Ночное лицо - Андерсон Пол Уильям - Страница 3

— Искоренить? — пробормотал Даид. — Вы имеете в виду уничтожить? Полностью?

Взяв себя в руки, с некоторой отработанной легкостью вернувшись в свое прежнее безмятежное состояние, он сказал: — Ну не будем обсуждать подобные детали. Это, несомненно, было одно из Ночных Лиц.

Оторвав руку от рычагов управления, он начертил в воздухе какой-то знак.

Толтека был несколько озадачен. Первая экспедиция особо подчеркивала в своем докладе, что гвидионцы не были суеверны, хотя у них и было огромное количество обрядов и символики. Конечно, первая экспедиция высадилась на другом острове; но повсюду, где бы она ни была, она обнаруживала ту же самую культуру (И они так и не смогли понять, почему люди заняли лишь район между северными широтами 25 и 70 градусов, хотя множество других мест казались столь же привлекательными и удобными). Когда прибыл авангард «Кетцаля», Инстар был предложен как наилучшее место для посадки просто потому, что это был один из крупнейших городов и здесь находился колледж с превосходной библиотекой справочной литературы.

Церемонии встречи тоже не были потрясающими. Весь Инстар вышел на улицу — мужчины, женщины и дети с гирляндами, трубами и лирами. Немало было и гостей из других районов, и все же толпа была не столь велика, какой она была бы на многих других планетах. После нескольких торжественных речей в честь прибывших прозвучала музыка и был показан балет, представление масок и прозрачных костюмов, значение которого Толтека не уловил, однако эффект был ошеломляющим. Вот и все. Собрание разошлось в общей сердечности — без похлопываний по плечу, рукопожатий, как это бы сделали намериканцы, но и без тщательно разработанной церемонии с парадом лохланнцев. Люди дружелюбно разговаривали, приглашали остановиться у себя в доме, с интересом расспрашивали о внешней вселенной. И наконец большинство из них ушло обратно в город. Однако каждого чужеземца подвезли на небольшом изысканном электромобиле.

На корабле осталась лишь номинальная охрана из экипажа и большего по численности отряда лохланнцев. Не было никаких обид из-за осторожности Ворона, однако негодование Толтеки все еще не утихало.

— Вы в самом деле не против того, чтобы остановиться у меня? — спросил Даид. Толтека наклонил голову.

— Это была бы честь для меня, сэр…

Он остановился.

— Простите меня, но я не знаю вашего титула.

— Я принадлежу к семье Симмона.

— Нет. Это я знаю. Я имею в виду ваше — не ваше имя, а то, чем вы занимаетесь.

— Я врач — из тех, кто исцеляют песнями, как и лекарствами.

Толтека подумал о том, что его снова не понимают.

— Еще я отвечаю за охрану плотины и обучаю молодежь в колледже.

— А-а. — Толтека был разочарован. — А я-то думал… Так, значит, вы не в правительстве?

— Ну почему же. Я же сказал, что я в охране плотины. А что еще вы имеете в виду? Инстар не держит ни короля… Нет, это, должно быть, не то, что вы имеете в виду. Очевидно значение слова «правительство» в нашем языке расходится с вашим. Дайте мне, пожалуйста, подумать.

Даид нахмурился.

Толтека наблюдал за ним, словно стараясь прочесть то, что не могло быть сказано. У всех гвидионцев было то основное сходство, которое явилось результатом очень небольшого числа первых поселенцев и отсутствия дальнейшей иммиграции. Первая экспедиция сообщила о легенде, по которой их предками были только один мужчина и две женщины, одна блондинка, другая темноволосая — единственные, что остались в живых после атомного взрыва во время Распада. Но предположительно сохранившиеся свидетельства не заходили настолько вглубь прошлого и не подтверждали, но и не отрицали этой истории. Каковы бы ни были факты, а человеческий фонд здесь был, конечно, ограничен. И все же — необычное дело: вырождения здесь не было, скорее даже своего рода утонченный отбор. Первые поколения следовали тщательной программе воспроизводства. Теперь брак заключался на добровольной основе, но носители видимых наследственных дефектов — включая низкий интеллект и психическую неуравновешенность — стерилизовались. Первая экспедиция свидетельствовала, что такие люди легко и весело соглашались на операцию, потому что впоследствии сообщество чествовало их как героев.

Даид был чистый кавказоид, что само по себе доказывало, насколько древним был его народ. Он был высок, строен и, будучи средних лет, все еще гибок. Его желтые волосы длиной до плеч были с сильной проседью, голубые глаза совершенно не требовали контактных линз, а загорелая кожа была закалена. На гладко выбритом с высоким лбом и сильным подбородком лице был прямой нос и мягкий рот. На нем были зеленая туника до колен и белая накидка, золотая лента, кожаные сандалии, на шее висел медальон, который с одной стороны был золотым, а с другой черным. На лбу его был вытатуирован трезубец, что впрочем совершенно не придавало ему дикий вид.

Язык его не очень сильно отличался от английского, лохланнцы выучили его без труда. Несомненно, книгопечатание и звукозапись повлияли на его сохранение, как это обычно и бывает. Но в то время, как лохланнец лаял, рычал и ворчал, подумал Толтека, гвидионец выводил трели и пел. Он никогда раньше не слышал таких голосов.

— Ax, да, — сказал Даид, — кажется, я понял. Да, ко мне часто обращаются за советом, даже по общемировым вопросам. Я горжусь и покоряюсь этому.

— Превосходно. Что же, господин Советник, я…

— Но советник это не… не обращение. Я говорил, что я врач.

— Погодите минуту, пожалуйста. Официально вас никак не избирали для того, чтобы вы руководили, советовали, контролировали?

— Нет. Да и почему меня должны выбирать? Репутация человека, хорошая ли, плохая, распространяется. И в конце концов люди могут прийти с почти другого края мира, чтобы спросить его мнение по какому-либо предложению. Учтите, даль-друг, — добавил Даид, — все наше население насчитывает какие-то десять миллионов, и у нас есть и радио, и авиация, и мы очень много путешествуем между нашими островами.

— Но кто же тогда отвечает за общественные дела?

— Ну, в некоторых общинах — Год-Король, другие избирают президентов на своих местных собраниях или же предлагают какого-нибудь инженера для ведения текущих дел. Это зависит от местных традиций. Здесь в Инстаре у нас нет таких обычаев кроме того, что каждое зимнее солнцестояние коронуем танцовщика, чтобы год был счастливым.

— Это не то, что я имею в виду, господин Доктор. Предположим, какой-то — ну, скажем проект, например — строительство новой дороги, или политический, ну решение иметь ли регулярные связи с другими планетами — предположим эта группа мудрейших, о которых вы говорите, людей, которые зависят просто от репутации — предположим, они так или иначе решат какой-то вопрос. Что происходит дальше?

— Дальше обычно делается так, как они решили. Разумеется, все узнают об этом заранее. Если дело важное, то состоится серьезное общественное обсуждение. Но, естественно, люди больше прислушиваются к предложениям тех, кто известен своей мудростью, чем к тому, что могут сказать глупые или некомпетентные советчики.

— Значит, все согласны с окончательным решением?

— Почему нет? Вопрос тщательно проработан, найден наиболее логический ответ. Ну, конечно, всегда есть несколько неубежденных или недовольных. Но ведь они люди, следовательно существа разумные, поэтому смиряются с общей волей.

— А-э-э — финансирование такого предприятия?

— Это зависит от его природы. Сугубо местный проект, как например строительство новой дороги, осуществляется людьми из соответствующей общины, с празднеством и весельем, устраиваемыми каждую ночь. Для более крупных и специальных проектов могут понадобиться деньги, и тогда их сбор — дело местных обычаев. Мы в Инстаре пускаем Танцовщика, который обходит всех с мешком, и каждый вносит свою разумную долю.

На время Толтека оставил свои вопросы. Он уже продвинулся дальше, чем антропологи первой экспедиции. Кроме, может быть, того, что мысленно был готов к некоторым таким ответам, какие он получил, и мог скорее сразу принять их, чем тратить недели, выискивая несуществующий секрет. Если у вас общество с простой экономической структурой (в этом отношении изумительно помогала автоматизация, при условии, что материальные желания людей оставались скромными) и однородное население с высоким средним интеллектом и средней непорядочностью. Тогда, вероятно, идеальное анархистское государство было возможно.