Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Блуждающий огонь - Купер Джеймс Фенимор - Страница 50


50
Изменить размер шрифта:

— Это показывает, что у вас доброе сердце, синьор, и вы когда-нибудь получите награду за ваше великодушие. Желал бы я знать имя такого великодушного человека, чтобы упоминать его в своих ежедневных молитвах.

— Кто бы мог думать, что это говорит капитан Рауль? — с гримасой проворчал Итуэл.

— Что до моего имени, приятель, то не велика она штука — Клинч, а звание — подшкипер, хотя в мои годы другие сидят обыкновенно гораздо выше. Добрый вечер!

И Клинч поехал своей дорогой.

— Честный он человек! — заметил Рауль, когда они немного отъехали. — Будь сотня таких людей в английском флоте, мы могли бы его любить, Итуэл.

— Все они огненные драконы, капитан Рауль, не доверяйте им. Впрочем, этот Клинч еще довольно порядочный, вообще; только вот беда его: этот грог злейший его враг.

— Ого-го! Лодка! — снова раздался оклик Клинча с некоторого расстояния.

Рауль и Итуэл невольно оставили весла, думая, что этот оклик опять относится к ним.

— Го-го! Лодка! — повторил Клинч. — Отвечайте же!

— Это вы, Клинч? — послышалось с других лодок.

— Да, да. А это вы, Иэльвертон? Я как будто узнаю ваш голос.

— И вы не ошиблись. Но тише, не шумите так и скажите, с кем это вы сейчас разговаривали?

Затем стало очевидно, что лодки близко подъехали одна к другой, и разговор продолжался вполголоса. Рауль не мог расслышать ни слова. В тревожном ожидании они почти не смели шевелить веслами и сдерживали дыхание. Они чувствовали, что неприятельские лодки должны находиться всего в каких-нибудь ста саженях от их маленького ялика, и, конечно, четыре весла имели перевес перед двумя, в особенности на ходкой гичке капитана Куфа, не один раз бравшей приз на гонках!

— Тс! — воскликнула Джита, вся дрожа. — О, Рауль! Они приближаются!

Они действительно приближались и подошли к беглецам саженей на стр.

Догонявшие ехали в глубоком молчании; с их лодок не доносилось никаких звуков, кроме удара весел. Близость опасности пробудила все дремавшие силы Карло Джунтотарди; он умелой и твердой рукой направил ялик прямо на береговые скалы, имея две цели в виду: или укрыться еще надежнее под их мрачным навесом, или, в крайнем случае, высадиться на берег и скрыться в горах.

Англичане несомненно уже настигали беглецов; силы были слишком неравны.

— О, дядя, — воскликнула Джита, прижимая руки к груди и стараясь унять сильное сердцебиение, — скорее! скорее! Правьте в пещеру!.. это единственное спасение.

Маленький ялик огибал в эту минуту скалы, огораживавшие с одной стороны глубокую бухточку. Карло Джунтотарди ухватился за мысль, поданную его племянницей, и приказал Раулю и Итуэлу перестать грести. Те повиновались, думая, что он рассчитывает здесь высадиться; Рауль только мысленно удивлялся его выбору места, так как тут утесистые скалы почти отвесно спускались в воду. Но в эту минуту ялик незаметно прошмыгнул под низкую, самой природой образованную арку и вошел в небольшой бассейн так тихо и неслышно, точно он был не более как соломинкой, несомой течением. В следующую затем минуту две английские лодки обогнули скалы: одна ближе к берегу, чтобы помешать беглецам высадиться на берег, другая параллельно первой, но дальше, чтобы преградить им путь в море. Еще одну минуту спустя обе лодки ушли на сто саженей вперед, и их уже не было слышно.

Глава XXV

И ты в особенности, дух, предпочитавший всем другим храмам чистое и прямое сердце, научи меня так, как ты знаешь.

Мильтон

Место, где укрылся Карло Джунтотарди, хорошо известно по побережью Сорренто под названием Морской Пещеры, хотя это собственно не пещера, несмотря на то, что в нее попадают через естественную низкую арку или свод. Бассейн внутри открыт и точно нарочно приспособлен для того, чтобы в нем могли укрыться лодки в случае надобности. Даже в полдень это убежище представлялось вполне надежным, так как проникшая туда лодка совершенно исчезала с глаз преследователей, и никому, не знающему особенностей этого входа, никогда бы не пришло в голову искать здесь лодку, погребенную в скалах этого небольшого мыса.

Ни Джита, ни ее дядя теперь ничего не боялись, но первая выразила свое непременное желание сойти на берег, так как отсюда она легко могла дойти по знакомой тропинке до Санта-Агаты.

Все последние, так противоположные и так быстро сменявшие друг друга события и неизбежность расстаться с Джитой повергли Рауля в мрачное и тяжелое настроение. Он сознавал, что не имеет возможности и даже права дольше удерживать при себе Джиту, подвергая ее постоянным и серьезным опасностям, но боялся, чтобы настоящая разлука не оказалась вечной. Однако он не возражал и, поручив лодку Итуэлу, помог Джите подняться на берег и пошел ее проводить. Карло Джунтотарди ускорил шаги, предупредив племянницу, что она найдет его в известном ей домике на дороге, и Джита осталась вдвоем с Раулем.

Не было полного мрака, и можно было пробираться по дороге довольно свободно. Рауль и Джита медленно отправились через горы, каждый под ощущением тяжелого гнета ввиду предстоящей разлуки, хотя каждому из них будущее рисовалось совершенно с противоположных точек зрения. Молодая девушка без колебания взяла руку Рауля, и в ее манерах, в мягком тоне ее голоса сказалась вся ее нежность к нему и все участие; но нравственные правила она во всем всегда ставила на первый план и теперь решилась говорить с ним без малейшей утайки.

— Рауль, — начала она, выслушав его горячее объяснение в преданности, которое не могло не польстить ей даже в эту тяжелую минуту прощанья, — Рауль, нам надо кончать. Я не могу вторично переживать события, подобные сейчас совершившимся, а также и вам не могу позволить подвергать себя таким опасностям. Надо нам хорошенько понять друг друга: необходимо расстаться, и чем скорее, тем лучше во всех отношениях. Я упрекаю себя за то, что допустила между нами такую глубокую и продолжительную близость.

— И это говорит пылкая итальянка! Молоденькая восемнадцатилетняя девочка, уроженка той страны, где, говорят, сердца жгут горячее солнца! Девушка из того народа, где, говорят, редко не встретится Бедного ребенка, готового принести в жертву избранному им любимому человеку все — семью, родину, надежды, счастье, даже саму жизнь!

— И как бы мне легко было принести все это в жертву вам, Рауль! Я чувствую, я знаю это, но нас разделяет непроходимая пропасть, которая на моих глазах увеличивается с каждым днем. Вы знаете, о чем я говорю, Рауль. Вы не хотите перешагнуть через нее, а я не могу.

— О, Джита, вы заблуждаетесь! Если бы вы любили меня действительно так, как вы говорите, никакие бы житейские препятствия не разлучили нас.

— Это не житейские препятствия, Рауль, а нечто высшее, что важнее всего земного.

— Поистине эти священники один бич, посланный на мученье человеку! Они дают нам суровые уроки в детстве, учат нетерпимости в юности и делают идиотами и суеверными под старость. Я не удивлюсь, узнав, что мои честные соотечественники изгнали их из Франции; они, как саранча, пожирают и уродуют дары Провидения.

— Рауль, вы говорите о служителях Божьих! — остановила его Джита мягко и печально.

— Простите, дорогая Джита, но я теряю терпение, когда вижу, из-за какого пустяка вас теряю. И вы воображаете, что любите меня!

— Я не воображаю, Рауль, это слишком глубокая и, боюсь, тяжелая действительность.

— Возможно ли, чтобы молодая девушка, такая открытая, с таким любящим сердцем и честной душой потерпела, чтобы какие-то второстепенные соображения разлучили ее с избранным ею человеком!

— Это не второстепенные соображения, это первое и самое дорогое из всего, чем должен жить человек! О, Рауль, если бы вы могли понять!

— Но я не буду вам мешать исполнять все ваши религиозные обязанности — разве мало примеров, что жена набожна, а муж занят совершенно другими делами?

— Я не вас боюсь, Рауль, а себя самой, — возразила Джита с блестящими от слез глазами, когда ей удалось подавить подступавшее к горлу рыдание. — Если муж живет для света, возможно ли, чтобы жена отдавалась Богу так, как она должна?