Эмблема с секретом - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 70

– А чего тогда ты здесь сидишь, прохлаждаешься? – недовольно спросил он. – Почему не за пультом?

– Остохренело потому что! – неожиданно для себя сказал Синицын чистую правду.

– Что?!

– Рапорт подаю. На перевод или на увольнение – мне все равно!

Он не собирался этого говорить, а сейчас сказал и почувствовал облегчение.

– Вот так, значит? Крысы бегут с корабля?

– Крысы как раз остаются.

– Ну-ну…

Гнетов шумно прочистил горло и сплюнул под ноги.

– Ну смотри, Синицын. Вольному воля, как говорится…

– Спасенному рай, – закончил Синицын.

Полковник с сомнением посмотрел на него, будто недослышал. Буркнул что-то под нос и ушел.

Над восточными скалами поднималось рыжее, как апельсин, утреннее солнце.

Вашингтон, 12 октября 2011 г.

Бедный Зигфрид, бедный Зигфрид…

Я долго не мог сообразить, где я и откуда взялся этот назойливый пискливый звук.

Это был сигнал почтового ящика, оповещающий о новом сообщении. Ноутбук стоял на полу у моего изголовья. Не вставая с дивана, я кое-как дотянулся до клавиатуры, включил экран. Письмо из Вены, от благодарного читателя. Значит, надо опять ехать уже в другое Интернет-кафе и проверять Берлинский почтовый ящик. Новый, разумеется. Что Центр мог мне прислать, ведь работа завершена? Неужели благодарность? Или копию Указа о присвоении звания Герой России? Эх, вряд ли… Опыт показывает, что с хорошими сообщениями никогда не торопятся!

И точно!

«Для обнаружения “Невидимого глаза” необходимо располагать точными координатами его орбиты. В настоящее время известно только наклонение орбиты, которое составляет 57 градусов. Крайне желательно установить также апогей, перигей, эксцентриситет, фокальный параметр, тип антирадарного покрытия и т. д…»

Особенно меня умилило это «и т. д.». Как будто по первому желанию Центра я могу из разведчика превратиться в астронома, астрофизика, Нобелевского лауреата, друга Директора НАСА и еще черт знает в кого! Потом еще раз вчитался в строчки сообщения. Признаться, я понятия не имею, что такое фокальный параметр. Тем более какой-то эксцентриситет.

«Бедный Зигфрид», – подумал я. Сон оказался пророческим. Похоже, мне и в самом деле придется лететь в космос и своими руками уничтожать этот треклятый спутник…

Может, мне в качестве приза хотя бы достанется прекрасная волейболистка? Все-таки я умный и прозорливый, я заранее назначил встречу осведомленным людям!

С самого начала все шло лучше некуда. Мы болтали и шутили, как старые знакомые. Ни тени напряжения, ни тени неловкости. Тощую супругу Бэнкса Элси я очаровал с ходу, что называется, одной левой. Том Бэнкс немилосердно мешал выдержанный «Сент-Эмильон» с коньяком, и с лица его не сходило восторженное выражение типа «а не накатить ли нам еще?».

Чопорный Джон и красотка Барбара, которые представились как сотрудники «одной космической компании», смотрели на меня как на богатенького чудаковатого дядю-фрица, швыряющегося деньгами; они смеялись, снисходительно подшучивали надо мной, но при этом легко и непринужденно прикончили две бутылки «Шатонеф дю Пап». Лучшего и желать не стоило. Ко всему прочему, старина Ришар (он лично обслуживал наш столик) разошелся не на шутку. Черные трюфели были выше всяких похвал, а во фрикандо из телятины он, похоже, вложил свою трепетную, сочную и в меру прожаренную французскую душу.

Но главным блюдом, конечно, был я сам – приятный собеседник, гурман, сердцеед, блистательный писатель, остроумец, весельчак… Хотя, честно говоря, поводов веселиться было не так и много. Точнее, совсем не было. Мне много раз приходилось подпаивать людей и выведывать у них секреты – в этом и состоит моя работа. Но обычно следовало выведать нечто, облаченное в слова и легко вписывающееся в застольную болтовню, – имя, место, какой-то факт или даже просто его наличие: «да – нет», и тому подобную, понятную и соответствующую обстановке информацию. Когда беседа льется рекой, а сознание расслаблено алкоголем, даже его секретные отделы приоткрываются и нужное слово обычно рано или поздно вылетает, недаром даже поговорка есть: «Слово не воробей…»

Сейчас следовало вытянуть из собеседников не слова, а математические формулы и цифры, которыми даже подпившие, но вполне умственно полноценные и далеко не наивные государственные служащие, да и просто нормальные люди, будь они даже учителями математики, не оперируют во время приятного обеда. Как этого добиться? Предложить: «А давайте поиграем в числа»? Подмешать в вино пентотал натрия[28]? Затащить их в подвал и мучить, пока не сознаются? Глупости…

В конце концов, я, как бы между прочим, выложил на стол 650-страничную «Марсианскую схватку», свой единственный козырь.

– Ого! – поразилась Элси Бэнкс. – И вы все это придумали сами? Из головы?!

– Здесь осталось еще на десяток-другой романов, – скромно заметил я, приложив ладонь ко лбу. – И на парочку увесистых сборников новелл.

– У вас, должно быть, три головы как минимум, мистер Майер! – воскликнул Джон с плохо скрытым сарказмом.

– О да. У меня три головы. Сегодня я решил надеть вот эту…

– Она вам очень идет! – Это, конечно, Элси.

Пора было ковать железо, пока горячо.

– На самом деле никакой писательской головы не хватит, если рядом нет толкового научного консультанта, – сказал я. – Здесь успех во многом зависит от того, насколько повезет встретить нужного человека.

– Вы имеете в виду Тома? – спросила Барбара.

– Конечно. Обязательно упомяну его в предисловии. – Я продекламировал: «Эта книга никогда не была бы написана без помощи Томаса Бэнкса, специалиста самой креативной компании мира – НАСА».

– Круто, – улыбнулся Джон.

– Но мне нужны еще консультанты, – сказал я. – Хорошего не бывает много, вы понимаете.

– Смотря в какой области, – сказал Джон. – Мы с Барбарой довольно узкие специалисты.

– Я исследую проблему «Фаррской аномалии», или, как ее еще называют, «Зоны “М”». Но, если шире, меня интересует Контакт в целом. Во всех возможных проявлениях…

– Простите, но «Зона “М”» – это обычный технологический миф, сказка, – перебила меня Барбара. – Разве он имеет какое-то отношение к космическим исследованиям?

– Мистер Майер связывает «Зону “М”» с последней высадкой на Луне, – вставил Том, рассматривая на свет свой бокал с «Камю Кюве». – Миссия «Аполлон-17», если помните.

– Высадка в кратере Нансена? Декабрь семьдесят второго? – Барбара скосила на меня прекрасные зеленые глаза. – По-моему, заурядная миссия. Эксперимент по гравитации, по космическому излучению, исследования лунного грунта… Или я чего-то не знаю?

– Участники миссии имели контакт с представителями негуманоидной цивилизации, – сказал я, внутренне содрогаясь от собственных слов. Вообще, самое противное в моей профессии (на самом деле горячо мною любимой), что иногда приходится выдавать себя за умалишенного.

На какое-то время все замолчали.

– Ва-ау! – протянула Элси.

Джон расхохотался.

– Нет, вы это серьезно?

– Вполне, – с достоинством ответил я.

– Минераловидная цивилизация, – авторитетно заявил Бэнкс. Его язык заметно заплетался. – Камни, короче. Типа живые. Они еще питаются этим… Не помню. Кажется, статическим электричеством.

Элси вперила в меня пылающий взор.

– А как они размножаются, мистер Майер?

– Дроблением, конечно! – сострил Джон.

– Это не важно, – сказал я. – Важно, что они контролируют нашу жизнь! По крайней мере, пытаются. Они используют «пространственный лифт», который соединяет Море Ясности с окраиной Фарра в Техасе…

– Помилуйте! Да это какой-то трэш! – не выдержал Джон.

Я сделал вид, будто не расслышал.

– А еще они наблюдают за нами с орбиты. Вот так-то, господа…

Я собственноручно наполнил всем бокалы. Мне в самом деле захотелось выпить. Даже напиться. Чтобы пережить подобные минуты, необходим алкоголь, и чем крепче, чем больше, тем лучше.