Бремя страстей - Джексон Лайза - Страница 71

—       Я знал, что ей не следовало сюда приез­жать,— прошептал Чейз, когда Кэссиди рас­сказала ему о том, что произошло с Санни.

—       Мне казалось, что она должна была по­видать тебя.

—       Ну, она не слишком долго задержалась здесь.

—       А ты разговаривал с ней?

—       Нет.

— О, Чейз!..— Она вплотную придвину­лась к его кровати. Его налитый кровью глаз взирал на нее с осуждением. — Я уверена, что с ней не случиться ничего плохого.

— Я… я не стал бы на это рассчитывать. Кэссиди ухватилась за металлическое ограждение его кровати и нервно проглотила слюну.

— Прости меня, я хотела сделать, как луч­ше…

Он не ответил.

Успокаивая себя, она сделала медленный выдох.

—      Есть и еще кое-какие новости, которые тебе следует знать.

—      Еще что-нибудь радостное?— пробор­мотал Чейз, и Кэссиди уловила иронию в его голосе.

— Нет. Не очень.— Она вздрогнула.— Тот человек… в реанимации… сегодня умер.

Глаз закрылся, и в комнате наступила не­обычайная тишина. Казалось, Чейз перестал дышать, губы его были плотно сжаты, крово­подтеки на лице приобрели какой-то багровый оттенок. Из-за двери доносились приглушен­ные звуки — звонил телефон, переговарива­лись какие-то люди,— но все это казалось таким далеким и неважным…

Она склонилась над ним.

— Они все еще не знают, кто он такой, Чейз. Они хотят задать тебе несколько воп­росов, как только доктор Окано даст разреше­ние. Ты… ты должен подумать, что ответить.

—Я. . скажу правду.

— Какую правду?

Он скосил на нее свой глаз, и она чуть не вскрикнула, прочитав в нем подтверждение своей догадке: да, умерший был Бригом.

— Это… это будет тяжело, Кэсс,— про­изнес он чуть слышно. — Для тебя. Для меня. Для всех.

Санни поблагодарила фермера и вылезла из запыленного пикапа. В машине было гряз­но, на полу валялась какая-то ветошь, бар­дачок заклеен изоляционной лентой, но парень показался ей добрым и располагающим к себе; он сам предложил подвезти ее, и она согла­силась.

До него Санни отклонила два предложения. Одно исходило от кучи подростков, сидящих в битком набитом «крайслере». Паренек, си­девший за рулем, затормозил возле нее и не­брежно бросил:

- Эй, бабуся! Не хотите ли прокатиться на небо? — Другие ребята, сидящие в машине, захихикали.

—       Считай, что я уже там, — ответила Сан­ни с улыбкой.

—       Может, все же подбросить? Садитесь, мадам, вы же с палочкой.

— Спасибо, сынок, но я лучше пройдусь пешком.

— Вот стерва! — Благожелательное отно­шение мальчишки мигом испарилось, и Санни поняла, что ее первое впечатление о том, что эти ребята хотели поиздеваться над ней ради развлечения, было верным.

Затем возле нее остановилась молодая пара с малышом, привязанным к сиденью машины. Санни не поехала с ними, потому что узнала женщину— Мэри Бет Спирс, не так давно вышедшую замуж, а теперь ставшую матерью. Мэри Бет была явно чем-то недовольна, даже рассержена. Она что-то пробурчала мужу и по­дозрительно посмотрела на Санни, хотя и не узнала ее.

— Куда подбросить? — Мужчина лет трид­цати с песочного цвета волосами доверчивыми глазами добродушно улыбнулся.

—      Спасибо, я прогуливаюсь.

—      А ведь очень жарко!

—      Ничего страшного.

—Если хотите, я подвезу вас в Просперити или в то место, куда пожелаете.

Мэри Бет бросила на мужа ненавидящий взгляд и что-то пробормотала чуть слышно.

- Нет-нет, спасибо, мне и здесь хорошо.

- Ей хорошо, Ларри, ты слышишь? — визгливым голосом произнесла Мэри Бет.— Поехали, мама и папа ждут нас!

— Вы в этом уверены, леди?— настаивал мужчина.

— Уверена.

—       Поехали, Ларри.— Пальцы Мэри Бет нетерпеливо барабанили по потрепанному эк­земпляру библии, лежащей у нее на коленях.

—       Что ж, доброго вам дня,— наконец сдался Ларри.

— Того же и вам.

— Да пребудет с вами Иисус! — Мэри Бет выдавила из себя ледяную улыбку.

— И с вами.

Машина с ревом унеслась прочь. Санни долго глядела ей вслед, радуясь, что Чейз не связал себя с Мэри Бет. Они, кажется, встречались какое-то время, Мэри Бет даже пригласила его на ту роковую вечеринку у судьи Колдуэлла.

Мимо нее проехали еще несколько автомоби­лей, обдав тучами пыли, пока ни остановился этот самый фермер, крепко сбитый парень по име­ни Дейв. Санни сразу почувствовала располо­жение к нему, едва он раскрыл перед ней двер­цу кабины.

— Подвезти? — Белозубая улыбка сверкну­ла на его бронзовом от загара лице.

— Пожалуй, да.

—Что ж, садитесь. — Он обошел машину, помог ей усесться, подал палку.

Старый «фордик» модели 1966 года, как похвастался Дейв, загромыхал по дороге.

Дейв высадил ее почти возле самого дома Рекса Бьюкенена. Теперь она стояла у под­ножия холма и смотрела, как последние лучи заходящего солнца освещали причудливый фа­сад здания, расположенного на его вершине.

Она не была здесь много лет, с того дня, когда хоронили Энджи Бьюкенен…

Рекс Бьюкенен был один. Он допил стакан виски, налил второй и поднялся наверх. Поку­сывая губы, он топтался возле комнаты Энд­жи, не решаясь войти.

Иди же. Ты один. Чего ты боишься? Это же твой дом.

Рекс медленно раскрыл дверь и переступил порог комнаты. Сознание вины вновь нахлы­нуло на него, но он постарался не поддаваться этому чувству. Дена поехала в город навестить Чейза и пройтись по магазинам. Ее не будет несколько часов. Она ничего не узнает.

Комната за семнадцать лет совершенно не изменилась. Он не допусгил бы этого. Хотя Дена и намекала, что из нее выйдет прекрасная гостиная, Рекс не послушал ее. Эта комната навеки принадлежит Энджи. Он с тоской взгля­нул на фотографию Лукреции с маленькой Эн­джи на коленях, затем поставил стакан на сто­лик возле кровати дочери и лег на шелковое покрывало. В комнате витал ее запах: по его приказанию в комнате регулярно распрыски­вали любимые духи Энджи. Дена, конечно, ни о чем не догадывалась.

Слезы навернулись на его глаза. Боже, как ему не хватает их обеих. Пальцы его теребили гонкие простыни, а перед глазами мелькали образы дочери и жены. Иногда эти образы сливались в один: голубые глаза, волнистые темно-каштановые волосы, пухлые губы. Даже сейчас, спустя столько лет, думая о Лукреции, он ощущал возбуждение, представляя на себе ее руки, легкие и нежные, ее влажные губы, ее груди. В его фантазиях она всегда представ­лялась ему и игривой, и чувственной — больше похожей на их дочь. В такие минуты он как бы заново переписывал историю своей жизни, придавая ей иной, чувственный оттенок. В его воображении Лукреция сама, первая стреми­лась к близости с ним. Он представил, как она извивается под ним, стонет от наслаждения…

Бедра его ритмично поднимались и опус­кались, кожа стала липкой от пота.

— Рекс! — Мягкий женский голос, привет­ливый и спокойный, нарушил тишину. Голос Лукреции?..— Рекс!

Опять она позвала его. Глаза Рекса широко раскрылись, он очнул­ся и осознал, где находится. Один. На кро­вати Энджи. Полупьяный, представляющий себя в объятиях Лукреции, женщины, которая вот уже много лет как мертва. Он стал не­уклюже слезать с кровати, задев коленкой ночной столик. Стакан полетел на пол и со звоном разбился. Выдержанное виски «Кен­тукки» расплескалось по стене, кровати, раз­лилось по полу.

Он стоял на коленях, все еще во власти наваждения: неужели Лукреция звала его?

—      О Боже! — вздрогнул он, наконец заме­тив Санни, стоящую в дверях комнаты. Она располнела, волосы ее стали седыми, но эта женщина, как и прежде, обладала необъясни­мой способностью заглядывать в самые тем­ные уголки его души.

—      Что ты здесь делаешь? — прошептал он в изумлении, все еще стоя на колгнях.