Зуб мамонта - Добряков Владимир Андреевич - Страница 23

Альке почему-то неприятно было вести этот разговор. В грязное ведро он выплеснул из таза отбракованные водоросли и понес ведро во двор — вылить в помойную яму. По дороге, заглянув в кадушку, сказал — не Валерке, вышедшему вслед за ним на крыльцо, — а скорее самому себе:

— Корм кончается. Надо на пруд идти…

— Составлю компанию, — тотчас предложил Валерка. — Сейчас пойдем?

— Да можно… — задумчиво отозвался Алька…

Участок дороги, который просматривался из окон Галки Гребешковой, Алька и Валерка, по всей вероятности, миновали бы незамеченными, если бы Галка в этот час не затеяла мыть окна. Только она собралась начисто протереть стекло наружной рамы, как увидела двух своих школьных товарищей.

В синей косынке и с комом смятой газеты в руке стоявшая на скамеечке Галка была видна в открытом окне, как на экране телевизора. Однако ни Алька, ни Валерка, прошедшие в пятнадцати метрах от ее дома, не увидели Галку. Увлеченные беседой, они словно забыли обо всем на свете и не смотрели по сторонам.

Если бы Валерка не сказал в ту минуту Альке: «Чудак! Кто же от денег отказывается? Продадим — будут свои гроши!», то Алька, конечно, вспомнил бы, мимо какого дома они идут, посмотрел бы на окна звеньевой. А тут прошел мимо, не взглянул — так необычно было то, что сказал приятель.

Шелест молодой листвы помешал Галке услышать всю Валеркину фразу. Лишь слова: «…будут свои гроши!» донеслись до ее настороженного уха, спрятанного под синей косыночкой.

Чуть ли не всю долгую минуту Галка стояла, не двигаясь, с газетой в руке, щурила глаза, верхними белыми зубами покусывала пухлую нижнюю губку. Думала. Нет, эти слова о «своих грошах» решительно не давали ей покоя. И вообще, почему они так подружились? На чем держится странный их союз?

И вдруг Галка быстро, очень быстро принялась вытирать газетой стекло. До того зеркального блеска, как в других рамах, она, пожалуй, не довела его: дальше заниматься этой работой у нее терпения не хватило. Бросила бумагу, спрыгнула с низенькой скамеечки, накинула на плечи жакетик и выскочила во двор.

Где искать обоих приятелей, она знала. Конечно, на пруду, недаром же сачки несли.

И не ошиблась. За кустами ивняка (листья на их длинных и гибких ветвях уже вошли в полную силу) Галка увидела светлую Алькину рубашку, услышала Валеркин голос. Ничего, казалось бы, такого особенного Валерка и не сказал, однако звеньевая сразу же насторожилась и не поспешила выйти из-за своего зеленого укрытия. Шпионить и подслушивать она не собиралась (это совершенно точно, это бы ей показалось просто недостойным), но ей страшно вдруг захотелось узнать, что Алька ответит на Валеркины слова: «С деньгами жить интересно. С деньгами я все могу. Что, скажешь, не так?..»

Действительно, что об этом думает Алька? Звеньевая вытянула шею. Ее сосед по парте из стороны в сторону водил в воде сачком. Отвечать не спешил. Может быть, и он не знает, что сказать на это? Во всяком случае, Галка тоже была бы в затруднительном положении, если бы кто-то задал ей такой вопрос.

— Наверно, интересно, — наконец произнес Алька и вытащил из воды сачок.

— Наверно! — усмехнулся Валерка. — Будто сам не понимаешь…

— Гляди-ка, — перебил Алька, — какие крупные дафнии! Коричневые…

— И жирненькие! — поддержал Валерка. — Накормим сегодня еще пару раз — и на базар!.. С деньгами — шик! Я знаешь что хочу купить? Мопед. Красота! Залил бензину и шуруй! На нем скорость тоже будь здоров! Пятьдесят километров можно жать. А то и больше. Мотор — две силы. Одноцилиндровый! Ну, пойдешь со мной?

— Прямо завтра?

— А чего ждать-то? Часов в восемь и двинем. Ну?..

— Не знаю. — Галка за кустами услышала тяжелый Алькин вздох.

— Ох и чудила! Почти сорок штук таких меченосцев пропадать будут! Представляешь, сколько выручишь?

— Страшно.

— Чего? Кого? Говорю же: там этих продавцов…

— Ты гляди, — вновь перебил Алька. — Сачок у тебя за что-то зацепился. Порвешь.

— Сам вижу…

Галка, может быть, и дальше продолжала бы стоять за кустами, но увидела, что по улице на велосипедах в ее сторону катят двое мальчишек. Еще подумают, что подслушивает. Галка поспешно перешла улицу. Да и окна домывать надо…

На уроках Галка не раз с тревогой взглядывала на Альку, словно пытаясь прочесть на его лице ответ: согласился он идти на базар или не согласился. Но серые Алькины глаза безмолвствовали. И лицо его — обычно открытое, готовое понять и оценить шутку — мало что говорило. Лишь озабоченность угадывалась на нем. Однако что она означала? Спросить Галка не решалась. Иначе пришлось бы признаться, что стояла и подслушивала за кустами. И вообще, как говорить об этом? Правда, после третьего урока она сделала слабую попытку вызвать Альку на откровенность. Но, конечно, ничего не вышло. На ее вопрос, не случилась ли у него дома какая-то неприятность, он только недобро нахмурился и удивленно пожал плечами. Даже ни словечка не пожелал сказать.

С таким отчужденным, сердитым лицом он просидел два оставшихся урока. И Галка не осталась в долгу. Добросовестно смотрела на доску, а на соседа — ни единого взгляда. И в ней крепло решение: не хочет по-хорошему, пусть пеняет на себя.

А когда после уроков увидела, как Валерка и Алька, о чем-то переговариваясь, вместе пошли к своей улице, она подумала:

«Конспираторы, заговорщики! Ну, погодите!..»

День 71-й

Всех рыбок Алька вылавливать не стал. И жалко было, а главное, не так будет бросаться в глаза. А то подойдет тетя и сразу увидит: нет рыбок. А сейчас и не поймешь, что многих рыбок не хватает — целая туча всякой живности плавает в аквариуме. Может, и на самом деле нечего с ними церемониться? Вон сколько новых еще подрастает!

Двадцать штук отсадил Алька в трехлитровую банку. Положил он банку с рыбками в старую хозяйственную сумку и побежал к Валерке. Тот ни о какой маскировке не беспокоился. Всех когда-то взятых у Альки меченосцев нес на продажу. Лишь двух самых крупных самочек оставил. «На развод», — объяснил он.

— Если идти, так скорей, — шепнул Алька. — Тетя скоро из магазина может вернуться.

— Сам тебя жду, — сказал Валерка. — Маленький сачок взял?

— Зачем? Ведь ты и мои обещал продать.

— Обещал, не отказываюсь. Только возьми на всякий случай…

Когда ехали автобусом и еще дальше — трамваем, то почти не разговаривали. Да и как было разговаривать? Валерка уже давно сидел на скамейке у окошка, немного погодя и Альке нашлось место в конце вагона. Держа на коленях сумку, Алька время от времени осторожно приоткрывал клеенчатый край — вдруг какая-то рыбка выскочила из банки? Напрасно столько воды налил. Поменьше бы надо. А все потому, чтобы удобней им было, просторней. Тогда бы хоть марлей завязал банку. Не догадался. Вообще-то хотел крышкой закрыть, да подумал, что плохо им будет без воздуха.

Но рыбки, видимо озадаченные странно наступившей темнотой и какими-то непривычными толчками, вели себя тихо и выпрыгивать вроде бы не собирались.

Рыбий базар представлял собой три дощатых прилавка в самом дальнем углу огромного Центрального рынка, где в эту раннюю весеннюю пору уже шла бойкая торговля зеленым луком, пучками краснобокой редиски, солеными огурцами, капустой и другими всевозможными продуктами, так необходимыми в каждом доме.

У трех прилавков всем любителям аквариумных рыбок разместиться было трудновато. Да еще день такой выдался — солнечный, пригожий; наверное, и тех, которые не очень собирались посетить базар, потянуло сюда.

Валерка не врал: возле своих банок и баночек, небольших, специально оборудованных плоских аквариумов стояли не только взрослые дяди, но и с десяток мальчишек. Возможно, их было и больше, но Алька всех просто не приметил. Много толпилось народу. Конечно, в основном это были покупатели или те, кто от нечего делать пришел поглазеть на красивых, диковинных рыбок.

А рыбок — это верно — каких только нет! Алька с удовольствием обошел бы всех владельцев банок и аквариумов — поглядеть, что у них за рыбки, которых принесли на продажу, но Валерка, кое-как примостившийся возле краснолицего старика с кривым шрамом через всю щеку, сердито произнес: