утроба кита,

Где спасся Иона двуперстьем креста.

Озерная схима и куколь лесов

Хоронят село от людских голосов.

По Пятничным зорям, на хартии вод

Всевышние притчи читает народ:

«Сладчайшего Гостя готовьтесь принять!

Грядет Он в нощи, яко скимен и тать;

Будь парнем женатый, а парень, как дед…»

Полощется в озере маковый свет,

В пеганые глуби уходит столбом

До сердца земного, где праотцев дом.

Там, в саванах бледных, соборы отцов

Ждут радужных чаек с родных берегов;

Летят они с вестью, судьбы бирючи,

Что попрана Бездна и Ада ключи.

(1918)

186. КОВРИГА

Коврига свежа и духмяна,

Как росная пожня в лесу,

Пушист у кормилицы мякиш,

И бел, как береста, испод.

Она — избяное светило,

Лучистее детских кудрей:

В чулан загляни ненароком —

В лицо тебе солнцем пахнет.

И в час, когда сумерки вяжут,

Как бабка, косматый чулок,

И хочется маленькой Маше

Сытового хлебца поесть —

В ржаном золотистом сияньи

Коврига лежит на столе,

Ножу лепеча: «я готова

Себя на закланье принесть».

Кусок у малютки в подоле —

В затоне рыбачий карбас:

Поломана мачта, пучиной

Изгрызены днище и руль, —

Но светлая радость спасенья,

Прибрежная тишь после бурь

Зареют в ребяческих глазках,

Как ведреный, синий Июль.

(1916)

187

Вешние капели, солнопек и хмара,

На соловом плесе первая гагара,

Дух хвои, бересты, проглянувший щебень,

Темью — сон-липуша, россказни да гребень.

Тихий, мерный ужин, для ночлега лавка,

За оконцем месяц — Божья камилавка,

Сон сладимей сбитня, петухи спросонок,

В зыбке снигиренком пискнувший ребенок,

Над избой сутемки — дедовская шапка,

И в углу божничном с лестовкою бабка,

От печного дыма ладан пущ сладимый,

Молвь отшельниц-елей: «иже херувимы»…

Вновь капелей бусы, солнопека складень…

Дум — гагар пролетных не исчислить за день.

Пни — лесные деды, в дуплах гуд осиный,

И от лыж пролужья на тропе лосиной.

(1914)

188

Ворон грает к теплу, а сорока к гостям,

Ель на полдень шумит — к звероловным вестям.

Если полоз скрипит, конь ушами прядет —

Будет в торге урон и в кисе недочет.

Если прыскает кот и зачешется нос —

У зазнобы рукав полиняет от слез.

А над рябью озер прокричит дребезда —

Полонит рыбака душегубка-вода.

Дятел угол долбит — загорится изба,

Доведет до разбоя детину гульба.

Если девичий лапоть ветшает с пяты, —

Не доесть и блина, как наедут сваты.

При запалке ружья в уши кинется шум —

Не выглаживай лыж, будешь лешему кум.

Семь примет к мертвецу, но про них не теперь,

У лесного жилья зааминена дверь,

Под порогом зарыт «Богородицын Сон», —

От беды-худобы нас помилует он.