Возвращая к жизни - "Рэдклифф" - Страница 20

Услышав за спиной тихий смех, Бо повернула голову, и ее желудок совершил очередной кульбит, но на этот раз вовсе не из-за тошноты. Она увидела Али. Доктор стояла, сложив руки на груди, и по выражению ее лица было видно, что эта сцена одновременно и забавляет ее, и вызывает легкое неодобрение. Али была бледной, под ее черными глазами залегли тени, но, тем не менее, выглядела она потрясающе. Даже один вид Али пробуждал у Бо столько эмоций, сколько не удавалось вызвать ни одной другой женщине.

– Шантажируешь моих пациентов? – спросила Али, изогнув бровь.

– Всего лишь обговариваю условия, – парировала Бо. Взгляд Али упал на переплетенные пальцы напарников, и выражение ее лица смягчилось. Она подошла к кровати и слегка сжала плечо Бобби.

– Доброе утро. Вы меня помните? Я доктор Торво.

Бобби кивнул в ответ.

– Вы быстро идете на поправку. Мы вас выпишем через денек-другой.

Не отпуская Бо, Бобби поднял руку. Али улыбнулась и добавила:

– О, кстати, ваши родители едут сюда.

Глаза у Бобби распахнулись, и он попытался поднять голову, бросив на Бо исступленный взгляд. Несколько мониторов сразу громко запикали, потому что давление у пожарного резко подскочило, а трубки, которые вели в аппарату искусственного дыхания, натянулись.

– Ну-ну. Полегче. – Али надавила на его плечо, заставляя оставаться на месте.

– Не волнуйся. – Быстро сказала Бо. – Я поговорю с ними.

– Есть проблема? – спросила Али.

– Да не то что бы. Просто родные обычно слишком волнуются по поводу мелких травм, и лучше, когда кто-то из своих вводит их в курс дела. Если ты не против.

– Пожалуйста, ты можешь рассказать им, как была получена эта травма, и описать все технические подробности, если считаешь, что это необходимо. Но все медицинские вопросы – это моя компетенция. – У Али заходили желваки, пока она пыталась подавить раздражение. Эти двое были так похожи на множество других полицейских и спасателей, которых ей приходилось лечить: они не пускали к себе никого со стороны, преуменьшали опасность, жили, полагаясь на удачу, с вечной бравадой. – Обещаю не пугать их, когда мы будем говорить о травмах. Мелких и прочих.

– Да, конечно, спасибо. – По ставшему непроницаемым лицу травматолога Бо поняла, что только что заработала еще несколько плохих очков у Али, хотя, казалось, куда уже больше.

За штору вернулась Винтер Томпсон и протянула Али распечатку. Али пробежалась по анализам взглядом, отложила их в сторону и облокотилась на поручень ограждения кровати. Она стояла так близко от Бо, что они касались друг друга плечами, и Бо уловила тот самый запах, не дававший ей покоя ей всю ночь. Али где-то оставила свой белый халат и теперь, была в медицинской рубашке с коротким рукавом. Бо усмотрела ее изящные, с подтянутыми мышцами, руки и длинные, конической формы, пальцы, которые казались сильными и уверенными. Бо представила, как эти пальцы ласкают ее внизу живота, и у нее моментально напрягся пресс. Словно прочитав ее мысли – Бо про себя взмолилась, чтобы это было не так – Али подняла на нее взгляд.

– Сейчас мы вынем из него трубку. – Объявила Али. – Останешься?

– Конечно. Я же могу на этом деньги заработать.

Али понимала, что за этой напускной храбростью прятался страх. Она сжала Бо за руку и обратилась к Бобби:

– В этом нет ничего страшного. На какое-то время, вам покажется, что вы не можете дышать, но это сразу пройдет, как только мы прогоним воздух. Готовы?

Моргнув, Бобби кивнул.

– Вперед, – сказала Али, обращаясь к Винтер. Проделав необходимые приготовления, Винтер удалила все скопившиеся в горле выделения, и, взявшись за трубку, сказала. – Ладно, поехали.

Бо сжала руку Бобби покрепче, заметив, что Али выглядела спокойной и расслабленной. Хорошо иметь такого человека за спиной во время какого-нибудь трудного дела.

Винтер плавно и быстро вытащила трубку, после чего Бобби дернулся и зашелся в кашле с побагровевшим лицом. Али протянула своему ординатору пластиковую кислородную маску, и Винтер прижала ее ко рту Бобби. Все приборы, вопившие как сумасшедшие на протяжении последней минуты, замолкли. На Бо обрушилась тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием напарника. Внезапно ей показалось, что она находится не у постели Бобби, а снова, в том сюрреалистичном мире, наполненном болью, полной дезориентацией и леденящим душу страхом, который, видимо, никогда не уходил далеко. Под натиском нахлынувших воспоминаний Бо обеими руками вцепилась в поручни.

– Отличная работа, доктор Томпсон. – Сказала Али. – Бумажки заполнять тоже оставлю тебе.

– Без проблем, – со смехом отозвалась Винтер.

Али положила руку на поясницу Бо и тихо сказала:

– Давай, пройдемся.

Бо едва не споткнулась, когда словно на деревянных ногах выходила из палаты. Ладонь Али, прижатая к ее спине, согревала. – Нет, я в порядке, – отказалась Бо и прислонилась к стене.

– Тебе удалось поспать ночью?

– Больше, чем тебе.

– У тебя очень хорошо получается увиливать от ответа. – Али взяла Бо за подбородок и внимательно изучила ее лицо. – Хочешь поговорить об этом?

– Нет, – сказала Бо охрипшим голосом.

– Ладно, хорошо. Тогда предлагаю тебе позавтракать и отправиться домой. – Али убрала руку.

Бо ужасно захотелось взять эти пальцы и снова поднести к своему лицу. Это прикосновение стало словно неким центром, к которому Бо потянулась всей душой, а такой потребности она не испытывала уже многие годы. Она с трудом перевела дух и заставила себя вернуться в настоящее.

– С Бобби все будет нормально?

– Думаю, да. – Али с сожалением улыбнулась. – Учитывая мелкие травмы.

Бо выпрямилась, вызов, прозвучавший в голосе Али, развеял беспокойные образы, возникшие у нее минуту назад,

– Какой прок пугать людей без надобности.

– Никакого. Зато когда ты преуменьшаешь опасность, тебе становится легче рисковать своей жизнью без особой на то причины! Столько способов получения адреналина – выбирай, не хочу, в можно ни перед кем не отчитываться.

– Значит, вот как ты на это смотришь? – Бо не могла поверить, что Али одним махом принизила ее работу с тем же безразличным пренебрежением, с которым посмотрела на нее при первой встрече. – Господи, мы все-таки не в бирюльки играем.

– Ты уверена? Я знаю, насколько важна твоя работа. Я с уважением отношусь к тебе и любому другому пожарному и медику. Только не говори, что не кайфуешь от этого.

– О, только не начинай, уж кто бы говорил! Да, я люблю быть на максимальной скорости, ходить рядом со смертью и оставлять ее с носом, – вышла из себя Бо. Когда-то она была слишком близка к тому, чтобы все это потерять, и теперь не могла не наслаждаться победами. – Но Господи, только не надо лицемерить. Хочешь сказать, что вчера вечером тебя не вставило, когда Бобби был на грани, и тебе пришлось бороться со смертью? Я поняла это по твоим глазам. Ты тоже словила кайф.

– Разница в том, что, если меня постигнет неудача, я не умру. – Сказала Али, не до конца понимая, почему это действительно было так важно.

– Да что ты говоришь. – Бо подошла к Али так близко, что их лица оказались в сантиметре друг от друга. – Попробуй, покриви душой и скажи, что какая-то часть тебя не умирает каждый раз, когда ты кого-то теряешь.

Али судорожно выдохнула. Смерть и утрата, близнецы-призраки, не уходившие из ее жизни, от которых она так старалась отделаться. Али мысленно увидела Сэмми. Красивая, полная энергии, чудесная Сэмми лежала на столе в морге, прикрытая по грудь простыней, с пустым бессмысленным взглядом. Огромная часть Али умерла, когда она стояла рядом с этим столом и смотрела на мертвого человека, которого она любила всем своим существом. Каждый раз, когда ей не удавалось спасти чью-то жизнь, исчезала очередная частица ее души. Али знала это, но шла на риск.

Бо ясно ощутила тот миг, когда боль, охватившая Али, затмила ее собственную злость. Глаза доктора, суровые и страстные секунду назад, вспыхнули и погасли. Бо, несомненно, предпочла бы пыл и злость вместо боли. Она поняла, что зашла слишком далеко. Но она пошла на это, потому что Али приперла ее к стенке, имея на это полное право. Да, лихо у нее вышло. Ведь Али была права. Бо любила свою работу по многим причинам, но среди них была одна большая-пребольшая: она обожала драйв. Ей нравилось ставить все на кон, чтобы доказать, что она жива, и все, что важно, – это быть живым.