Бедная Настя. Книга 5. Любовь моя, печаль моя - Езерская Елена - Страница 29

— Куда? — враз охрипшим голосом прошептала Анна. — И почему она?

— Пани Ванда — очень набожная женщина, — сестра Мария строго посмотрела на Анну. — Она регулярно делает пожертвования на наш госпиталь и сидит в первых рядах в приходе во время службы. Пани Ванда — очень щедрая и благородная дама.

— Но как мне найти ее? — растерянно спросила Анна.

— Приходите на службу в воскресенье, — сказала сестра Урсула. — Уверена, вы встретитесь с нею, и все объяснится.

Анна сквозь слезы поблагодарила монахинь за поддержку, но вышла из госпиталя, едва держась на ногах. Это казалось невозможным! Еще пять минут назад она была так близка к разгадке тайны исчезновения Владимира — нет, она почти нашла его! То, что сказала сестра Мария, подтвердило ее догадку — Владимир действительно случайно пострадал в той схватке. Он был ранен, и контузия временно лишила его памяти. Но это вполне поправимо! Если бы она добралась до него чуть раньше той таинственной полячки!

Но кто она? И почему решилась выдать Владимира за своего соотечественника? Конечно, у Анны мелькнула мысль, что пани Ванда могла просто обознаться. Кто знает, насколько ранение исказило черты Владимира, и он просто напомнил ей кого-то из знакомых. Но, с другой стороны, как могла полячка спутать русскую речь с родной? Да, Владимир вполне сносно говорил по-польски — в самом начале своей армейской карьеры он служил в Варшавском гарнизоне.

А может?.. Анна почувствовала, как все похолодело у нее внутри, — неужели Владимир сделал это сознательно, опасаясь, что его могут принять за русского шпиона? Настроения в отношении России в тот момент были в Париже не самыми лучезарными, а Владимир, защищаясь, вполне мог выдать свою сноровку военного. Но если это так, то почему он до сих пор не дал о себе знать ни Киселеву, ни ей, жене, самому близкому ему человеку?

Анна была на грани отчаяния. Чем больше она пыталась найти ответы на свои сомнения, тем больше возникало встречных опасений и новых вопросов, размышления над которыми еще больше запутывали ее.

Она едва дождалась воскресенья, уговорив супругов Боннэ проводить ее на службу. Анна боялась своей неопытностью в иной вере привлечь к себе и своим поискам нежелательное внимание. Варвара, провожая, все крестила ее на дорогу, на всякий случай, и тихо плакала — Анна сильно исхудала за эти дни. Она почти не спала, а если и проваливалась в забытье, то металась на постели и звала Владимира.

Однако и последняя надежда Анны не сбылась — они вернулись со службы ни с чем. Пани Ванда в церкви не появилась. Мадам Боннэ, по просьбе Анны, осведомилась у священника, и тот сказал, что его самой исполнительной прихожанки сегодня нет. А где найти ее, ведомо лишь Господу Богу.

Вернувшись домой, Анна весь день провела взаперти в спальне. Она на какой-то миг утратила интерес ко всему и смысл жизни. И даже дети не радовали, а скорее раздражали ее. Только осуждающий взгляд Варвары остановил Анну, когда она собралась прикрикнуть на чересчур расшалившегося близ дверей Ванечку, который затеял с Катенькой игру в лошадки.

Наутро Анну отвлек от тяжелых мыслей Санников. Он был еще мрачнее ее самой и белый, как мел. И когда Анна из вежливости поинтересовалась, что случилось, расплакался, как мальчишка. Оказалось, что его друг и литературный наставник, о котором он так заботился все время в Париже, умирал — чах и таял прямо на глазах. Утешая Санникова, Анна немного забыла и о собственном горе. А когда Павел Васильевич немного пришел в себя, сама не заметила, как поделилась своим. Разумеется, она не сказала учителю всего — просто передала картину в целом.

Санников слушал ее с широко открытыми в изумлении глазами — так Владимир Иванович не уехал по делам службы, а пропал? На него совершено нападение?

— И вы не пытались его искать? — не подумав, спросил Санников и тотчас спохватился. — Что же я, глупец, говорю! Конечно, вы искали его, вы, наверное, обегали все, расспросили всех. Вам просто не удалось его найти!

— Мне удалось многое, — тихо сказала Анна. — Но следы привели меня к некоей даме, которая, по-видимому, желая оказать ему любезность или защитить его, признала Владимира Ивановича своим знакомым и увезла куда-то, раненого, в беспамятстве.

— Париж, безусловно, не деревня, — кивнул Санников, — но я не думаю, что эта дама — совершеннейшая незнакомка, и никто не может подсказать вам, где ее найти.

— А она и не скрывала своего имени, — грустно улыбнулась Анна. — Она просто не сказала, где ее искать. Хотя личность она, судя по всему, известная. Эта дама собирает пожертвования для польских эмигрантов и содействует революционным рабочим, поддерживающим поляков в их борьбе…

Анна смутилась: она хотела сказать «за независимость», но от кого — от России, от родины? Санников понял ее растерянность по-своему.

— Вам следует быть осторожнее, — тихо сказал он. — Ваш муж — чиновник министерства, и если кто-нибудь услышит…

— Но здесь только мы с вами, — растерялась Анна.

— Конечно, и вы можете полностью мне довериться, — кивнул Санников. — Я лишь предупреждаю вас на будущее. Так кто эта ваша таинственная дама?

— Ее зовут пани Ванда. Она из польского общества.

Санников улыбнулся.

— Думаю, что смогу помочь вам.

Назавтра он вновь навестил Анну, и по его лицу она моментально поняла, что опять опоздала.

— Увы, — развел руками Санников. — Пани Ванда действительно оказалась вполне реальным существом, но в настоящее время ее нет в Париже.

— Господи! — воскликнула Анна, и все снова поплыло у нее перед глазами.

— Анастасия Петровна! — Санников испуганно подхватил ее, усадил на диван и выбежал из гостиной, зовя Варвару.

Та буквально прилетела и бросилась отхаживать свою любимицу. Потом она так сурово окинула взором учителя с головы до ног, что тот насмерть перепугался и пролепетал:

— Я приду позднее…

— Нет! — вскричала Анна, отталкивая Варвару. — Павел Васильевич, миленький, останьтесь! Скажите, куда она уехала? Вам что-нибудь известно об этом?

— Известно, — кивнул расстроенный ее впечатлительностью Санников. — Друзья сообщили мне, что пани Ванда выехала из Парижа в Италию. Вместе с отрядом ополченцев, французов и поляков, чтобы влиться в ряды восставшего народа Апеннин.

— В Италию? — у Анны опять закружилась голова, однако Варвара была настороже и успела подставить ей свое массивное плечо. — Но… где же мне ее там искать? И кто может знать об этом?

— Видимо, путь этого отряда окружен тайной, проникнуть в которую я не властен, — вздохнул Санников. — Но думаю, что все сведения об ополченцах есть в штабе господина Мадзини, который координирует действия всех повстанческих организаций в Италии.

— Мадзини? — Анна как будто воскресла. Это имя она слышала, и не раз, от Жозефины. Верди был вхож к Мадзини и даже накоротке с хозяином. — Павел Васильевич! Вы гений! Вы возвращаете мне жизнь!..

Оттолкнув ничего не понимающую Варвару, Анна кинулась на шею учителю и от всей души расцеловала его. Потом она принялась звать мадам Боннэ, а так как та все это время терпеливо дожидалась своей очереди за дверью — она тоже страшно переживала за хозяйку, которая была к ней приветлива и добра, — то появилась немедленно, как по волшебству.

Анна попросила мадам Боннэ отправить мужа на поиски фиакра и бросилась собираться. Растерянный Санников, не зная, как ему на все это реагировать и что означает стремительное перемещение баронессы по дому, остался стоять посреди гостиной, пока Анна, уже одетая как для прогулки, не появилась на пороге и не сказала ему требовательным и волнующе сердитым тоном:

— И долго вы так намерены стоять, Павел Васильевич? Надеюсь, вы не откажитесь сопровождать меня?

Санников покорно кивнул и вышел вслед за нею.

Они поехали к Жозефине. Но уже возле дома, который Стреппони снимала, Анна увидела, что в окнах нет привычного света. Кроме того, было не слышно музыки, не умолкавшей даже во время восстания. От напряжения Анна невольно взяла Санникова за руку и сильно сжала ее. Учитель посмотрел на Анну с участием — он тоже догадался о новой неудаче.