Нагие намерения - Куликова Галина Михайловна - Страница 19

– О-о-ох! – Глаза у Клары были огромные и беспомощные.

Мотоциклист в красном шлеме кружил вокруг, напоминая вышедшего из-под контроля робота, и говорил как заведенный:

– Я ехал на зеленый! Все видели! Вы же видели? А она как выскочит...

Когда приехала «Скорая» и врачи принялись грузить Клару на носилки, Диана расплакалась:

– Это я во всем виновата!

– Конечно, вы, – злобно ответил Шургин. – Теперь я буду гонять вас впереди себя, как козу.

– Но я тоже хочу ехать, – лепетала Клара, у которой стремительно опухала левая рука. – Я думала, что смогу помочь...

– Ты можешь, – твердо сказал Шургин. – Мы сделаем вот что. Отвезем тебя в ту больницу, где лежит женщина, которую считают женой Дениса Звенигородского.

– Но это платная клиника, – пискнула Клара.

– А мы заплатим, – успокоил ее Шургин.

И богатый Алекс подтвердил:

– Не вопрос. Я сам за все заплачу. Это будет компенсация за моральный ущерб. Я имею в виду, что я ущипнул, а тебя уволили...

– Как только придешь в себя, – оттеснил его плечом Шургин, – ты разведаешь все, что только можно. Узнаешь о той женщине. Поняла?

Клара через силу улыбнулась, и он отправился договариваться с медиками, на ходу доставая из кармана бумажник. Диана напоследок ободряюще пожала пострадавшей здоровую руку и, когда дверцы машины захлопнулись, беспомощно огляделась по сторонам. И увидела рыжий пучок волос, плывущий по тротуару среди моря голов. Двойник тети Любы – или что это было на самом деле? – смешался с толпой и уходил безвозвратно. Возможно, нужно было броситься вслед за ним, но Диана чувствовала, что ее ноги сейчас мягче теста для пирожков, которые бабушка когда-то пекла на Пасху. И еще ей было холодно, ужасно холодно.

Заметив, что она трясется, Шургин схватил ее в охапку и поволок на стоянку, куда они, собственно, и направлялись с самого начала.

– Я отправил на дело Алекса, – сообщил он, засунув Диану в свою машину.

Чтобы захлопнуть дверцу, ему пришлось перевеситься через нее. Знакомый запах жасмина заполз ему в ноздри. Ничего удивительного. Они столько раз стояли нос к носу, выясняя отношения, что он уже привык к ее духам.

– Алекс и Клара: жертва заботится о своей потенциальной убийце, – хмыкнул он, доставая из бардачка бумажные платки. – Вытирайте нос. У нас появилось немного свободного времени. Придется ждать, пока ваш поклонник вернется. Если мы уедем без него, боюсь, он за нами погонится.

– Тоже мне поклонник, – опротестовала его заявление Диана.

– Алекс признался, что никогда еще не видел такой аппетитной пятой точки. Уникальный случай! Мне лично не доводилось влюбиться в женщину с тыла. В этом есть нечто пикантное.

...В Тихорецк они приехали поздним вечером. Диана утверждала, что в лучшие годы их совместной жизни часа за четыре они с мужем сюда добирались. В принципе, по довольно приличной и относительно свободной трассе Шургин доехал бы и быстрее – мощность его авто это вполне позволяла. Но благодаря Алексу дорога превратилась в шестичасовую пытку. То он хотел пива и чипсов и надолго застревал у придорожных палаток, придирчиво выбирая то и другое, попутно доводя до истерики видавших виды продавцов и продавщиц. Затем его начинала мучить жажда, которую он, не торопясь и с удовольствием, утолял охлажденной минералкой, пока закипающий от злости Шургин не принимался ему отчаянно сигналить.

Но через некоторое время Алекс снова требовал остановки. Теперь уже не возле островков цивилизации, где велась торговля, а, наоборот, в местах тихих и безлюдных. Повинуясь законам природы, литры исчезнувшей в его утробе жидкости начинали проситься обратно, о чем Алекс громко и радостно извещал своих попутчиков. Он надолго исчезал в придорожных кустах, возвращался счастливым и даже некоторое время сидел молча, но затем все начиналось сначала: пиво-чипсы-соленые орешки-вода-кусты...

Как-то раз, во время одной из этих бесчисленных остановок, он пытался заговорить с угрюмыми путанами, разгуливающими вдоль шоссе в колготках-сеточках и с маленькими сумочками на длинных ремешках. Но барышни, профессионально и быстро оценив ситуацию, покрыли его таким отборным не девичьим матом, что Алекс посчитал за благо быстренько убраться в машину.

– Слушай, эти-то тебе зачем? – давясь от смеха, поинтересовался Шургин. – Ты у нас вроде бы влюблен, и предмет твоего обожания рядом сидит.

– О тебе беспокоюсь, ты у нас без пары. А так взяли бы девочку, чтобы не скучно было. Заодно она бы и дорогу показала. В смысле, за ту же цену.

– Да мы пока не заблудились, мы вообще, считай, еще ехать не начинали, у каждого столба останавливаемся, – встряла в разговор Диана. – И пожалуйста, без пошлостей и этих ваших комментариев. Прошу помнить, что с вами в машине женщина.

– Вот я и помню, – обрадовался Алекс, – помню, что женщина. Одна. А вот ему...

– Прекрати, – взорвалась Диана. – Это просто невыносимо!

Шургин резко сбавил скорость, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.

Наконец они доехали до развилки, где пришлось свернуть с федеральной трассы на дорогу местного значения. Ларьки, киоски и шашлычники с мангалами закончились, машину неприятно потряхивало, но стало очевидно, что ехать уже недолго.

– Мы почти на месте, – сказала Диана.

Действительно, из сумерек выплыло циклопическое железобетонное сооружение времен развитого социализма с полустершимися от времени и плохо различимыми буквами.

– «Добро пожаловать в Тихорецк!» – прочел Алекс и, утопив стекло до конца вниз, чуть не наполовину высунулся из машины. – И где здесь город? – поинтересовался он, вернувшись на место. – Какие-то сараи, куры вон бегают.

– Куда едем? – спросил уже изрядно утомившийся Шургин. – Отдохнуть бы хорошо.

– Немного терпения, – Диана слегка оживилась. – Сейчас прямо, на первом перекрестке направо, по улице до конца и там налево. Уже рядом.

За перекрестком начинался собственно город Тихорецк. Хотя почти стемнело, было заметно, что он чистенький, зеленый, с аккуратными невысокими кирпичными жилыми домами. Попалось по дороге и несколько деревянных строений, не избы, настоящие двух– и трехэтажные дома с палисадниками, уцелевшие памятники былых времен. Где-то вдали, едва угадываясь в темноте, виднелись купола церкви.

Не встретив ни одной машины, они проехали по указанному Дианой маршруту и остановились перед типовой пятиэтажкой.

Шургин заглушил мотор и выбрался наружу, разминая уставшие руки-ноги. Диана стояла рядом молча, словно обдумывая что-то. И лишь Алекс повел себя как носорог, вырвавшийся из западни. Выскочив из машины, он воздел руки к небу и пропел, точнее – заорал, во всю глотку на мотив известного революционного шлягера о кавалеристах-буденновцах:

– Веди ж, Диана, нас смелее в бой!..

Других слов он не знал, да и эти пришли ему в голову абсолютно случайно, поэтому он успел повторить свою дурацкую интерпретацию еще раз, пока пришедшие в себя Диана и Шургин хором не зашикали на него.

– В таких городках спать ложатся рано, – заметил Олег, – так что если ты перебудил всю округу, то местные жители обязательно вызовут милицию, и нас посадят за хулиганство суток на трое, и, в общем-то, будут правы.

– Осознал, беру себя в руки, – хихикнул Алекс, – но все-таки, мы идем или не идем?

– Идем, – Диана решительно двинулась к крайнему левому подъезду. Мужчины пошли следом.

Это был классический провинциальный подъезд, без всяких домофонов и кодовых замков, относительно чистый, освещенный тусклыми лампочками, пахнущий кошками и мышами одновременно.

– И никого, – отчего-то шепотом произнес Алекс.

– Да говори нормально, – заметил ему Шургин, – мы же не воровать сюда пришли, а по делу.

– Как знать, как знать, – задумчиво протянул тот.

– Вот эта квартира, – Диана остановилась перед обитой чем-то коричневым дверью на третьем этаже и потянулась к звонку. На двери белой краской аккуратно была выведена цифра «8».