Выбрать книгу по жанру
Фантастика и фэнтези
- Боевая фантастика
- Героическая фантастика
- Городское фэнтези
- Готический роман
- Детективная фантастика
- Ироническая фантастика
- Ироническое фэнтези
- Историческое фэнтези
- Киберпанк
- Космическая фантастика
- Космоопера
- ЛитРПГ
- Мистика
- Научная фантастика
- Ненаучная фантастика
- Попаданцы
- Постапокалипсис
- Сказочная фантастика
- Социально-философская фантастика
- Стимпанк
- Технофэнтези
- Ужасы и мистика
- Фантастика: прочее
- Фэнтези
- Эпическая фантастика
- Юмористическая фантастика
- Юмористическое фэнтези
- Альтернативная история
Детективы и триллеры
- Боевики
- Дамский детективный роман
- Иронические детективы
- Исторические детективы
- Классические детективы
- Криминальные детективы
- Крутой детектив
- Маньяки
- Медицинский триллер
- Политические детективы
- Полицейские детективы
- Прочие Детективы
- Триллеры
- Шпионские детективы
Проза
- Афоризмы
- Военная проза
- Историческая проза
- Классическая проза
- Контркультура
- Магический реализм
- Новелла
- Повесть
- Проза прочее
- Рассказ
- Роман
- Русская классическая проза
- Семейный роман/Семейная сага
- Сентиментальная проза
- Советская классическая проза
- Современная проза
- Эпистолярная проза
- Эссе, очерк, этюд, набросок
- Феерия
Любовные романы
- Исторические любовные романы
- Короткие любовные романы
- Любовно-фантастические романы
- Остросюжетные любовные романы
- Порно
- Прочие любовные романы
- Слеш
- Современные любовные романы
- Эротика
- Фемслеш
Приключения
- Вестерны
- Исторические приключения
- Морские приключения
- Приключения про индейцев
- Природа и животные
- Прочие приключения
- Путешествия и география
Детские
- Детская образовательная литература
- Детская проза
- Детская фантастика
- Детские остросюжетные
- Детские приключения
- Детские стихи
- Детский фольклор
- Книга-игра
- Прочая детская литература
- Сказки
Поэзия и драматургия
- Басни
- Верлибры
- Визуальная поэзия
- В стихах
- Драматургия
- Лирика
- Палиндромы
- Песенная поэзия
- Поэзия
- Экспериментальная поэзия
- Эпическая поэзия
Старинная литература
- Античная литература
- Древневосточная литература
- Древнерусская литература
- Европейская старинная литература
- Мифы. Легенды. Эпос
- Прочая старинная литература
Научно-образовательная
- Альтернативная медицина
- Астрономия и космос
- Биология
- Биофизика
- Биохимия
- Ботаника
- Ветеринария
- Военная история
- Геология и география
- Государство и право
- Детская психология
- Зоология
- Иностранные языки
- История
- Культурология
- Литературоведение
- Математика
- Медицина
- Обществознание
- Органическая химия
- Педагогика
- Политика
- Прочая научная литература
- Психология
- Психотерапия и консультирование
- Религиоведение
- Рефераты
- Секс и семейная психология
- Технические науки
- Учебники
- Физика
- Физическая химия
- Философия
- Химия
- Шпаргалки
- Экология
- Юриспруденция
- Языкознание
- Аналитическая химия
Компьютеры и интернет
- Базы данных
- Интернет
- Компьютерное «железо»
- ОС и сети
- Программирование
- Программное обеспечение
- Прочая компьютерная литература
Справочная литература
Документальная литература
- Биографии и мемуары
- Военная документалистика
- Искусство и Дизайн
- Критика
- Научпоп
- Прочая документальная литература
- Публицистика
Религия и духовность
- Астрология
- Индуизм
- Православие
- Протестантизм
- Прочая религиозная литература
- Религия
- Самосовершенствование
- Христианство
- Эзотерика
- Язычество
- Хиромантия
Юмор
Дом и семья
- Домашние животные
- Здоровье и красота
- Кулинария
- Прочее домоводство
- Развлечения
- Сад и огород
- Сделай сам
- Спорт
- Хобби и ремесла
- Эротика и секс
Деловая литература
- Банковское дело
- Внешнеэкономическая деятельность
- Деловая литература
- Делопроизводство
- Корпоративная культура
- Личные финансы
- Малый бизнес
- Маркетинг, PR, реклама
- О бизнесе популярно
- Поиск работы, карьера
- Торговля
- Управление, подбор персонала
- Ценные бумаги, инвестиции
- Экономика
Жанр не определен
Техника
Прочее
Драматургия
Фольклор
Военное дело
Пятый пункт. Межнациональные противоречия в России - Кожинов Вадим Валерьянович - Страница 46
Далее же следует — прошу извинить за резкость определения — типичнейшая полемика ради полемики, имеющая в России свой специфический смысл, о котором скажу ниже. Насколько безнадежно было бы здесь спорить, с очевидностью выявляет уже вот этот один «пример» (подобных «примеров» можно привести немало): Татьяна Михайловна утверждает, что с точки зрения тех, с кем она полемизирует, «русские — это просто родовое понятие евразийства»; между тем, согласно оспариваемой ею точке зрения, русские — это как раз «видовое понятие» (хотя речь идет, безусловно, об основополагающем «виде» евразийцев). Совершенно необоснованная замена «вида» «родом» (то есть предпринятое Татьяной Михайловной прямое перевертывание реальной сути проблемы) делает спор бессмысленным…
Что же касается «полемики ради полемики», то вся она, по существу, сводится к клеймению оппонентов мрачно или даже зловеще звучащими сегодня определениями «ленинцы», «брежневцы», «троцкисты» и т. п., а также «единомышленники» всякого рода «мондиалистов», «нацистов», «русофобов», «японских самураев», «израильского кнессета» и т. д. Наряду с такими «разоблачительными» характеристиками используются и предельно уничижительные — «душа Тряпичкин» (причем Татьяна Михайловна откровенно сообщает, что определяемого ею так автора она вообще-то «не читала»), «ученый сосед» и т. п. Поэтому заключительный страстный призыв Татьяны Михайловны: «Я предлагаю всем русским сосредоточиться на своем, на своем, на своем…» — воспринимается в реальном контексте ее выступления скорее как побуждение русских сосредоточить огонь на своих, на своих, на своих.
Но, обращая внимание на это, я отнюдь не ставлю задачу «осудить» Татьяну Михайловну. Ведь перед нами никак не устранимая русская «специфика». Так, каждый, кто достаточно полно познакомится с русской публицистикой XIX и начала XX века, сможет убедиться: по «своим» обычно били беспощаднее, чем по «чужим»… Сам я убедился в этом давно, еще в 1960-х годах, и в дальнейшем нередко пытался «мирить» враждующих «патриотов» — «левых» и «правых», «отцов» и «детей» и т. п. Когда во второй половине 1970-х годов Татьяна Михайловна — надо сказать, несколько даже неожиданно — оказалась в «патриотическом лагере», я (чему есть немало прямых свидетелей) воспринял ее приход, как говорится, с распростертыми объятиями. Но и самые благие попытки «мирить» нередко тщетны, ибо едва ли ни большинство русских идеологов, сталкиваясь в своих рядах с тем, что представляется им отступлением от истины, обрушивается на действительных или мнимых отступников, как правило, с большей яростью, нежели на заведомых врагов. По этому поводу можно (да и нужно) горько сетовать, однако в то же время нельзя не видеть, что здесь обнаруживается благороднее бескорыстие: ведь выступающий против «своих» рискует в конечном счете вообще оказаться в одиночестве…
Но дело здесь, конечно, не только в «личных» интересах; совершенно безоглядно громя собратьев по перу, которые все же как-никак русские люди, Татьяна Михайловна волей-неволей опровергает свой собственный пафос — пафос монолитного национального единства. Ведь если жаждешь этого единства, естественно и даже необходимо стремиться кропотливо и доброжелательно убедить того же молодого сибиряка Юрия Ключникова в ошибочности его историософских исканий (предварительно, разумеется, познакомившись с его работами), а не объявлять его «Тряпичкиным»…
Впрочем, во всем этом выражается непреодолимая русская «специфика», которая одновременно и ужасна, и прекрасна. Прекрасна потому, что свидетельствует об отсутствии не только личного (готовность разорвать отношения с теми, кто мог бы тебя поддерживать), но и национального эгоизма… Словом, Татьяна Михайловна по-своему, с неожиданной стороны подтверждает то, что я и стремился утвердить.
Игорь Шафаревич:Валентин Григорьевич упомянул русский национализм как опасную тему и как обычное обвинение какого-то движения, которое несет в себе большую угрозу. И у меня, когда слышу об опасности русского национализма, немножко екает сердце, появляется какое-то слабое оптимистическое чувство: раз что-то представляет опасность, оно должно тем самым существовать. Может быть, враги часто видят острее, может быть, они действительно различают какие-то русские силы, которые столь мощны, что могут выплеснуться и даже превратиться в угрозу для соседей? Мне кажется, сейчас нависла угроза полного уничтожения России, превращения ее лишь в материал для каких-то других действующих лиц Истории и приготовившиеся к прыжку возможные наследники этим гвалтом о русском национализме просто хотят заглушить последние стоны жертвы.
Мне кажется, у нас в какой-то мере зашел спор о терминах, более-менее мы подразумеваем одно и то же. В конце концов, если есть нация, то у нее есть какие-то жизненные цели, а это и есть концепция русского национализма. Каким образом можно оторвать нацию от национализма, если национализм рассматривать не просто как идеологию агрессивности? А очень реальным является вопрос об уникальном характере русского патриотизма — или национализма, как его ни называть.
Одна особенность русских уже упоминалась — то, что Россия создавалась как многонациональная страна. Но, подчеркивая наличие множества наций в России, не забудем, что все нации совместно существовали в нашем государстве благодаря русским. Без русских никакого созвездия наций в России не существовало бы. Это очень редкое историческое явление. Его можно сопоставить с Римской империей. Или с созданием под влиянием греков эллинистических государств, где создавалась особая культура, которая была отчасти греческая, отчасти бактрийская или индусская, или египетская. Но в обоих случаях — это лишь отдаленные аналогии. Это был некий выход нациям, которые входили в Россию, в мир цивилизации через включение в своеобразную русско-украинскую или русско-грузинскую культуру. История повернула так, что для русских это было в течение многих столетий как бы не центральной их исторической задачей. Под влиянием этого, я думаю, сложилась русская психология, и изменить ее если и можно, то, вероятно, очень трудно и нескоро. Меня всегда поражал в «Повести временных лет» перечень тех племен, из которых «пошла русская земля». А теперь часть этих наций требует суверенитета, иногда оставляя за собой те же названия, иногда чуть-чуть их изменяя. А ведь Россия тысячу лет их сохраняла. Это совершенно не та психология, что у американцев, которые, измученные, приплыли на другой континент, встретили там добродушных индейцев, из чьих рук приняли в подарок индейку. В благодарность американцы уничтожили индейский народ. После этого каждый год в День благодарения они зажаривают индейку и никому в голову не приходит, что есть что-то двусмысленное в поедании этой индейки, которой индейцы накормили их голодных и истощенных долгим морским путешествием предков. Русская психология совершенно другая. Если говорить о том, чем Россия действительно была уникальна в истории, то именно этим умением жить с другими народами, и в этом смысле переломить русскую психологию практически невозможно. И вот это создает, конечно, особый, специфический характер русского патриотизма или русского национализма. Он не может быть таким агрессивным, как, скажем, немецкий. Половина Германии возникла на славянских землях, где славяне сейчас существуют в еще более декоративном состоянии, чем индейцы в Америке. При покорении славянского племени обычно его верхушка уничтожалась, а остальная часть насильственно онемечивалась, становилась низшей частью немецкого общества. С этой неагрессивностью русского патриотизма мы и сталкиваемся все время, русских очень трудно поднять на борьбу за их самые законные права против народов, с которыми они долго жили — например, в Прибалтике. Русский патриотизм в основном — оборонительный. Заметьте, после Екатерины Великой успешные русские войны были почти исключительно оборонительные, особенно когда под угрозой судьба страны. Иногда это очень ярко видно. Под Аустерлицем и Бородином сражались те же русские войска с теми же генералами, а в одном случае — полный разгром, во втором — небывалая стойкость. Советская Армия позорно вела войну с крошечной Финляндией, разгромила Германию, а потом опять терпела поражения от афганских партизан. В конце своих воспоминаний генерал Деникин высказывает самый горький вывод, к которому он пришел: «Русский народ не патриотичен». А спустя четверть века невероятный патриотический подъем не только дал силы выиграть войну, но захватил и самого Деникина, который просил дать ему пост в Советской Армии.
- Предыдущая
- 46/95
- Следующая