Держи меня крепче (СИ) - "Душка Sucre" - Страница 19

– Да. Бегаю. Это полезно. Слушай, Лена… Лена же? – я кивнула, он даже имя мое толком не запомнил.

А я уже немножко размечталась, что интересна ему, что он хочет меня спасти от моих страхов… Как прохожему, ему вряд ли захотелось бы этого. А он, в принципе, таковым и является. Так что могла бы и не раскатывать губу.

– Да, Лена.

– Прости. Мне бежать надо. Я с тобою совсем о времени забыл.

– Это мне стоит сказать тебе спасибо, что спас от Пушистика, – звучит, конечно, по-геройски.

– Мне серьезно неудобно, что я тебя покидаю, хотя обещал отвести в больницу, – кажется, он серьезно и ему действительно жаль, но с моих губ уже слетело:

– Ничего страшного, мы ведь уже определили, что больницы – не моя стихия, Антон, – знаю, по-свински, но ведь он сам мое имя толком не запомнил!

Артем стушевался, не ожидая от меня подвоха. Но в момент сориентировался, так как с моего лица можно читать без всяких дешифраторов. Как бы я не хотела скрыть ухмылку, мой виноватый взгляд сам себя выдал.

– Артем, – улыбнулся он с прищуром, который как он уже давно понял, поразил мое сердце.

А я рассчитывала его смутить и раскаяться в рассеянном склерозе.

– Прости, – я тоже улыбнулась, задумывалось смущенно, но вышло бесконечно-виновато.

– Ничего страшного, – вернул он мне мою реплику. – Мы, кстати, не о беге говорили.

Я заткнулась, не зная, что на это ответить. Мысленно захотелось зажмуриться и стукнуть себя по голове. Возвращаться к разговору о собаках не было в моих планах.

– Да? – все, на что меня хватило.

– Да, – он многозначительно кивнул, – может, дашь мне свой номер, и мы как-нибудь встретимся? – А вот это было неожидаемо мною. Вообще.

– Мы точно об этом говорили? – сказала и закусила губу, ой, дура, надо номер давать, а не откапывать нелицеприятную правду.

– Стопроцентно. Вообще-то, я к этому и шел. Меня лишь прервал звонок.

– А… Так вот оно что, – а я, как обычно, в своем репертуаре понимаю людей неверно.

И почему я втемяшила себе, ложные мысли? Потому что были предпосылки. Надо учиться правильно их расшифровывать. Но, боже мой, он попросил мой номер?! Правда ли это? Предположить, что я ему интересна в общении, кажется совсем из класса нереального. Наверное, ему не хватает друзей. Тоже странное предположение. Ему же только что «брат» звонил. Так что, путаюсь в догадках…

-Так как? Обещаю, собак не будет, – спешно добавил он.

– Здорово! – представляю, какая глупая улыбка сейчас плавает на моем фэйсе.

– Значит, номер?

– Да, сейчас, – я полезла в сумку за ручкой.

Всегда ношу с собою черную гелевую ручку, считаю ее самой удобной для нательных записей. Да, есть у меня небольшой бзик. Делаю пометки на своих запястьях и локтях, когда на запястьях места не остается. Поэтому моя левая рука всегда исписана датами, списками покупок, именами, номерами, адресами, любимыми цитатами, короче, всем тем, что обычные люди записывают в блокнот или записную книжку. Но книжки я всегда теряю. И информацию искать долго. Одним словом, неудобно. Поэтому, привычка, зародившаяся еще в глубоком детстве, пустила во мне свои корни и сейчас находится на вершине своей эволюции, но я не против.

Вот и сейчас, в порыве записать номер, я схватила Артема за руку, притянув к себе, и задрала длинный рукав футболки, оголив локоть. Но здесь уже была надпись. Правда, она сделана не ручкой, а чернилами. Латиница, я сразу узнала одну из своих любимых фраз: «Ignoscas aliis multa,nihil tibi». «Другим прощай многое, себе – ничего». И выполнена очень интересно. Мелким каллиграфическим шрифтом так, что можно взглянуть самому, чтобы напомнить себе в нужный момент сию истину.

– Красиво, – вымолвила я.

– Спасибо.

Артем снова смотрит на меня, щурясь. И не знает, как сообщить, что я мертвой хваткой вцепилась зачем-то в его руку и не спешу отпускать. Это до меня не сразу дошло. В момент, когда я аккуратно под надписью приписала свой номер и подписала имя, а по окончании всего заметила в его руке телефон. Тогда меня и осенило, что я делаю странные вещи. И если он до сих пор относил мое поведение к разряду немного шокированной, то теперь явно позвонит людям в белых халатах, чтобы они забрали меня в желтый дом.

– Ты же… не считаешь странным, что я сейчас… написала…

– Норма. Я руки мыть не буду! – положа руку на сердце, возвестил он. – А теперь, я побежал. Мне, правда, надо. Опаздываю! Пока!

– Пока!

Он сорвался с места и побежал в противоположное от пруда направление. Я же еще некоторое время посидела, разговаривая с уточками. Интересуясь у них, как у настоящих свидетелей нашего знакомства, что они думают по поводу того, что он попросил мой номер. Для меня это в новинку. Но уточки не отвечали и обиженно одна за другой уплыли на другой конец пруда, конечно, я же их не покормила. Я вскоре тоже ушла домой.

Первым делом на повестке дня – завтрак. Но перед тем как двинуть на кухню я зашла к себе, чтобы вложить цветочек в книжку. Будет обидно, если он завянет, а поставив в вазу, я обеспечу ему именно такую нереспектабельную будущность. А мне приятно было бы сохранить его. И, конечно же, я буду ждать звонка Артема. Очень буду…

Поразительно, но мальчишки соизволили появиться на ней лишь ближе к обеду, вместе со мною. Когда мы втроем пытались сдерживать натиск напирающих соседушек, а также вызволить вон Агриппину, они мирно дрыхли в своих кроватях и в ус не дули. Нет, ну надо же…

– Проснулись, неужели? – Соня беспардонна, в прочем, как обычно.

– И хотели бы услышать «доброе утро», – а Егор, как обычно, пытается быть милым.

– Доброе утро! – мрачно возвестил свой приход Стас.

Интересно, а чем он всю ночь занимался? Вероятно, не спал, вон глазища какие красные. Опять всю ночь рубился во «что-то там». И, скорее всего, в наушниках, а значит, не слышал гомона. Егор помахал ему. Я пожелала доброго утра в ответ.

– Кажется, наш красавчик-братик не ночевал дома! – озвучила свои догадки Соня.

– Я ночевал! – искреннее возмущение в голосе Стасика вызвало улыбки, ведь она обращалась к Егору.

– А я нет, – не стал он отпираться.

– Почему? – робко спросила я.

Не то, чтобы я была против его гулянок и возвращений под утро. Я никогда его не осуждала и всячески поддерживала, и все же, как-то не по себе от осознания того, что ему гораздо интереснее проводить время вне дома со своими друзьями и подругами. Егор не заметил того, что я расстроена этим фактом.

– Секрет, – хитро и чересчур бодрым голосом ответил он, делая себе кофе.

Больно надо было. Не хочется – и не рассказывай! Но вот от домашних обязанностей вам, братишки, не убежать.

– А нам кушать хочется… – протянула Соня.

– Не кушать, а есть, – поправил ее Стас.

– Все равно хочется… – продолжила атаку сестренка, прицельно ткнув меня локтем, мол, давай, помогай.

– Кхм, и я бы не отказалась перекусить.

– Девчонки, а может на диету сядете? – рискованное предложение, Егорка.

– Считаешь, нам пора худеть? – мгновенно вскинулась мелкая.

– Нет, что ты! Просто разгрузочный день, кефирчик или минералка, я читал, это полезно.

– Оу, ну тогда понятно. Ничего страшного, – тон ее голоса стал «слишком» приторным. – Устроим разгрузочный день для всей семьи.

Она вскочила, ловко выхватила из рук оторопевшего Егора чашку свежеприготовленный кофе и вылила содержимое в раковину. Брат не успел возмутиться. Он решил сменить тактику.

– Я подумал. Хорошо подумал. И решил, – пауза, – что кефир – это слишком брутально. Обойдемся яичницей.

– Мы и так каждый день этим питаемся. Уже две недели, как ты приехал.

Так мне еще повезло, что меня все это время не было здесь. Две недели яичницы звучит намного страшнее суток кефира. Я не люблю эту пищу. Она совершенно не усваивается моим организмом.

– Окей, тогда альтернативный вариант – макароны! – как бы он не пытался произнести фразу с запалом, никого не впечатлило.