Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Пробуждение души - Дойл Аманда - Страница 44


44
Изменить размер шрифта:

Оставив кухню, он прошел в гостиную. Обстановка — софа, кресло, стол, сервировочный столик — была элегантной. Может быть, элегантней, чем это позволяли заработки секретарши. Конечно, Лора взяла с собой из Новера тысячу долларов, немало стоила и ее машина.

Или все это было взято напрокат? А возможно, Карли просто очень экономна?

В углу комнаты, отведенном для приема пищи, стоял маленький столик из стекла и гранита, и два кресла. Карли рассказывала, что ее соседка Хилари забирает ее почту. Должно быть, у нее был ключ от квартиры, потому что на столике лежала куча писем и газет. Бак просмотрел их, но не нашел никакой личной переписки — пресса, несколько счетов, устарелые рекламные проспекты.

Он удивился висящим по стенам фотографиям. Это были не семейные портреты, а прекрасные кадры гор и океанов, водопадов, цветов и детей, родео, сломанной сосны, выветренной скалы и уличного рынка. Там висел очаровательный портрет Амелии и маленькая черно-белая фотография самой Карли. Влекуще красивая, она смотрела в камеру спокойно, немигающими и необыкновенно грустными глазами. Бак долго смотрел на нее, думая о том, была она снята до или после аварии, о чем она думала, глядя в камеру, поняла ли, что эта фотография передает саму ее суть.

Наконец оторвавшись от портрета, Бак прошел по короткому коридору в спальню. Странно, насколько пустым и безликим может стать помещение, если хозяин отлучается на какое-то время. Квартира казалась абсолютно пустой. В этих комнатах Карли провела три года, здесь она смеялась и плакала, играла с дочкой соседки. Встречалась с кем-то, принимала друзей, смотрела телевизор и делала рутинную работу по хозяйству.

Она жила здесь, а помещение казалось нежилым. Не чувствовалось ее присутствия, ее ауры.

Спальня была просто спальней, ничего необыкновенного: шкаф был наполовину пуст, и висящая в нем одежда полностью подходила под данное ей описание — простая одежда, джинсы, свитера и майки. Вещей из шелка и сатина не было. Не было элегантных платьев или юбок с разрезом вдоль бедра, блузок с глубоким вырезом и туфель на трехдюймовых каблуках.

Вернувшись в гостиную, Бак присел на кушетку и потянулся за телефоном. Он одновременно и желал, и боялся этого звонка. Жаждал услышать голос Карли, но в то же время не желал обсуждать с ней результаты дня. Ему не хотелось признаваться в том, что он озадачен еще сильнее, чем прежде, что вместо того, чтобы разрешиться, проблема еще более усложнилась.

И чертовски не хотелось говорить, что, несмотря на все известные им факты, невзирая на все свидетельства, в глубине души он не верит, что она Лора.

— Как странно, — сказала она после того, как они обменялись приветствиями, — что я здесь в твоем доме, а ты там — в моем. В этом есть что-то неправильное, шериф.

— Неправильно то, что твой дом находится в пятистах милях от моего, — ответил он. — С этим надо что-то делать.

На том конце воцарилась полная тишина. Наконец она спросила:

— Как прошел день? Узнал что-нибудь?

— Твоя начальница шлет тебе наилучшие пожелания и напоминает, что ты должна вернуться на работу к шестому числу.

Хотя это было не совсем то, что сказала Джанис Грэм. «Карли хорошая секретарша, — заметила она, провожая его к вестибюлю. — Она мне нравится, и я хочу удержать ее. Но у вас насчет нее другие планы, не так ли? Она нужна вам самому?»

— Хм. Ты не хочешь отвечать, шериф?

— Если ты спрашиваешь, узнал ли я что-нибудь новое о твоем прибытии в Сиэтл, то ответ будет отрицательный. Когда я вернусь, расскажу тебе все подробности, ладно?

Она рассмеялась, чего он и желал.

— Ты хочешь сказать, что я любопытна?

— Для человека, не являющегося полицейским, ты действительно любопытна. Но поскольку это касается твоей жизни, тебя можно извинить.

— Мне тебя не хватает, Бак.

Ее слова застали его врасплох и вызвали до боли сильное желание вернуться домой, к ней.

— Мне тебя тоже, дорогая, — тихо сказал он.

Один Бог знал, как ему не хватало ее.

Вечером он зашел к соседям и представился Хилари. Она была моложе, чем он ее себе представлял, года двадцать три, может, — двадцать четыре. Это означало, что Амелию она родила совсем юной. Хилари, как и ее дочь, была темноволоса и черноглаза, чуть более полутора метров ростом, разговорчива, дружелюбна и открыта.

Она рассказала, что познакомилась с Карли на третий день ее приезда в Сиэтл, когда та вселилась в соседнюю квартиру. Они быстро подружились, а Карли нуждалась в дружбе.

— Почему вы так подумали?

— Она была самым одиноким человеком из всех, которых я встречала, — ответила Хилари. — И поверьте мне, я знаю, что такое одиночество. Моя семья после развода отказалась от меня. Амелия и я живем только друг для друга. Но у Карли нет даже этого.

Они сидели возле обеденного стола и пили холодное пиво, а шестилетняя Амелия играла на бетонной площадке за раздвижными дверями. Квартира была такой же, как у Карли, может быть, немного попросторней. Зато, как сказала Хилари, у Карли не было Амелии, игрушки которой были раскиданы по всему дому.

— Какой она была до аварии? — спросил Бак, вновь сосредоточивая внимание на деле.

— Нервной. Знаете, мне кажется, что раньше она никогда не жила самостоятельно. Первое, что она сделала, так это установила замки на все двери и окна и никогда не выходила, не удостоверившись, что они все закрыты. Не выезжала, пока не установила телефон, и никогда не выходила по ночам. С работы шла прямо домой и не выходила до следующего утра.

— А вы не знаете, чего она боялась?

— Думаю, что мужчину. — Она рассмеялась. — Хотя, конечно, будучи недавно разведенной, я считала мужчин причиной всех женских бед.

— Но она никогда вам ничего не рассказывала, а вы не спрашивали?

Хилари допила пиво и запустила бутылку, как волчок.

— Карли была не тем человеком. Я всегда чувствовала, что некоторых вещей касаться нельзя. Не спрашивала ее о жизни в Техасе, не спрашивала, от кого она убегает и кого боится. Не то, чтобы когда-нибудь она просила меня не лезть не в свои дела. Просто она была такая. Замкнутая.

Бак поблагодарил ее и поднялся. Однако на полпути к двери обернулся.

— Упоминала ли она когда-нибудь при вас имя Лора?

Хилари подумала, потом покачала головой.

Поблагодарив ее еще раз, он вернулся в тихую и пустую квартиру Карли. Затем он приготовил себе суп из консервов, съел его в одиночестве за ее столом, посмотрел ее телевизор, помылся в ее ванной и залез в ее постель. За пятьсот миль отсюда она лежала в его постели, а он был здесь один.

Как она сказала, в этом было что-то неправильное.

И как только он вернется в Новер, ему придется это исправить.

Навсегда.

Отнюдь не все доктора являются седовласыми старцами, похожими на доктора Айболита. Время от времени Баку нужно было напоминать об этом, и доктор Джим Паркер сделал это. По оценке Бака, ему было немного за тридцать, у него были длинные светлые волосы, голубые глаза и загар яхтсмена. Он был обаятелен, под два метра ростом и мускулист. К тому же, если отсутствие обручального кольца на пальце что-либо означало, он был холост. Подарок для любой незамужней женщины Сиэтла. И, угрюмо подумал Бак, будучи доктором Карли три года назад, Паркер, возможно, лучше знаком с ее телом, чем он сам.

Ему не понравилась эта мысль.

Совсем не понравилась.

Когда Паркер прочитал письмо, которое подписала Карли, он искренне и открыто заговорил об аварии, полученных ею повреждениях и об оказанных ей медицинских услугах. Он рассказал о двух неделях сразу после инцидента, когда она подвергалась интенсивной терапии, и о следующих семи неделях, проведенных ею в отделении для тяжелобольных. Он не вставлял в разговор медицинскую терминологию, объясняя все ясно, но без снисхождения к собеседнику.

Как бы все сказанное ни было интересно — в конце концов они говорили о Карли, — пользы от этого было мало.