Блин – охотник за ворами - Некрасов Евгений Львович - Страница 9

Милиционерам и контрразведчикам легче. Они могут расспросить сотрудниц музея, как выглядел этот монтер. Могут выяснить на телефонной станции, работает ли у них такой человек. Наконец, могут поискать на стене у проводов отпечатки пальцев «Монтера» (пусть это будет его кличка, потому что скорее всего не монтер он, а переодетый вор).

У Блинкова-младшего не было ни одной из этих возможностей. Но у него был острый и гибкий ум! Другое дело, что пока он еще не решил, куда этот ум направить.

Он переоделся в старые джинсы, снял броские темные очки, сходил в парикмахерскую и коротко подстригся. С мечтой прийти в школу с хвостиком пришлось расстаться. Ничего не поделаешь, конспирация важнее. Зато теперь можно быть уверенным, что его не узнают в музее. Взрослые не обращают особого внимания на подростков.

Совершенно другим человеком Блинков-младший поехал в музей. Битый час он болтался по залам, присоединяясь к экскурсантам. Между прочим, одну экскурсию вела Ларисик. С ней Блинков-младший проходил минут пятнадцать. Был момент, когда он стоял нос к носу с искусствоведшей, но та его не узнала.

Мысленно Блинков-младший восстанавливал действия преступника.

Нельзя принимать всерьез то, что говорила мама Ларисику: мол, вор не стал бы обматывать провода изоляцией. Нет! Чудес не бывает. Если из музея вынесли семь картин, а сигнализация не сработала, значит, она была отключена.

Кем? Вот в чем вопрос!

Месяц назад Монтер отключил сигнализацию. Всю ночь музей был без охраны, но грабители туда не сунулись. Почему? Ответ может быть только один: Монтеру нужны были картины Юрия Ремизова. Он убедился, что его уловка сработала, и стал ждать, когда их привезут из Германии.

Но если преступник за месяц до выставки знал, в каком именно зале она будет, то, значит, у него есть информатор среди сотрудников музея.

Рассуждаем дальше. Сотруднику музея легче добраться до проводов, чем постороннему человеку. Но Монтер сам отключил сигнализацию. Отсюда выводы: во-первых, информатор из музея – не сообщник Монтера. Он просто разболтал информацию о выставке, не подозревая, что ею воспользуется преступник. Во-вторых, накануне ограбления Монтеру пришлось еще раз побывать в музее, чтобы снова отключить сигнализацию.

О втором появлении «монтера с телефонной станции» Ларисик не говорила. Да и так понятно, что после скандала из-за испорченной сигнализации преступник опасался снова изображать монтера. Значит, на сей раз он появился в музее под видом посетителя.

Он бродил по залам, как сейчас Блинков-младший, и ждал возможности проникнуть за дверь с табличкой «Оформление экспозиции». Нужно выяснить, когда у двери поставили милиционера – еще до кражи или только после. Но в любом случае на посту была вредная старушонка-смотрительница, а в самом зале кто-то развешивал картины. Преступник не мог портить сигнализацию на глазах у работавших там людей. Он должен был дождаться, когда все уйдут.

Разумеется, и перед обедом, и перед тем, как закрыть музей на ночь, смотрительницы проверяют, не остался ли кто-нибудь в залах. Преступнику нужно было спрятаться.

В одном фильме музейный вор спрятался в углу за большой скульптурой, а ночью вырезал картину из рамы и скрылся.

Блинков-младший обошел все залы, но подходящей скульптуры не нашел. Все стояли так, что за ними не спрячешься. И он вспомнил о дверце, через которую Ларисик привела их с мамой в залы музея. Тогда Блинков-младший не обратил на нее особого внимания. Но сейчас он смотрел на все глазами преступника и понял, что дверца – то, что надо! Она выходила в короткий коридорчик между двумя залами. И в обоих смотрительницы сидели к дверце спиной. Понятно: они же следили за порядком в залах.

Блинков-младший незамеченным вошел в дверцу и очутился в служебном коридоре. Если идти вправо, то где-то далеко будет кабинет Ларисика. А влево был тупик и единственная дверь с простеньким висячим замком. На всякий случай Блинков-младший его подергал, и дверь открылась! Замок держался только на одном ушке, а второе было вырвано из дверного косяка.

За дверью был чулан уборщицы: швабры, ведра, тряпки, полка со стиральными порошками… И ОКУРОК НА ПОЛУ!

Спокойно, граждане! Не будем нервничать и ответим себе на один простой вопрос. Кому придет в голову курить в темном чулане, где воняет хлоркой и негде не то что сесть, но и стоя повернуться?

Кому, кроме человека, который там прятался?

КОМУ, КРОМЕ ПРЕСТУПНИКА?!

Тут Блинков-младший здорово запсиховал. Во-первых, потому, что хватался за замок и мог стереть отпечатки пальцев преступника. Во-вторых, потому, что вперся в чулан и натоптал. А пол был пыльный – мечта криминалиста. На нем четко отпечатались рубчатые подошвы Митькиных новеньких кроссовок и под ними – наполовину затоптанные следы остроносых ботинок. (Нога у преступника была точь-в-точь, как у Блинкова-младшего – сорок первого размера.) Еще недавно один мужской след был в отличной сохранности. Пока на него кое-кто кроссовкой не наступил.

Насчет стертых «пальчиков» еще можно сомневаться. Там скорее всего и стирать было нечего. Не такой дурак этот Монтер, чтобы не надеть перчатки. Но то, что ни один эксперт не поблагодарит Дмитрия Олеговича Блинкова-младшего за испорченные следы, – это уж точно.

По-хорошему надо было бы аккуратно, локтем прикрыть дверь и бежать к оперативникам, ведущим розыск. Но мама неизвестно где и вернется домой неизвестно когда. Если повезет и удастся дозвониться ей на службу, она приедет не раньше чем через час. За это время в чулан может заглянуть уборщица и вымести окурок и стереть следы. Подойти к милицейскому полковнику Агееву? Но чтобы все ему объяснить, придется выдать мамину операцию, а это служебная тайна контрразведки.

И Блинков-младший сделал то, что вообще-то нельзя было делать. Оторвал кусок бумаги от обертки уборщицыных порошков и, не прикасаясь к окурку пальцами, осторожно его поддел, завернул и спрятал в карман.

Бумага была рыхлая, вроде газетной, только потолще. Это натолкнуло Блинкова-младшего на неплохую мысль. Он оторвал еще один кусок, побольше, и спрыснул его остатками воды из ведра. Накрыл отсыревшей бумагой след мужского ботинка и уселся сверху, чтобы оттиск вышел четким.

Все получилось! Подняв бумагу, Блинков-младший увидел, что след на ней отпечатался просто великолепно. Особенно Блинкова-младшего порадовали стоптанные наружу каблуки. Новая обувь вся одинаковая. А ношеная – уже улика, ведь каждый человек стаптывает ботинки по-своему.

Грязь на отпечатке следа еще размазывалась по бумаге. Ждать, когда она высохнет, было некогда. Блинков-младший засунул обрывок с отпечатком между стеной и полкой с порошками. Уж оттуда уборщица вряд ли его достанет.

Глава VIII

СУШИТЕ ВЕСЛА!

Оставалось убраться так же незаметно, как пришел. Блинков-младший высунулся из чулана. В коридоре никого не было. Юркнув к двери, ведущей в музейные залы, Митек прислушался. Из-за двери доносился голос экскурсовода, но совсем далеко, глухо. Он вышел… И нос к носу столкнулся с упрямым сержантом!

Вот кто узнал его моментально. Это вам не Ла-рисик, а милиционер. Ему наплевать, какие джинсы на человеке и какая у него стрижка. Он только глянул на Блинкова-младшего и сразу же узнавающе кивнул.

– А важная у тебя мамочка, – заметил сержант, как будто продолжая давний разговор. – Хоть кто она такая?

В руке у него был слоеный пирожок. Судя по всему, сержант ходил в буфет, а сейчас возвращался на свой пост. Было бы подозрительно убегать, не ответив, и Блинков-младший поплелся рядом.

– Ничего особенного, миллионерша, – сказал он. – Подарила музею картин на сотню тысяч долларов.

– Не понимаю, – пожал плечами сержант. – У меня есть дома картина, купил за двести рублей на улице. Оригинал, написано масляными красками на картонке. По-моему, не хуже, чем здесь висят. За что же такие деньжищи платят?!

– За двести рублей вы покупаете картину, которая стоит двести рублей А за сто тысяч долларов – стотысячедолларовую, – туманно пояснил Блинков-младший. Честно говоря, он тоже не очень разбирался в этих делах.