Над пучиной - Желиховская Вера Петровна - Страница 2

– Не знаю, право!.. Если позволитъ время… Мiss Vera: это моя дорогая подруга – миссисъ Крегсъ. Моя бывшая воспитанница – my dearest pupil, princess Vera Ladomirsky.

В?ра, съ удовольствіемъ смотр?вшая на эту сцену, доказывавшую, что не все превратилось въ патентованную гуттаперчу въ сердц? ея невозмутимой компаньонки, подошла и подала руку ея знакомой. Тутъ-же было р?шено, что если завтра еще не прі?дутъ за ними, миссъ Джервисъ проведетъ ц?лый день у своихъ соотечественниковъ.

– Я не совс?мъ ув?рена въ прав?-ли я оставить васъ завтра одну, въ незнакомомъ город?? – смущенно зам?тила добросов?стная наставница, когда он? с?ли въ коляску.

Но княжна разсм?ялась, напомнивъ, что ей уже не десять л?тъ и прося ее не ст?сняться.

На Средній и Большой фонтаны уже ходили по?зды открытыхъ вагоновъ съ локомотивомъ.

Такого рода прогулка казалась княжн? гораздо пріятн?й, потому что на рельсахъ не было пыли, которой такъ обильны окрестности Одессы.

Оба фонтана – сплошные сады, даже просто рощи акацій, среди которыхъ разсыпаны дачи.

На Среднемъ не останавливались: возница ихъ объявилъ, что зд?сь смотр?ть нечего, кром? дачъ, изъ которыхъ лучшія далеко, на берегу; а на Большомъ фонтан? можно погулять возл? Успенскаго монастыря.

По?хали дал?е. Промелькнула, въ зелени, хорошенькая церковь; спускъ къ морю. Оно изр?дка посблескивало сл?ва, мелькая между высокими берегами. По главной, т?нистой улиц?, подъ?хали къ воротамъ монастыря, когда народъ шелъ уже ко всенощной. Съ края утеса на берегу маякъ засв?тился на побл?дн?вшемъ неб?; а прав?й ужъ подымалась луна, осыпая море и землю милліонами блестокъ.

– Ахъ! Какъ хорошо! Какъ хорошо!.. Что за горе, что мы не усп?емъ погулять по берегу. Ужъ поздно, а мы съ вами не знаемъ зд?сь дорогъ! – жаловалась В?ра.

– О да! Какъ можно гулять въ такую пору?.. И роса!.. Мало-ли что можетъ случиться?.. Я бы не сов?товала вамъ выходить, уб?ждала миссъ Джервисъ.

– Ну, въ церковь я должна войти! – протестовала ея неугомонная воспитанница. Какое прелестное м?сто!.. Посмотрите. Эти надгробные памятники среди зелени, въ т?ни деревьевъ, разбросанные между двухъ храмовъ на морскомъ берегу!.. Завтра я прі?ду сюда раньше, чтобъ погулять.

– Одн??!.. – ужаснулась англичанка.

– А что?.. Разбойниковъ зд?сь н?тъ. Не безпокойтесь, дорогая миссъ Джервисъ! Я съ собой возьму и Машу и даже Ивана, съ его револьверомъ въ карман?… Никто меня не тронетъ! А когда вы вернетесь отъ своихъ знакомыхъ, вечеромъ, то нав?рное застанете меня кр?пко спящей. Ничто не д?йствуетъ на меня лучше и успокоительн?й воздуха и далекихъ прогулокъ.

II

Такъ она и сд?лала, эта своевольная барышня, утомленная многоразличными увеселеніями, но не обезличенная столичной жизнью.

Едва миссъ Джервисъ отправилась къ своей пріятельниц?, она объявила Маш?, что он? тоже ?дутъ съ ней на ц?лый день, на дачи.

– Бери мой маленькій сакъ. Мы возьмемъ туда тартинокъ и апельсиновъ и отлично пооб?даемъ гд? нибудь на берегу.

– Ахъ, барышня!.. А миссъ что скажутъ, какъ узнаютъ? – ужаснулась румяная горничная.

– Это мн? все равно!.. – засм?ялась въ отв?тъ княжна.

– Такъ приказать Ивану позвать коляску?

– Да. Только не на весь день, а въ одинъ конецъ, до паровоза. Ты знаешь, Маша, гд? садятся въ вагоны, что ходятъ на Большой фонтанъ?

– А какже!.. Знаю-съ. Я все зд?сь знаю! – вскричала Маша въ восторг? отъ предстоящаго удовольствія.

Не мен?е была весела и ея барышня. И весела, и смущена немножко, съ непривычки къ такимъ своевольнымъ, и т?мъ бол?е одинокимъ прогулкамъ. У нея даже промелькнула мысль: не взять ли ей съ собой Ивана?.. Но она тутъ-же оставила это нам?реніе, сообразивъ, какъ ст?снительно и скучно будетъ имъ обоимъ: пожилому слуг? сл?довать за ея безц?льными блужданіями по садамъ и берегамъ моря, а ей терп?ть его ненужное присутствіе. Довольно и Маши!.. Съ ней она по крайней м?р? не ст?снялась и, къ тому-же, знала, что и ей это большое удовольствіе.

«Ужъ такъ и быть! Справлю разокъ ekole buissonniere! – думала она. Надышусь свободнымъ воздухомъ надолго!.. В?дь зд?сь меня никто не знаетъ и никто не узнаетъ, какъ-бы я ни провела день. Хоть н?сколько часовъ, какъ другіе живутъ. По крайней м?р? будетъ хоть ч?мъ помянуть Одессу! А то в?дь все смертельно надо?ло!.. Вотъ по?ду съ сестрой – баронессой и ея штатомъ опять въ заморскіе края, на воды! – продолжала она раздумывать, пригорюнившись у окна. Буду тамъ прогуливаться, tiree a guatre epingles. Слушать тяжелыя любезности графа фрица или звонкія фразы князя Лоло, которыми онъ будетъ звонить взам?нъ оставленныхъ дома шпоръ и сабли… Буду выслушивать намеки сестры на плохія д?ла отца и на мое неум?ніе поправить ихъ блестящей партіей!.. Еще, пожалуй, и туда прі?детъ за мною блистательный Викторъ Наумовичъ Звенигородовъ (в?дь надобно-же носить такую тяжелую кличку)! – этотъ камеръ-юнкеръ изъ ножовой линіи, – какъ назвалъ его cousm MkheL. Помилуй Богъ!.. Вотъ будетъ несчастіе!.. И подумать, куда д?ваются предразсудки, родовая гордость отца и сестры въ отношеніи къ этому выскочк?? Такъ и таютъ, и испаряются при помыслахъ о милліонахъ этого купеческаго сынка… Ахъ? Боже мой!.. Неужели-жъ выйти мн? за этого лакея въ парижскомъ костюм??!..» Она вздохнула.

«Выходить безъ любви, безъ уваженія… а впрочемъ, гд? ихъ и взять?.. Къ кому?.. За что?.. В?дь ни одного челов?ка я не встр?чала до сихъ поръ такого… Въ самомъ д?л?! Все какіе-то!.. Пустельги, комедіанты или еще того хуже: эгоисты, безчестные корыстолюбцы!.. Ахъ, Боже мой! Да… тяжело жить на св?т? людямъ. И все больше сами себ? творятъ б?ды… А могла ли бы жизнь быть лучше… А ужъ какъ Божій міръ хорошъ!..»

Она загляд?лась на сине-зеленую пелену моря. На рейд? шла д?ятельная работа; дымились пароходы, м?рно поблескивали весла, со скрипомъ работали колеса и блоки; на эстакад? грем?лъ и пыхт?лъ паровозъ съ длинной ц?пью товарныхъ вагоновъ. Всюду копошился и хлопоталъ суетливый людъ. А оно, безбрежное море, свободно и спокойно раскинулось на простор?; вольно расп?вало свою, то тихую, то страшную п?сню; безъ границъ, безъ удержу взмахивало п?нистыми валами и разстилалось вдаль и вширь, сверкая и н?жась въ солнечномъ св?т?, подъ яркимъ сводомъ неба, темн?я и озаряясь вм?ст? съ нимъ…

Далеко, на горизонт?, двумя крыльями серебрился парусъ. Отсюда не было видно движенья; парусъ, казалось, стоялъ неподвижно, вися между небомъ и моремъ.

«Хот?лось-бы мн? тамъ быть!.. Покачаться надъ бездной, вдали отъ земли и людей!.. Чувствовать себя на вольномъ простор?… Хорошо!.. А еслибъ буря?.. Чтожъ! Мн? кажется я не испугалась-бы и бури!.. Не вс?-же въ бурю погибаютъ. А какъ славно должно быть живется тому, кто выплыветъ живой и полный силъ!..»

– Коляска готова, барышня. Княжна!..

– Что?.. Да. Сейчасъ!.. Ну, ?демъ. ?демъ на синее море!..

Хорошо было и на мор?, и на земл?. Берега и верхній и нижній, цв?тущей полосою протянувшійся вдоль глинистыхъ обрывовъ, тонули въ другомъ мор?: въ мор? пышнаго, весенняго расцв?та, – въ б?ломъ пуху яблонь и вишень, въ розовой жимолости, въ с?ро– лиловыхъ и фіолетовыхъ кущахъ сирени. Св?жій воздухъ былъ полонъ благоуханій, испареній з?мли и моря; полонъ движенія и блеска, звуковъ и п?сенъ. Высокія, еще нескошенныя травы, жили милліонами населявшихъ ихъ жизней; прозрачныя, не вполн? распустившіяся деревья и цв?тущій кустарникъ звен?ли жужжаніемъ, щебетомъ, щелканіемъ и свистомъ.

Множество скрытыхъ въ зелени дачъ еще не было населено. Горожане ждали жары и л?тней пыли, чтобъ переселиться изъ своихъ душныхъ квартиръ въ эти св?жія уб?жища. Охотницамъ до уединенныхъ прогулокъ, подобныхъ предпринятой нашей молодой путешественницей, было раздолье въ этотъ прелестный весенній день.

Благодаря топографическимъ знаніямъ своей горничной, жившей когда-то со своими господами на вс?хъ трехъ Фонтанахъ, В?ра Аркадьевна вдоволь нагулялась между зелеными холмами, подъ с?нью цв?тущихъ садовъ, по еле примятымъ тропинкамъ и по самому прибрежью, подъ нав?сомъ обрывистыхъ береговъ.