Бремя страстей - Джексон Лайза - Страница 39

— Два коктейля и джин с водой, пожалуй­ста.

Чейз не верил своим глазам, видя, как Энд­жи приникла к Бригу, нежно поглаживая рукой его запястье, страстно прижимаясь пышной грудью к его куртке. Неожиданно на него сва­лилась догадка: Энджи и Бриг — любовники. Смесь зависти, ужаса и ревности бушевала у не­го в крови. Затем он испытал страх, сковываю­щий и пронизывающий. Если Бриг спит с Энджи Бьюкенен, дни его сочтены. Ее отец убьет его.

Но Чейз понимал брата, еще как понимал. Черт побери, заниматься любовью с самой Энджи Бьюкенен? Разве возможно не желать ее?.. Действительно, игра стоит свеч.

Чейз с трудом отвернулся от этой парочки, стараясь стряхнуть с себя наваждение. Один взгляд на то, как вздымалась грудь Энджи под туго обтягивающей материей, слегка нависая над лифом ее розового платья, вызывал у него головокружение. Боже мой, как много он от­дал бы за возможность обладать Энджи Бью­кенен! Он был не менее азартен, чем его шаль­ной брат. Но, в отличие от брата, имел чувство ответственности…

— Ваши напитки, сэр. — Голос бармена вырвал Чейза из мира фантазии, и он прогло­тил свой джин одним глотком, затем заказал еще порцию.

Он отнес остальные напитки на столик, где сидела Мэри Бет со своими родителями.

— Спасибо! — Карие глаза Мэри Бет были полны благодарности, но за ней таилось более глубокое чувство, которое она старалась спря­тать. Он почувствовал себя подлецом из-за того, что не подошел к ней раньше.

— Танцы являются порождением дьяво­ла,— категоричным тоном заявила мать Мэри Бет, и ее губы сжались так плотно, словно через них пропустили тугую бечевку.

Чейз снисходительно улыбнулся.

— Я бы не стал говорить этого вслух на вашем месте, миссис Спирс. Тем, кто находит­ся здесь, нравится танцевать. Им могут пока­заться не слишком любезными слова о том, что все они служат дьяволу.

— Мне неприятно признавать это, но вы правы,— согласился с Чейзом преподобный отец. Он погладил жену по руке, как гладят собачку, которую следует успокоить. — Сейчас не время и не место для категоричных оценок, дорогая. Мы пользуемся гостеприимством судьи Колдуэлла, и нам не следует осуждать некоторые его поступки.

Эрлин Спирс, получив выговор, опустила глаза, глядя на свои сложенные руки. Она что-то шептала, видимо, молитвы. Это напомнило Чейзу одно из школьных занятий по физкуль­туре, когда он неосторожно что-то сказал о тренере, а тот услышал. Его заставили опус­титься на мат и сделать пятьдесят отжиманий перед всем классом. Если бы он сбился, ему бы пришлось делать сначала все пятьдесят. Тако­во было наказание за излишнюю болтливость. Вот он и подумал, что молитва Эрлин, кото­рую она бормотала почти беззвучно после вы­говора мужа, должна искупить ее грех — не вовремя и не к месту сказанное слово. Ему даже стало жаль женщину.

— Не хотите ли что-нибудь выпить? — предложил он, прервав движение ее губ. Она подняла взгляд, с трудом сглотнула, затем быстро взглянула на мужа, точно просила у не­го разрешения.

Улыбка Бартоломью дала ей понять, что он не возражает.

— Может быть, стакан вина или имбирное пиво?

— Да-да, с удовольствием. Содовую во­ду,— нервно сказала она.

— Пожалуйста.— Широко улыбнувшись жене священника, Чейз взял за руку Мэри Бет.— Пойдемте. Вы поможете мне.

На лице Мэри Бет вспыхнул нежный румя­нец, по-новому осветив ее черты. Ее нельзя было назвать красивой: слишком маленький носик и постоянно моргающие глаза, возмож­но, из-за контактных линз, недавно заменив­ших очки с толстыми стеклами, которые ужас­но портили ее. У нее были высокие скулы, и Чейз предполагал, что немного грима могло бы сделать ее лицо более привлекательным. Ей было сейчас двадцать два года, и она только что кончила какое-то духовное учебное заведе­ние, но все еще вела себя, как робкий семнадца­тилетний подросток.

К своему удивлению, Чейз встретил ее на днях в городской аптеке, где покупал аспирин и поливитамины для матери. Он поздоровался с ней просто из вежливости, а она вдруг сама завела беседу, затем уж совсем ошеломила его, пригласив в своей скованной, девической мане­ре на пикник к Колдуэллу. Он согласился из чисто эгоистических побуждений, надеясь завя­зать знакомство с кем-либо из власть имущих своего округа, Портленда и Орегона, и теперь чувствовал себя чуть ли не подлецом. Он уже дважды оставлял Мэри Бет, первый раз — что­бы поговорить с Джейком Бертичелли, юрис­том крупной городской корпорации, затем — чтобы потанцевать с Кэссиди.

Теперь, сказал он себе, будет справедливо, если он посидит какое-то время рядом с ней, улыбаясь и оказывая ей те знаки внимания, которые она явно заслужила. Однако его взгляд снова устремился на Энджи. Боже, как она хороша — настоящая принцесса!

В баре он заказал имбирное пиво, еще один джин для себя и воду для миссис Спирс, стара­ясь не замечать Кэссиди, которая стояла одна и чувствовала себя не в своей тарелке, хотя предполагалось, что она будет веселиться, как никогда в жизни. Она была достаточно мило­видной, но не столь яркой, как ее сводная сестра. Кэссиди казалась даже более живой, чем Энджи, хотя и оставалась еще угловатым подростком, неумело ступающим в туфлях на высоких каблуках. Возможно, когда она сформируется, то станет красивее и интереснее, чем ее старшая сестра. Беда в том, что Кэссиди тоже увивается за Бригом. Как и Энджи.

— …Где-то поблизости? В районе Портлен­да? — произнесла Мэри Бет, моргая близору­кими глазами, и он понял, что опять забыл о ней. Она проследила, куда был устремлен его взгляд, и поняла, что он смотрит на Кэссиди.

— Простите?

— Я спросила, собираетесь ли вы зани­маться юридической практикой где-то побли­зости?

— Это зависит…— Он, приподняв плечо, взял со стойки бара имбирное пиво для Мэри Бет.

— От чего?

— От того, что мне предложат, я полагаю.

— Я думала, что вы останетесь здесь из-за вашей мамы.

Что-то в ее тоне резануло его — такая же самоуверенная модуляция, как у женщин из Церкви, которые приходили к ним в дом, когда его брат Бадди утонул в реке. Мгновенно с удивительной отчетливостью он вспомнил, Как ехал на велосипеде и увидел дохлую кошку, лежавшую на почтовом ящике,— с остекленев­шими глазами, засиженную мухами, быстро слетающимися на падаль. Горечь подкатила к горлу, и он вновь подумал, в тысячу первый раз за эти годы, на чьей же ответственности лежал этот акт вандализма: лично преподоб­ного отца или какого-нибудь фанатика из его окружения?

— Мама сама может о себе позаботить­ся,— коротко ответил Чейз. Не стоило зани­мать позу самообороны. По крайней мере здесь и сейчас.

— Хорошо.— Улыбка Мэри Бет казалась искренней, хотя он понимал, что она не так простодушна, как кажется на первый взгляд. — Мой отец, знаете ли, беспокоится о каждом в своем приходе, неважно, христианин он или нет.

— А разве моя мама не христианка?

— Я не знаю.— Она сделала глоток пи­ва.— Вы считаете, что да?

Он вспомнил свою странную мать, кото­рую давно уговаривает показаться психи­атру.

— Мама просто чужда условностей, — ска­зал он, сам уловил стальную нотку в своем голосе и почувствовал, как на спине у него выступил пот. Хотя странности его матери вызывали у него смущение и стыд, он не позво­лит другим унижать ее. — Но она самый свет­лый и достойный человек из всех, кого я знаю.

Брови Мэри Бет шевельнулись в удивлении.

— Тогда почему ваш отец…— Она осек­лась, покраснела и покачала головой. — Нет, ничего.

— Что вы хотели спросить? — произнес он жестко, не обращая внимания, что музыка из­менилась и мелодия песни Элтона Джона по­плыла над толпой.

— Ничего.

— Продолжайте, раз уж начали.

— В самом деле, Чейз, это была всего лишь глупая мысль.

Он почувствовал, как ладони его непроиз­вольно сжались в кулак.

— Что вы хотели узнать о моем отце?

Нервно облизнув губы, она на секунду от­вела взгляд в сторону, прежде чем вздернуть подбородок и встретиться с ним взглядом. Любопытство и что-то еще, более мрачное и холодное, читалось в этих невинных карих глазах.