Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Порядок слов

Катишонок Елена

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Порядок слов - Катишонок Елена - Страница 2

Изменить размер шрифта:

Всё ясно и предопределено:

Смеются дети, солнце не погасло,

Преломлен хлеб, и налито вино,

Но Аннушка уже купила масло.

На пляже

В мурашках от дождя, песок озяб

И ёжится, и жмётся ближе к дюнам,

Но дюны не поступятся ни дюймом;

Их бюсты не колышутся.

Скользя

По лепестку, уходит дождь.

Волна

Опять наметит контуры прилива;

Скорее деловито, чем игриво

Мазнёт по щиколотке и затем

– как встарь —

Оставит с пеной крохотный янтарь.

* * *

Что здесь было вначале? —

Мелкой волны курсив,

Над морем чайки кричали

И выпускали шасси.

Набегают строчки на строчки,

Ветер волны качает

И текст выносит – без точки —

За фигурные скобки чаек.

Берег, не бывший пляжем

Вечность тому назад,

Песок расстелил. Мы ляжем

И закроем глаза.

Катулл

В Новой Англии ночь. Навалилась,

вздохнула, уснула. Тротуар остывает,

деревья шуршат ерунду. Тускнет лампа.

Из сонного Гая Катулла выпадает листок

календарный: «Я завтра приду».

* * *

Земную жизнь пройдя до половины,

Мы продолжаем жить – в чужой стране.

В своей судьбе – как в жизни – неповинны,

Бредём, а путь чем дальше, тем странней,

Пока ещё способны к удивленью.

Хотя и непривычно нам, и ново,

На всё глядим очами Годунова,

Растерянность оправдывая ленью.

Политики решают наши судьбы,

А мы молчим, чтоб не гневились судьи.

Нам говорят, что снова злой чечен

Ползёт на берег, точит свой кинжал…

Где то дитя, что спросит: «А зачем?..»

Ребёнка нет;

а взрослых только жаль —

Все смотрят в сторону.

И, право, был ли мальчик?

Пусть на слуху Чечня, десант и Нальчик,

Народ безмолвствует.

Народ опять покорен.

Тот самый, что был вырезан под корень,

И тот, кто в землю врос —

или был вбит —

по горло…

Но как узнать, испуганно иль гордо

Народ безмолвствует?

Или молчанье мудро,

А варево политики так мутно,

Что нас объединяет общий стыд

И мы молчим, чтоб не спросить: а ты?..

………………………

Молчим, забыв, что бедного Иова

Господь лишил всего, оставив Слово…

Двенадцать лет

Марго, 12-летней девочке

Давай играть, что нам с тобой двенадцать

Мучительных и безмятежных лет.

Звонок далёк, как пенсия. Сознаться,

Что алгебра не сделана? Ответ

Всегда не сходится, в ответе (а + b).

Наперекор насмешнице-судьбе

Опять решать. А заглянуть к тебе —

Обильные развесистые дроби

Теснятся, как еврейская родня…

Ответ не сходится, и мы с тобою обе

Играем в рифмы, головы склоня

И набожно уставившись в учебник.

На промокашке остаётся след

Чернил, и нам с тобой двенадцать лет.

Ответное письмо к больному

Гаспарова читать и Мандельштама,

Гриппуя от неведомого штамма;

Стучит в окно корявый сук каштана…

Прости, мой друг, я не избегнул штампа.

Россия – на пути, чтоб кануть в Лету.

Позирует «Плэйбою» Лорелея.

Освободится, вероятно, к лету

И охмурит любого дуралея.

Метафоры, как центы, сыпь в копилку:

Ведь до конца совсем не много строк —

Откупори шампанского бутылку

Иль перечти «Женитьбу Фигаро».

Амазонка

Чуть различимые слова

И очень внятная разлука:

Зимой рассохшегося лука

Оборванная тетива.

Костёр высокий развела,

Чтобы спалить колчан и стрелы,

Но отвернулась: не смотрела,

Как в жарком пламени горела

Её последняя стрела.

Послание Вергилию

Посвящается Р. А.

Привет тебе, Вергилий! Отослал я моего Горация на

воды: покой необходим ему и отдых, да чтобы тогу

кто-то постирал. Ночную пилят тишину цикады.

Постылый зной сочится, как цикута, и некогда

остыть земле, как утро вновь небо раскаляет добела.

Та, что розовоперстою была, сожгла, должно быть,

птиц – одни цикады (хоть мне понятней слово

«саранча»). Усталый кондиционер, урча, прохладу

льёт из жаркого тумана, и я не знаю, поздно или

рано, уже или ещё – песок так влажен,

что разбухает в талии часов, но по ночам ход

времени не важен: ведь ночь без сна – удел

цикад и сов.

А нам с тобою горсточка песка – богов подарок,

шанс продлить мгновенье под саранчи зазубренное

пенье. И мне противна Батюшкова спесь! —

на циферблате нет отметки «вечность».

Четырнадцать строк

Марго, моему Вергилию