Незнакомцы - Кунц Дин Рей - Страница 38

— Извините, — развел руками Пабло.

— Пожалуйста!

— Нет, не могу, — твердо сказал он.

— Бесчувственная черная тварь! — вскричала Джинджер и сама вздрогнула от сорвавшихся с языка эпитетов. Лицо Пабло исказилось гримасой боли, и Джинджер готова была от стыда провалиться сквозь землю.

— Извините, умоляю вас, простите меня, — воскликнула она, закрывая лицо руками, и, согнувшись в три погибели, разрыдалась.

Пабло Джексон подошел к ней и взял за подбородок.

— Доктор Вайс, не плачьте. Не надо отчаиваться. Все будет хорошо. — Он аккуратно отвел ее руки от лица, улыбнулся, пристально глядя ей прямо в глаза, подмигнул и показал свою ладонь, чтобы она убедилась, что в ней ничего нет. Затем, к ее изумлению, он достал у нее из правого уха монетку в двадцать пять центов. — А теперь помолчите, — потрепал он ее по плечу. — Вы добились своего, и у меня не черствое сердце. Женские слезы способны перевернуть мир. Постараюсь сделать все, что в моих силах.

Вместо того чтобы перестать хныкать, Джинджер расплакалась пуще прежнего, только на этот раз по ее щекам текли слезы благодарности.

— ...а сейчас вы спите, глубоко, спокойно спите, вы полностью расслабились и будете отвечать на все мои вопросы. Вы поняли меня?

— Да.

— Вы не можете не отвечать на мои вопросы. Вы не в силах противиться. Не в силах.

Пабло задернул шторы на всех трех окнах и погасил почти весь свет, оставив гореть только торшер за спиной Джинджер, — в его янтарных лучах волосы девушки казались золотыми, а лицо — мертвенно-зеленым.

Стоя напротив нее, Пабло пристально смотрел ей в глаза.

При всей хрупкой красоте и необычайной женственности Джинджер, ее лицо говорило ему о чрезвычайной, почти мужской силе воли этой женщины. Такое сочетание характера и красоты ему доводилось наблюдать на человеческом лице нечасто.

Глаза ее были закрыты, а слабое подрагивание век свидетельствовало о том, что она в глубоком трансе.

Пабло вернулся к своему креслу, стоявшему в тени, вне досягаемости света лампы за спиной Джинджер, сел и скрестил ноги.

— Джинджер, почему вы так испугались черных перчаток?

— Я не знаю, — тихо ответила она.

— Вы не можете мне лгать. Вы понимаете? Вы не можете от меня ничего скрывать. Так почему вас так напугали черные перчатки?

— Я не знаю.

— Почему вас напугал офтальмоскоп?

— Не знаю.

— Почему вы испугались стока в раковине?

— Не знаю.

— Вы знаете мотоциклиста, которого видели на Стейт-стрит?

— Нет.

— Так почему же вы его испугались?

— Я не знаю.

— Очень хорошо, Джинджер, — кивнул Пабло. — А сейчас мы сделаем нечто удивительное, нечто такое, что может показаться невозможным, но на самом деле, уверяю вас, вполне достижимо. Сделать это даже очень легко. Мы заставим время бежать вспять, Джинджер. Мы медленно, но верно будем возвращаться в прошлое. Вы будете молодеть. Вы уже молодеете. И с этим ничего нельзя поделать, время подобно реке... но реке, которая течет вспять... и сейчас не двадцать четвертое декабря, а двадцать третье декабря, понедельник, стрелки часов крутятся назад, все быстрее и быстрее, и вот уже сегодня двадцать второе декабря, двадцатое, восемнадцатое... — Он продолжал в том же духе, пока не вернул память Джинджер в двенадцатое ноября. — Вы в кулинарии «Деликатесы от Бернстайна», сделали заказ. Вы чувствуете, как здесь вкусно пахнет жареным и приправами? Чувствуете? Так расскажите и мне, какие чудесные запахи вы ощущаете.

Джинджер глубоко и с наслаждением вздохнула, голос ее несколько потеплел:

— Пахнет чесноком, пирожками, медовыми пряниками, гвоздикой и корицей...

Она все так же сидела в кресле, с закрытыми глазами, но двигала головой влево и вправо, словно бы окидывая взором зал кулинарии.

— Шоколад. Понюхайте, как чудесно пахнет этот шоколадный торт!

— Просто великолепно, — одобрил Пабло. — Ну, расплачивайтесь, поворачивайтесь спиной к прилавку, лицом к выходу... Чем вы теперь озабочены?

— Никак не могу засунуть в сумочку бумажник, — сказала Джинджер.

— Так ведь у вас в одной руке пакет с покупками.

— Нужно наконец убрать этот бумажник в сумку.

— Бум! Вы столкнулись с человеком в шапке-ушанке.

Джинджер оторопело раскрыла рот.

— Он подхватил пакет с покупками, чтобы вы его не уронили, — подсказал Пабло.

— Ах! — воскликнула Джинджер.

— Он извиняется перед вами.

— Я сама недоглядела, — сказала Джинджер, словно бы обращаясь к человеку с бледным лицом в ушанке, которого видела в тот вторник в кулинарии.

— Он протягивает вам ваш пакет, вы забираете его и замечаете перчатки.

Лицо Джинджер исказилось гримасой ужаса, глаза раскрылись, она выпрямилась в кресле.

— Перчатки! Боже мой, перчатки!

— Расскажите мне, какие они, Джинджер!

— Черные, — тихим дрожащим голосом прошептала она. — Блестящие.

— Что еще?

— Нет! — закричала она, вскакивая с кресла.

— Пожалуйста, сядьте, — произнес Пабло.

Джинджер замерла, словно бы и не слышала его.

— Джинджер, приказываю вам сесть и расслабиться.

Она присела, весьма неохотно, на краешек кресла, сжав кулаки. Ее лучистые голубые глаза были широко раскрыты, но она видела не Пабло, а черные перчатки. Похоже было, что в любой момент она снова вскочит на ноги.

— Сейчас вы расслабитесь, Джинджер, вы успокоитесь, вы уже спокойны, совершенно спокойны. Вы понимаете?

— Да, все хорошо, — ответила она, переводя дух и несколько опуская плечи.

Обычно Пабло удавалось сохранять полный контроль над погруженным в гипнотический транс, и сопротивление Джинджер его воле удивило старика. Однако нельзя было успокаивать ее бесконечно, и он вновь спросил:

— Расскажите мне о перчатках, Джинджер.

— О боже! — передернулась от страха она.

— Расслабьтесь и скажите мне, почему вы так их боитесь.

— Я н-не хочу, чтобы они п-прикасались ко мне!

— Но почему вы их боитесь?

Джинджер обняла себя за плечи и забилась поглубже в кресло.

— Послушайте, меня, Джинджер. Время застыло. Стрелки часов не движутся ни вперед, ни назад. Перчатки не могут дотронуться до вас. Я им этого не позволю. Я остановил время, я обладаю такой властью. Вы в безопасности. Вы слышите меня?

— Да, — промолвила она, но в голосе звучал потаенный ужас.

— Вам совершенно нечего бояться, — повторил Пабло, расстроенный испуганным видом Джинджер. — Время застыло, так что можете хорошенько разглядеть эти перчатки. Вы их изучите, а потом все расскажете мне.

Она молчала, дрожа мелкой дрожью.

— Вы должны мне ответить, Джинджер. Почему вас пугают эти перчатки?

Джинджер в ответ судорожно всхлипнула, и ему на мгновение показалось, что она чего-то недопонимает, поэтому он переспросил:

— Так вас пугают именно эти черные перчатки?

— Н-нет. Не совсем.

— Так перчатки этого мужчины в кулинарии вам о чем-то напоминают? О каком-то давнишнем случае, верно?

— Да-да, это так.

— И когда же этот случай произошел? Джинджер, на какие другие перчатки похожи черные перчатки, которые вы увидели в «Деликатесах от Бернстайна»?

— Я не знаю.

— Нет, знаете. — Пабло даже встал с кресла и подошел к зашторенному окну, чтобы взглянуть на Джинджер оттуда. — Ладно, стрелки часов снова пошли. Время бежит вспять... вспять... до того момента, когда вас впервые напутали черные перчатки. Вспоминайте... вот сейчас вы снова в той же обстановке. Вы находитесь в том же времени и в том же месте, где они вас испугали в первый раз.

Взгляд Джинджер застыл, прикованный к неизвестному Пабло месту где-то в прошлом, и это был взгляд до смерти напуганного человека.

— Где вы сейчас, Джинджер? — спросил Пабло. — Не молчите, говорите же, что с вами происходит?

— Я вижу лицо, — загробным голосом произнесла она, и Пабло поежился. — Но это лицо абсолютно пустое, я не могу описать его.