Возрождение (СИ) - Лисина Александра - Страница 27

- Звери, - криво улыбнулся кузнец. - Мы убиваем всего лишь зверей, а нас с тобой клеймят и за спиной называют чуть ли не кровожадными чудовищами. Монстрами. Дикарями, потерявшими гармонию с миром.

- С чего-то же надо было начинать, - вздохнул ллер Адоррас. - Какой же я правитель, если начну обрекать своих воинов на то, цену чему не знаю сам? Пришлось учиться, как дитю. А потом учить их. Заново.

- Твои эвитарэ хороши, не спорю. Но их слишком мало: что такое две сотни против настоящего врага? А маги? Ты ведь понимаешь разницу?

- Других у нас нет, Ис. Война уничтожила слишком многих. Весь цвет. Всю ударную силу. А те, кого она не уничтожила, к несчастью, остались по другую сторону нашего противостояния с Ищущими.

- И теперь они снова здесь...

Владыка Эоллара снова помрачнел.

- Я не знаю, что мне делать, Ис. Как сохранить свой Народ? Как не допустить новой войны? Как уберечь этот мир от крови? Раньше мы искренне считали, что этот кошмар больше не повторится. Считали, что Ищущих больше нет, надежно похоронили саму память о них, вычеркнули из Хроник, забыли, успокоились, решив, что от гнева Создателей никто из них не ушел... а зря. Кажется, мы слишком верили в непогрешимость Драконов. Слишком уповали на Их могущество. И слишком верили Их словам о том, что никто из посягнувших на Закон не уцелел. И ведь это я Им поверил, Ис! Ты понимаешь?! Я! - ллер Адоррас прикрыл глаза рукой.

- Решение принимал Совет и лишь потом - Владыка.

- Отец был слаб после той Войны, - глухо отозвался повелитель. - Слаб, ошеломлен и растерян. Он считал это своей ошибкой: сотни тысяч погибших, лавина извержений вулканов, бесконечные цунами, шторма... и новые жертвы... ты же видел в памяти Рода, что творилось на Алиаре. Атторас считал, что это только его вина и что гибель двух третей Народа лежит на нем. Он видел исход. Видел, как горят наши леса. Чувствовал боль нашего мира. Всю, до последней капли. Он взял эту боль на себя - единственное, чем мог тогда помочь. Но это не рана его убила, Ис. Нет. Его убила вина за совершенную ошибку. И я должен был это предвидеть. Должен был настоять на сохранении Союза и должен был отменить запрет на убийства хотя бы для мужчин. Хотя бы для магов. Должен был...

- Ты не мог знать, - тихо сказал кузнец. - Никто не мог. Ты прав: мы слишком уповали на Создателей. К тому же, Атторас издал Закон, против которого ты никак не мог пойти.

Владыка сгорбился в своем кресле.

- Боюсь, он уже не ведал, что творил, Ис. Боль Алиары ударила по нему слишком сильно, и он просто... не смог ее больше выносить. Она терзала его день и ночь, год за годом, пока мы восстанавливали свой мир. Он не хотел, чтобы смерть сеяла разрушения дальше, поэтому и пошел на введение закона о непричинении. Вместо того чтобы растить новых воинов и укреплять нашу ослабевшую армию.

Рен Истаэр опустил глаза: он тоже считал, что это было ошибкой. И отец его считал именно так, за что и был когда-то удален от Дворца вместе со своими Хрониками, летописями и гордостью прошедшего войну бойца. Он уехал с Эоллара. Уехал в полную неизвестность - один, раздавленный и смятенный, страшащийся за судьбу своего Народа, но не имеющий возможности ее изменить. Лишь спустя три тысячелетия, когда глаза старого Владыки окончательно закрылись и трон занял Владыка новый, старший Истаэр рискнул ненадолго вернуться. А вернувшись, пришел в настоящий ужас, когда увидел, во что превратила эльфов воля прежнего повелителя: от искусных лучников и непревзойденных мечников славного Народа эльфов не осталось практически ничего! Выжившие в Войне оказались сосланы подальше от благостно-гармоничного Дворца. В умах молодых, не заставших кошмары битв, царила нелепая идея о непричинении смерти любому живому существу. Охота запрещена. Дуэли исключены. Веками оттачиваемые воинами умения были полностью вычеркнуты из обучения молодых эльфов. Дамы стали похожи на пресыщенных и ленивых домашних кошек. Кавалеры превратились в болтливых щеголей, главным занятием которых стали словесные изыски и вычурные конструкции ничего не значащих фраз, которыми эти разодетые петухи пытались поразить одуревших от безделья красоток.

У старого воина выступили слезы на глазах, когда он увидел, как стремительно деградировали Перворожденные. Всего за три с половиной тысячи лет! Из ничего! Из-за какого-то закона... ни охотников не стало, ни кузнецов, ни доблестных воинов. Только утратившие искру Искусства бездари, которые искренне гордились тем, что превратились в жалкое подобие самих себя. Даже у смертных была своя гордость, были свои Великие, свои таланты, смелость, стремление к новому и совершенному! Реформаторы-гномы трепетно хранили свое наследие, передавая из поколения в поколения рунные умения! А здесь - ничего. Ничего, кроме пустозвонства, бахвальных речей, возведенных в ранг Божественного Искусства, и праздного, абсолютно бессмысленного существования.

Когда старик Истаэр, впервые в жизни опьянев от безмерного количества выпитого вина, ураганом ворвался в Тронный зал, по пути играючи расшвыривая так называемую "охрану", Адоррас был очень молод и откровенно оглушен свалившейся на него властью. Но залитый слезами седой ветеран, на лице которого багровыми огнем пылал старый шрам, изуродовавший его до неузнаваемости, произвел на повелителя впечатление вылитого за шиворот ведра ледяной воды. Истаэр кричал, не стесняясь испуганно пятящихся придворных. Обвинял. Укорял. Проклинал. Плакал... ллер Адоррас до сих пор не мог забыть, сколько боли тогда горело в глазах старого воина. И сколько муки было в его срывающемся голосе, описывавшем скорое угасание эльфийской расы.

Вопреки ожиданиям двора, новый Владыка не оттолкнул израненного ветерана и не приказал выставил грубияна вон. Напротив, увел в дальние покои, дал успокоиться и за бокалом терпкого вина терпеливо выслушал, стараясь не выдать собственных сомнений и больно колющего внутри чувства безмерного стыда. Именно тогда он понял, что старик был прав. Сто раз прав: если ничего не сделать, всего через пару поколений это увядание будет не остановить. Целая раса погибнет, выродившись в уродливых пустоцветов. Все их знания бесславно пропадут. Сама память выветрится, и не останется на Алиаре ничего, чем когда-то так гордились Перворожденные.

Но так резко менять каноны... а новый закон до горечи быстро стал каноном и незыблемой традицией... было нельзя. Его бы не поняли и не поддержали. Слишком инертно праздное общество. Слишком ленивы и беспечны стали эльфы. Слишком удобно им было в этой обманчиво милой розовой сказке, в которой все прекрасно и весело, где нет смерти, нет крови, нет боли и разочарований. И где только редкие безумцы пытались плести вялые интриги, но и то большей частью лишь для того, чтобы хоть как-то развеять бесконечно долгую скуку.

Адоррас потратил много лет, чтобы отыскать среди этого блаженствующего стада редких единомышленников. Еще больше времени он потратил на то, чтобы осторожно и постепенно подвести их к мысли о переменах. Несколько сотен лет специально вылавливал в развращенных бесконечной негой Родах молодых эльфов, еще не проникшихся мыслью о праздности и способных стать опорой его нового строя. Он год за годом привлекал их к своим делам. Терпеливо выманивал из Домов, словно пугливых бабочек - к огню. Настойчиво отсылал на границы, на Бравегон, в королевства смертных, в бескрайние воды Островной Империи... куда угодно, лишь бы держать подальше от двора. Он взращивал их, как заботливый садовник растит любимый огород. Поощрял, привлекал, объяснял, исподволь приучая к мысли о том, что нужно многое менять на Эолларе. Он возился с ними, как с малыми детьми, стараясь вложить в ветреные головы хоть немного рассудительности. Потихоньку забирал под свое крыло. И, в конце концов, через годы долгого и упорного труда сумел убедить Совет в необходимости создания не просто своей личной стражи, но и личной сотни, в которой властвовали бы несколько иные ценности. И в которой ничто не имело бы значения, кроме верности долгу и безусловной преданности своему сюзерену.