Экспансия - Денисов Вадим Владимирович - Страница 71

— Ребята, салют, всех приветствую! — непривычно манерный Женя Дугин перелез через первый ряд лавок, изящно поклонился дамам, пожал нам руки.

Потом главмех встал перед нами, принял торжественный вид:

— Сергей… Серега! От имени и по поручению механослужбы, так сказать! Столько мы уже перевидали-пережили. Родной ты нам всем, чего там говорить. И юбилей как-никак. Желаем тебе долгих лет, светлых дней, умных детей.

Демченко вскочил, смял руки:

— Женя… Ну…

— Подожди, подожди, — быстро прервал его Дугин. — Значит, так, мы всем трудовым коллективом, так сказать, надеемся, что у тебя когда-нибудь будет свой собственный дом, как и положено зрелому мужчине. А то сталкерите там, сталкерите, хабар таскаете, а всю землю под жилье уже расхватали. Но мы надеемся. И в этом доме будет жена-красавица.

Главмех выразительно посмотрел на женщин, прежде всего на Катрин.

— Евгений Иванович!

— И крепкое хозяйство при ней, как и должно быть. Потому и подарок тебе приготовлен со смыслом, основополагающий, фундаментальный и вечный, как пирамиды. — Он обернулся, махнул рукой и крикнул: — Закир, несите!

Двое молодцев споро притащили что-то тяжелое, завернутое в брезент, подняли в четыре руки и поставили на скамейку.

— Ну вот, собственно, и сам предмет дарения, — Дугин довольно, с гордостью за свой труд потер ладони. — Почти ручной труд. Из второй опытной плавки сделан. Никакой Сотников тебе такого чуда не добудет. Разворачивайте!

Это точно: Сотников быстрей удавится, чем такую тяжесть через канал разрешит таскать.

Под брезентом был спрятан огромный чугунный казан. Настоящий, широкий, восточный, таким целый род накормить можно. Из тех, что веками стоят во дворе под навесом и помнят, чем отличается от нынешнего плов прапрадедов.

— Не каслинское литье, конечно…

— Брось! Красота-то какая!

— Ребята старались.

— Обалдеть! — видно было, что Демченко поражен в самое сердце. — Это сколько же тут плова можно забацать!

— Много. Юсуф тебя научит-покажет. Ты его помнишь, узбек, смешливый такой, вы его и вытаскивали с Диких Земель. Он у себя там на авиастроительном работал сборщиком, сейчас в группе Хвостова.

— Женя, ну… не знаю, что и сказать. Спасибо тебе и ребятам, это же просто праздник души! Настоящий день рождения!

Мужики обнялись.

— Ты к нам приедешь?

— Как смогу. Вечером после матча третья плавка, а с темнотой ехать оно как-то…

— Так встретим, сопроводим! Звякни, сразу выдвинемся! Да там уже целая дорога пробита, на джипе вполне можно ездить, все зачищено, зверь не шалит.

— Посмотрим, Серега.

Шерифа, кстати, тоже не будет. Как я уже сказал, он на Дровянке. Молодые дурни сцепились из-за девчонки, один достал ножик, рассадил конкуренту бедро, того увезли в медцентр. Хорошо, за огнестрел не схватился, кретин… Мужики бойца скрутили, отволохали прям на месте, быстро вызвали шерифа, Уксусников пропадает в разборках. Теперь парню светит общество знаменитого Гриши Синего, колоритного старшины местного ИТУ. Говорю же, околоточную зэки построят шерифу быстро.

Пока мужики моются в спортивной баньке, мы с Серегой и девушками ждем их тут.

Двое местных в сопровождении поселковых ребятишек вышли на поле, прибирают, готовят арену к следующему матчу. Можно было бы посмотреть, как дугинские схлестнутся с «медовеями», но время не терпит: нам скоро выдвигаться, путь предстоит не далекий, но и не близкий. Да и настроение пропало, отвлеченно смотреть на чужие успехи вряд ли получится.

А Дугин конечно же весь на нервах. В «Соте» ребята крепкие подобрались.

В порядке отвлечения от предстоящего боя Женя спросил у Демченко:

— Серега, так ты мне объясни, что-то совсем замотался в последнее время, не в курсе, — так как теперь французы отреагируют?

— Ты о последней операции?

— Ну да. — Дугин незаметно показал глазами в сторону француженок.

— Как отреагируют… А никак. Что они могут нам предъявить?

— Как что? — искренне удивился главмех. — Нормальный ход! Выкрали девчонок из стойла, как цыгане табунок, и ничего?

— И ничего, — подтвердил комсталк, желчно усмехнувшись. — Они же сами жалились — мол, ай, какие непонятные соседи у нас под боком завелись, беспокоимся, аж спать спокойно не можем, боимся до смерти… Ну нам и самим интересно стало, прокачать решили, это нормально для государства, так ведь?

— Так. И что?

— И то, что во время очередного разведрейда на эту самую «непонятную Территорию Злого Соседа» наш геройский разведотряд вдруг, заметь — вдруг, натыкается на следы чудовищного преступления! Эти самые «неопознанные соседи» выкрали французскую группу сталкеров и удерживают их в плену! Ай-ай-ай, сказали разведчики, как нехорошо получается. Беспредел. Союзниц освободили, вертухаев отметелили, а потом еще и жестко допросили под запись и видеосъемку. Прямо на месте кололи — зачем же нам их красть, ситуацию еще больше накалять? А видео можем показать, кстати… И что же в итоге выясняется, а? Непонятные вещи выясняются, товарищи французы! Получается, вы сами своих людей отдали на заклание канадцам, решили спрятать подальше? Это как же так? Это что такое творится? А как же права человека? Как же защита государством своих подданных и невыдача своих сограждан чужим, тем более как вы нас уверяли, «страшным да непонятным»? А тут еще девчата попросили политического убежища. Хотите очную ставку устроить?

— Да… И что, хотят?

— He-а, не хотят. Вон Юру спроси, он лучше меня знает.

Еще бы мне не знать — все радиограммы переговоров у меня хранятся.

— Замычали задним ходом, — сообщил я. — Сначала пришла телега от Лилиан Легург.

— Это кто такая будет?

— Ну типа зама по общим вопросам у них. Говорит, что случилось недоразумение, канадцы только вот, прямо сейчас вот, проявились как селективный кластер, а что они группу выкрали, так мы типа не в теме. Полный бред.

— На детсадовского воспитателя училась? — поинтересовался Дугин.

— Похоже на то, — согласился я. — Серега, дай бутылку с водой.

— А Сотников?

Отпив холодненькой, я продолжил:

— Сотников говорит, у меня, мол, по этому мутному делу уже досье на три тома, приезжайте, познакомьтесь, если есть желание. Тут дело по-серьезному дерьмом пахнет, репрессиями бесчеловечными, ни разу не европейскими. Говорит, мы с товарищем президентом Египта и господином бургомистром Берлина подумываем, не создать ли нам совместную Международную Комиссию по расследованию поступающих к нам жалоб? Ибо жалобы есть, как и просьбы о защите и гражданстве. Тут разобраться надо.

— Ну да, ведь и еще трое сбежали?

— Четверо, — поправил его Демченко. — Знакомая Иштвана, она нам крепко помогла, уже нужно было вытаскивать, и трое черногорцев, семья — их успели снять на нашем берегу до объявления внутренней блокады франков.

Про Анатоля я в этом контексте упоминать прилюдно не буду. Парень пока в Нотр-Даме, заменить его оказалось некем, у Сильвы Каз и ее армейского подручного Арно Легурга хватило ума не согласиться на посадку в радиорубку канадца, а Толян, после полученных с нашей стороны по шифру консультаций, сумел крутануться, показать нужность да рвение — и остаться при должности. Ценнейший источник информации, но он хоть завтра готов сбежать. Там уже многие поняли, что канадцы постепенно получают все больший вес, а новая политика чревата крупными неприятностями. Понять людей можно: жили себе тихо, никого не трогали, с русскими торговали, от арапца тихо же отбивались — да их и не трогал никто толком по большому счету.

И тут, как черт из табакерки, появляются канадцы, черт бы вас принес, у которых планов громадье, и начинается бардак, ругачка, репрессии несогласных и полная неопределенность в перспективах. А с Россией уже знакомы многие, образ и способ жизни нашего анклава люди в Нотр-Даме представляют, интернационализм Союза импонирует, а немецкий опыт разбивает многие и многие сомнения.

— А теперь закрылись?