За чертой - Маккарти Кормак - Страница 14

Он встал, пошел к ней. Присев на задние ноги, она прижала уши. Слюна белыми нитями свисала с ее нижней губы. Вынув нож, он протянул руку и схватил за палку, торчащую из пасти; опять заговорил с ней, стал гладить по голове, но она только жмурилась и тряслась.

– Не надо драться, бесполезно же! – сказал он ей.

Длинную палку, с одной стороны далеко торчащую у нее изо рта, он обрезал покороче, убрал нож и обошел вокруг кактуса, освободив веревку, после чего повел ее на открытое место. Волчица дергалась, извивалась и мотала головой. Даже не верилось, до чего она сильная. Пошире расставив ноги и двумя руками держа веревку на уровне бедра, он остановился, понемногу поворачиваясь и озираясь в поисках коня. Она все никак не хотела прекратить биться и бороться, и он опять подтащил ее ближе к себе, перехватывая и сдваивая веревку, потом сел на землю, вонзив в нее оба каблука, и отпустил тот конец, что ближе к зверю. На этот раз, когда веревка кончилась, волчицу подбросило в воздух. Упав на спину, она осталась лежать. Он волоком потащил ее к себе по грязи.

– Вставай, – сказал он. – Вставай, ты не ушиблась.

Он подошел и остановился над ней. Она лежала, ловя ртом воздух. Он посмотрел на ее раненую ногу. Сорванная с лодыжки шкура была спущена вниз как носок, рана была в грязи и облеплена веточками и листьями. Встав на колени, он погладил волчицу.

– Ладно тебе, – сказал он. – Коня моего прогнала… Хочешь не хочешь, а надо его искать.

К тому времени, как удалось выволочь ее на дорогу, он был практически без сил. Конь оказался в сотне ярдов, щипал траву в придорожной канаве. Он поднял голову, глянул на хозяина и вновь занялся своим делом. На простой полуштык привязав ходовой конец лассо к столбику изгороди, Билли вынул из-за пояса последний штертик и аккуратно им застраховал узел веревки лассо, чтобы он не поехал от натяжения, затем выпрямился и пошел через луговину поднять с земли куртку и капкан.

Ко времени, когда он вернулся, волчица намотала всю веревку на столб и полузадушенно на нем чуть не висела. Он бросил под ноги капкан, стал на колени, отвязал лассо от столбика и, раз за разом протягивая всю веревку между проволок, в конце концов опять сделал существование волчицы терпимым. Она встряхнулась, а потом села в пыльную траву и с безумным видом уставилась вверх, туда, где дорога уходила в горы; между ее зубов проступала пена, по паловердовой палке текла слюна.

– Ну, ты что-то совсем как дура, – сказал он ей.

Он встал и надел куртку, предварительно убрав в карман скобы от капкана, который перебросил на цепи через плечо, а потом вытащил волчицу на середину дороги и пошел, а она волочилась сзади, цепляясь деревянно растопыренными лапами за землю и оставляя в пыли и щебенке борозды.

Конь поднял голову и, задумчиво жуя, окинул их изучающим взглядом. Потом повернулся и пошел по дороге прочь.

Билли остановился, глядя вслед. Потом обернулся, посмотрел на волчицу. Вдали послышалось знакомое тарахтенье «фордика», и тут он понял, что волчица-то уже давно, поди, слышит машину старого фермера. Перебрав веревку несколько раз руками, он укоротил ее, переволок волчицу через придорожную канаву и встал у изгороди, глядя, как грузовичок, одолев пригорок, приближается, сопровождаемый пылью и лязгом.

Старик затормозил и вытаращился, приникнув лицом к стеклу. Волчица рвалась, металась и выгибалась так, что мальчику пришлось, обхватив сзади, удерживать ее обеими руками. К тому времени, когда грузовик с ними поравнялся, Билли уже лежал на земле, обняв ее ногами за туловище и руками за шею. Старик остановил машину, бросив двигатель на холостом ходу, и, облокотясь на сиденье, стал крутить ручку, опуская стекло окна.

– Что за черт! – повторял он при этом. – Что за черт!

– Послушайте, вы не могли бы выключить тарахтелку? – сказал мальчик.

– Черт, это же волк!

– Да, сэр, да, да.

– Но это же черт-те что!

– Машина пугает ее.

– Чего-чего? Пугает?

– Да, сэр.

– Парень, ты там что – с дуба рухнул? Ведь он выпутается да и сожрет тебя живьем!

– Да, сэр.

– Что ты с ним возишься?

– Это она.

– Это чего?

– Она. Это она.

– Разрази меня гром, да какая, к черту, разница, он или она. Что ты с ней возишься?

– Возьму домой.

– Домой?

– Да, сэр.

– Да за каким же бесноватым хреном?

– Вы не могли бы выключить тарахтелку?

– Ага, потом ее попробуй заведи!

– Ну тогда не могли бы вы подъехать вон туда, там поймать моего коня и привести сюда? Эту-то я бы привязал, да она вся в проволоке замотается.

– Что бы я сделал с удовольствием, так это попытался бы вразумить тебя, чтобы ты своей зверюге на зуб не попал, – сказал старик. – Зачем тебе тащить ее домой?

– Бога ради, это долгий разговор.

– Но я бы все-таки послушал.

Мальчик посмотрел на дорогу – туда, где стоял и щипал траву конь. Перевел взгляд на старика.

– Что ж… – проговорил он. – Отец велел мне, если она попадется, съездить за ним, но мне не хотелось оставлять ее одну, потому что туда должны были прийти на обед бакерос, и я боялся, что они, скорей всего, ее застрелят, вот я и решил попробовать забрать ее с собой.

– Ты всегда был такой сумасшедший?

– Не знаю. У меня пока не было случая провериться.

– Тебе сколько?

– Шестнадцать.

– Шестнадцать…

– Да, сэр.

– Так вот, ума у тебя – как у гуся, даже меньше. Ты знаешь это?

– Что ж, может быть, вы и правы.

– Как ты собираешься заставить коня смириться с таким соседством?

– Если мне удастся его поймать, вряд ли я позволю ему высказывать возражения.

– Собираешься вести ее за конем на привязи?

– Да, сэр.

– Как ты ее хотя бы идти заставишь?

– Так ведь выбора у нее особо-то и не будет…

Старик промолчал, сидит смотрит. Потом вылез, хлопнул дверцей, поправил шляпу и, обойдя машину кругом, встал на обочине лицом к канаве. Он был в брезентовых штанах и брезентовой же, подбитой пледом куртке с вельветовым воротником; на ногах сапоги с подковами, на голове дорогая широкополая касторовая шляпа, из тех, что называются обычно именем Джона Б. Стетсона.

– А ближе можно подойти?

– Да хоть вплотную.

Он перелез через канаву, подошел, стал. Смотрит на волчицу. Перевел взгляд на мальчика, опять на волчицу:

– А ведь она щениться собирается.

– Да, сэр.

– Это просто здорово, что ты поймал ее!

– Да, сэр.

– Потрогать можно?

– Да, сэр. Можете потрогать.

Сев на корточки, старик положил ладонь волчице на холку. Она судорожно рванулась – он отдернул руку. Потом опять потрогал. Глянул на мальчика.

– Ты смотри-ка! – сказал он. – И впрямь волчица.

– Да, сэр.

– Что собираешься с ней делать?

– Пока не знаю.

– Наверное, обратишься за премией. Продашь шкуру.

– Да, сэр.

– А ей не очень нравится, когда ее трогают, ты заметил?

– Да, сэр, не очень.

– Знаешь, мы тут когда-то гоняли скот из Сьенега-Спрингз наверх. И для первой ночевки обычно разбивали лагерь в Гавенмент-Дро. Ой, как они тут выли – по всей долине! Представь: первые теплые ночи, а? Здесь, в этой части долины, их было столько! Надо же, а ведь который год не слышу вовсе.

– Она пришлая. Из Мексики.

– Вот это наверняка. Тут ежели они и есть, так все из Мексики.

Он встал и посмотрел вдоль канавы – туда, где пасся конь.

– Вот тебе мой совет, если уж на то пошло, – сказал он. – Не мучься дурью, а давай-ка я принесу тебе винтарь, который, я вижу, торчит у тебя из голенища за седлом, и стрельни-ка ты эту зверюгу между глаз, да и дело с концом.

– Мне бы вот коня только поймать, а там я разберусь, – сказал мальчик.

– Что ж. Делай как знаешь.

– Да, сэр. Вот я и собираюсь.

Старик покачал головой.

– Ладно, жди здесь, – сказал он. – Пойду приведу его.

– Жду, жду… – отозвался мальчик. – Я никуда не тороплюсь покудова.