Теневые игры - Чайкова Ксения - Страница 27

Торин, представший пред светлые очи (в самом прямом смысле этого слова – глаза королевы под крашеными угольно-черными бровями казались блеклыми, будто выцветшими) монаршей пары, был одет дорого и со вкусом. Я позаботилась, чтобы мой клиент хотя бы внешним видом перед своими правителями не опозорился. Видимо, под утро к нему наконец пришло здорово задержавшееся где-то по дороге осознание происходящего – Торин впал в некое подобие ступора и безмолвно позволил мне выбрать, а слуг – облачить его в роскошный костюм опалового цвета и белоснежную рубашку, отделанную тончайшими кружевами. Шпагу, носившую скорее декоративную функцию, у моего подопечного отобрали на входе – не принято перед особами королевской крови с оружием представать. Я, правда, свои запасы не вытряхнула, а обыскивать меня никто и не подумал. Правильно, виданое ли дело, чтобы дама из высшего общества со смертоносными предметами под платьем шаталась! Никому подобное кощунство, разумеется, и в голову не пришло. Что сыграло мне на руку.

В зал, куда помимо монархов и слегка побледневшего Торина набилось человек тридцать придворных, так просто войти не удалось – дорогу мне преградили донельзя надутые и решительно настроенные лакеи. Пришлось пустить в ход притворные слезы и лесть. В конце концов смутившиеся мужчины при дверях почесали в затылках и все-таки пропустили несчастную, обеспокоенную судьбой возлюбленного девицу на заседание. Которое началось с торжественного и донельзя нудного перечисления всех титулов, имен и званий наших досточтимых монархов. Привычные ко всему придворные даже не переменились в лицах, Торин же, начавший нервничать еще по дороге во дворец, слегка переминался с ноги на ногу, отчего доски паркета под ним прогибались и поскрипывали, как дверные петли в "Сломанном мече". Его величество то и дело косился на своего дальнего родственника с неодобрением.

За королевским гардеробом явно следили профессионалы. На Родригии красовалось шикарное темно-синее платье с кружевной отделкой и серебряным шитьем, смягчающее все недостатки ее внешности и представляющее правительницу Райдассы в самом выгодном свете, какой только был возможен без применения всевозможных магических ухищрений для сокрытия кислого лица и немалого возраста. Ее супруг также красовался в более чем роскошном и отлично подходящем ему костюме. Правда, брезгливого выражения монаршего лика дорогому наряду изменить было не под силу.

Пока шло напыщенное перечисление титулов, я, затесавшаяся в толпу и скромно приткнувшаяся за чьей-то широкой, облаченной в бархат спиной, сосредоточила все свое внимание на Торине, а потом быстро пробежала глазами по лицам присутствующих, стараясь определить, кто из собравшихся в зале (не считая достоуважаемых монархов, разумеется) представляет для моего подопечного наибольшую опасность. И была неприятно удивлена, в упор столкнувшись с холодным, чуть вопросительным взглядом темно-карих, почти черных глаз. Вайский! Да не один, а с будто прилипнувшим к его спине незнакомым мне храном! При виде моих вопросительно вздернутых бровей бывший грабитель небрежно передернул плечами и взглядом указал сначала на венценосцев, едва не позевывающих на своих тронах, а потом на своего телохранителя – высокого красивого парня примерно года на два младше меня, самоуверенного и решительного сверх всякой меры. Впрочем, с такими мускулами решительным выглядел бы и младенец. Я опустила ресницы, показывая, что намек поняла, и перенесла свое внимание на Торина, который как раз исполнял перед королевой какой-то необычный поклон, больше похожий на маленький одиночный танец, чем на простое выражение уважения к монаршим особам.

Ее величество королева Родригия поморщилась и неприятным скрежещущим голосом, который придворные льстецы сравнивали с соловьиным пением, а насмешливый, не слишком почтительный народ – со скрипом немазаной телеги, вопросила:

– Лорранский?

– Истинно так, ваше величество,- чуть дрогнувшим голосом согласился Торин, на всякий случай вновь делая первые движения своего танца-поклона. Судя по брезгливой мине на лице Родригии, она не была ни восхищена, ни польщена таким необычным выражением верноподданнических чувств. Скорее наоборот – королева скривилась, будто глотнула уксуса, и поручила вести дознание надутому важностью щеголю, стоящему за ее троном – не то своему родственнику, не то фавориту. Тот, верно истолковав небрежное движение затянутой в шелковую перчатку монаршей ручки, шагнул вперед, выпятил облаченную в светло-зеленый муаровый жилет грудь и напыщенно поинтересовался:

– Милорд Лорранский, известно ли вам, что королевским указом от пятнадцатого числа разнокраса месяца прошлого года дуэли с участием благороднорожденных запрещены?

Торин страдальчески поморщился и кивнул.

– Ага! возрадовался обладатель красивого жилета.- А отчего тогда седьмого числа желтолиста месяца вы вступили в единоборство с милордом князем Варракским?

Графеныш передернул плечами и едва слышно проблеял нечто невинно-оправдывающееся, похожее на стон доживающей последние минуты козы. Впрочем, щеголя удовлетворило и это:

– Значит, сам факт дуэли вы не отрицаете?

– Нет,- помявшись, признался мой подопечный.

Я едва не рухнула, где стояла. Торин – слабый, нервный, неуклюжий, празднующий труса даже перед индюками и гусаками, не умеющий обращаться с оружием и боящийся вида крови, дрался на дуэли?! Причем, судя по тому, что Лорранский стоит на своих ногах, он еще и победил! Седьмого желтолиста – это же буквально пять дней назад! Да-а… Раз уж такие, как Торин, в поединках участвовать начали – наверное, апокалипсис близок, как никогда. Чем же мы так богов прогневили?!

Воистину страшное время наступает. С ума сходят даже те, у кого его отродясь не было…

– А что послужило причиной конфликта? – елейным голоском поинтересовался дознаватель, искоса поглядывая на монаршую чету. Королева, кажется, была полностью поглощена внимательным изучением потолочной лепнины, а ее венценосный супруг предавался своему любимому занятию сидел, уставившись отрешенным остановившимся взглядом в пол и время от времени, в полном соответствии со своей народной кличкой, проводил ладонью по носу. Их величества выглядели так, будто это не они издали указ, запрещающий дуэли, а теперь ревностно следят за его исполнением и устраивают показательные судилища, дабы аристократам неповадно было против их воли идти и друг с другом поединки устраивать. На плаху, ясное дело, Торина не пошлют и даже в тюрьму не бросят, но вот опозорить нрилюдно – это да. Это у нас могут.

Хотя в чем-то венценосцы наши, наверное, все же правы. Не дело, конечно, голубой крови между собой грызться – мелкие благородные драчки вполне могут перерасти в междоусобную войну. Был уже когда-то случай такой, лет этак двести назад,- поссорились два каких-то князя, собрали небольшие войска из наемников да и затеяли битву. Тогдашнему королю, дабы разогнать драчунов и не допустить гражданской войны, пришлось задействовать регулярную армию. Однако результатом этой стычки стала сожженная дотла деревня и жертвы среди мирного населения. С тех пор короли стараются разнимать аристократические склоки до того, как они перерастут в нечто более масштабное и серьезное. Ведь и в тот раз началось все с простой дуэли из-за девицы полублагородного происхождения, которая, кстати сказать, предпочла кого-то третьего, вообще за нее не сражавшегося и в битве участия не принимавшего.