Невеста для капитана - Иванович Джанет - Страница 15

Опять послышался грохот, и Стефани вздрогнула.

— Я, пожалуй, пойду на камбуз.

Он удержал ее руку.

— Я хочу продолжить этот разговор позже.

Стефани спросила себя, о чем он хочет узнать еще, но тут же почувствовала, что в ее вопросе таится боязнь и опасение чего-то.

— Ого, похоже, тебя опять надо будет разговорить, — сказал Иван, улыбаясь. — Спроси себя, что страшного случится, если ты придешь в мою каюту в десять часов вечера. Я покажу тебе мой гороскоп.

— Ну разве можно отказаться от такого предложения?

Когда пришло время обеда и все усаживались за стол, солнце стояло уже низко и было закрыто плотной завесой облаков. К вечеру якорь бросили в закрытой со всех сторон маленькой бухте, и шхуна была совершенно неподвижна. Моросил мелкий дождик, покрывая палубу и все вокруг тонкой пленкой влаги. В окружении серого неба и такого же моря судно казалось особенно уютным и почти живым существом, благодаря жизнерадостности своих пассажиров. В носовой каюте зажгли все фонари. А воздух в ней был насыщен запахом жареной индейки и ароматом приправ. Атмосфера всеобщего веселья и дружеских разговоров перекатывалась волнами, подобно тем, что тихо плескались о деревянный корпус шхуны. Стефани заняла свое место за столом еле живая от усталости, но счастливая оттого, что смогла устроить такой пир. Стол был великолепен. Без лишней скромности она считала, что даже Люси не справилась бы с работой лучше.

Мистер Пиз накладывал себе картофельное пюре и поливал куски индейки горячим соусом.

— Это просто прекрасно. Похоже на жертвоприношение.

Миссис Пиз рассматривала свой рогалик.

— Эти рогалики очаровательны, они так искусно сделаны. Они похожи на… — Лицо ее стало пунцовым, и она положила это кулинарное творение обратно на тарелку с тихим вздохом.

Мистер Пиз тоже внимательно разглядывал рогалик.

— Они похожи на мужской член. — Его лицо расплылось в широкой ухмылке. — Черт меня побери, если нет.

Стефани, взглянув на свой рогалик, зажала рот рукой, еле сдерживая смех.

— Я не умею их делать, — спокойно объяснила Мелоди. — Они у меня разваливаются.

Эйс снял темные очки. Два рогалика на его тарелке лежали рядышком.

— А мои рогалики влюбились, — сказал он.

Мелоди бросила на него возмущенный взгляд.

— Они не влюбились, они похотливо восстали. — И она махнула ножом для масла у него перед носом. — Твои рогалики надо кастрировать, негодяй.

Эйс вернул очки на место.

— Послушай, это не я наделал этих похабных загогулин. Не надо валить с больной головы на здоровую.

— Ты говорил, что любишь меня и хочешь жениться!

Эйс пожевал кусок индейки.

— Да, но не говорил, когда.

В десять часов вечера Стефани, поежившись, постучала в дверь капитанской каюты.

— Не смогла отказать себе в удовольствии взглянуть на мой гороскоп, да? — спросил Иван, приглашая ее войти.

Кровать была аккуратно застелена белоснежными простынями и красным шерстяным пледом. Горел маленький электрический светильник. Иван сел на постель и похлопал ладонью рядом с собой.

Стефани присела на самый краешек и сложила руки на коленях.

— Так ничего не получится, — сказала она, — я чувствую себя скованно. Возможно, кто-нибудь стоит за твоей дверью и подслушивает.

— Возможно, все спят глубоким сном после твоего сытного обеда.

Она уселась поудобнее и пощелкала суставами пальцев.

— Итак, о чем ты хотел поговорить? О сексе?

— Предпочитаешь перейти прямо к делу?

— Да, — она тихо вздохнула, — не будем ходить вокруг да около.

— Ты уверена, что хочешь говорить именно об этом?

— Абсолютно. — Она вскочила с койки и зашагала по каюте. — Секс занимает все мои мысли последние несколько часов. Я думала о нем всю вторую половину дня и решила, что этот вопрос надо, наконец, прояснить.

— Ого-го!

— Да-да. Я спрашивала себя, хочешь ли ты оказаться со мной в постели.

«Деловой подход, — подумал Иван и с трудом удержался от улыбки. — Наверняка ее интересует, влюбился ли я в нее».

— Это риторический вопрос или предложение?

— Полагаю, риторический вопрос, впрочем, разве от этого будет зависеть ответ?

— Уверен, что нет.

«Она решила завести роман, а я оказался подходящей кандидатурой», — заключил Иван. Но он все же надеялся, что в этом было нечто большее. «Стефани — не та женщина, которая склонна к беспорядочным связям. Она решила, что я ей нравлюсь и, возможно, даже немного в меня влюбилась», — думал Иван. Он же хотел большего. Хотел, чтобы она полюбила его по-настоящему, как он любит ее. Влюблялся он и раньше и знал, что быть влюбленным и любить — вещи разные. Быть влюбленным, значит, испытывать приступы влечения, когда темнеет в глазах, а плоть изнывает. Это новизна, похоть, охота. Чистая старомодная любовь — более глубокое чувство. Раньше он не был столь привередлив, но на этот раз хотел, чтобы его именно любили. Ему не нужно было легкое времяпровождение, но любовь, которая случается раз и на всю жизнь. Он не надеялся, что Стефани сознавала это. Она решила предложить ему совершенно конкретное занятие, но он должен быть уверен, что первая ее ночь будет прекрасна. Он не хотел, чтобы у нее остались неприятные воспоминания и сожаление о содеянном.

— Стефани, ни один мужчина не может быть настолько глуп, чтобы отказаться лечь с тобой в постель, но…

— О, черт! Опять эти «но». Ты прямо, как Стив. Ты считаешь, что я ни на что не гожусь?

— Да нет же!

— Но в постель со мною ты не ляжешь. Так тебя понимать?

— Я хочу с тобой в постель, хочу…

— Так что?

К вопросу надо было подойти деликатно. Он подбирал нужные слова, и в каюте воцарилось долгое молчание.

— Ты хотя бы не собираешься читать мне лекцию о падении нравов? Послушай, святоша, я решила завести роман. Долгие двадцать девять лет я блюла свою невинность. А теперь ты мямлишь неизвестно что. Ты, в конце концов, мужчина или нет?

Не то она все говорит. Он выпрямился и взъерошил пальцами волосы.

— Стефани, ты не должна заводить интрижку, после которой просто делают еще одну зарубку на спинке кровати.

«Ну же, Расмусен, напряги свои извилины». Он болезненно скривился, не находя нужных слов.

— Ты решил довольствоваться болтовней.

— Извини, я впервые в таком положении, когда пытаюсь уговорить женщину не ложиться со мной в постель.

— Ну и повезло же мне. Какая честь! Учти, что я и сама еще не совсем решила прыгнуть к тебе в койку. Я еще, может, передумаю. Возможно, я предпочту Эйса. А может, дам объявление в газету. Господи, никогда не думала, что избавиться от девственности будет так сложно. Видимо, придется обратиться к какому-нибудь извращенцу. Уж он-то не станет дожидаться.

— Не смешно.

Стефани плюхнулась на кровать.

— Я сейчас заплачу.

Иван поправил за спиной подушку, привлек ее к себе и крепко обнял.

— Стеффи, ты доверяешь мне?

Она на мгновение задумалась.

— Да.

— Тогда не думай о сексе.

— Тебе легко говорить.

Он почувствовал, как его обдало жаром, и прикусил язык, чтобы удержаться от колкого замечания.

Стефани вздохнула.

— Знаешь, я так долго этого боялась. Я заставляла себя быть холодной. Я решила лишить себя этой радости.

— Чего же ты боялась?

— Всего. Можешь звать меня Стефани — заячий хвост. Я потеряла мужество, необходимое полицейскому, потом поняла, что потеряла его навсегда. Все эти обеды с цыплятами, ничего не значащие вечера со Стивом. Я была, как ребенок, который при малейшей опасности натягивает на голову одеяло. Я боялась разорвать этот круг, порвать с родителями, боялась близких отношений с мужчинами.

— Трудно порой верно оценить ситуацию, будучи поглощенным чем-то одним. Требуется время. Ты занималась тем, что было для тебя самым важным в тот момент, и как бы отложила остальное на потом. Так всегда бывает. В этом нет ничего удивительного. Я понимаю тебя.