Утомленная балом - Лебедева Елена Алексеевна - Страница 30

Лиза собралась с духом и задала мучивший ее вопрос:

— Антон Андреевич, откуда писавший мог знать подробности моей и… его жизни?

— Ответ может быть один — человек близко знает вас или вашего знакомого. Скорее второе, поскольку среди вашего окружения вряд ли есть кто-то, живущий там, где мы только что побывали.

— Может это быть кто-нибудь из окружения… Фифи Имановой?

— Фифи — настоящее имя? — поинтересовался Звенигородько. Но потом махнул рукой и продолжил, — впрочем, это не имеет значения. Для меня достаточно того, что вы доверились мне. Что же, возможно, это кто-то из ее окружения. Хотя маловероятно… Если только…

— Если только? — Лиза заерзала на стуле.

— Если только мадам Фифи не решила мстить и не наняла человека для этого. Для таких грязных дел нанимают кого угодно. Но до какой низости в этом случае нужно опуститься, трудно себе представить! Если она на такое решилась, Лиза, поверьте, она пойдет до конца.

— Фифи — женщина непредсказуемая. Я ее плохо знаю, чтобы судить об этом.

— Именно поэтому нельзя ничего исключать.

— И еще… Боюсь показаться глупой, задавая этот вопрос… Но вдруг человек в темном плаще — это плод моего воображения? — Лиза затаила дыхание.

Антон Андреевич ответил не сразу. Сначала он налил еще кофе Лизе, потом себе из оставленного прислугой чайника.

— Сударыня, до сегодняшнего дня мы даже не были толком знакомы. Но по тому, что я о вас знаю… Право, вы обладаете ясным умом и хорошей памятью! Первое появление человека в темном плаще можно списать на болезнь, но сегодняшний случай… — он рассмеялся. — И если мои впечатления от погони объяснять старческим слабоумием, то уж паре гнедых, которых конюх приводит сейчас в чувство, стоит довериться. Такие погони не забываются.

Лиза улыбнулась. Какой удивительно легкий человек, как просто и понятно все сразу стало. И в то же время, сколько в нем природной грации, сколько достоинства! Лиза поймала себя на мысли, что начала забывать Митю, увлекаясь новым знакомым.

— Вы оказали бесценную услугу, выслушав меня… Не возражайте, — сказала Лиза, поднимаясь. — Но мне пора возвращаться домой. Рада была познакомиться с вами.

Звенигородько приблизился к Лизе, взял ее руку и поднес к губам.

— Лиза, вы самая чудесная барышня из тех, кого мне довелось знать. И так напоминаете мне одну прекрасную женщину… Не смею надеяться, но очень хотелось бы увидеть вас снова.

Лиза смутилась:

— Мы обязательно увидимся, не сомневаюсь в этом… И еще один вопрос… Как мне поступить с сестрой? Ведь она меня не простит!

— Сестра обязательно поймет вас, не думайте об этом. Я провожу вас и отдам необходимые распоряжения.

Выходя из кабинета, Лиза обратила внимание, что в приемной, дожидаясь очереди, сидят люди. Лизе стало неловко, ведь она задерживала Антона Андреевича. По пути от кабинета до экипажа люди, видевшие Звенигородько, уважительно с ним здоровались: вставали или снимали шляпы. Некоторые исподтишка поглядывали на Лизу, другие оглядывали ее с головы до ног. Лиза этого не замечала. Она была слишком увлечена человеком, идущим рядом.

Усадив Лизу в экипаж, банкир раскланялся:

— Маленький совет на прощанье: если вас дома спросят, где вы так долго пропадали, сошлитесь на меня. У нашего банка безупречная репутация.

Лиза вернулась домой засветло. В доме точно так же, как и с утра, было тихо: ни детских голосов, ни мелькания прислуги. В детской никого не было. В гостиной, кабинете, спальнях — тоже.

«Куда все подевались? Что происходит?»

Лиза позвала горничную. Любаша появилась не сразу, она рыдала и звучно сморкалась в платок.

— Почему ты плачешь? — почувствовав недоброе, спохватилась Лиза. — Где дети?

— Ах, хозяйка, здесь такое происходит! — Любаша продолжала стенать.

— Что происходит? Скажи, наконец! — Лиза теряла терпение.

Горничная задержала дыхание и постаралась успокоиться.

— Вы не волнуйтесь за детей… Они сейчас… с няней гуляют во дворе…

— Да говори же, что такое? — воскликнула Лиза, проклиная горничную.

Та закрыла лицо руками:

— Анна Павловна…

Лиза схватила Любашу за руки и принялась трясти, пытаясь получить признание:

— Что-то случилось с Аннушкой? Что?

— Елизавета Павловна… не трясите меня… я не могу сказать…

Любаша совсем сникла, но Лиза не отставала, готовясь применить силу, если потребуется.

— Сейчас же говори, — она занесла руку для удара.

— Анна Павловна… утром… попала под лошадь… Лошадь наступила ей… на шею… Ее больше нет… — горничная обмякла, упала перед хозяйкой на колени.

Лиза все еще не могла поверить:

— Как Анна могла попасть под лошадь? Что значит, ее больше нет!?

— Она умерла, хозяйка… Анна Павловна умерла…

Лиза наконец начала понимать смысл сказанного. Она опустила голову и прислонилась к стене.

«Господи, что происходит? Почему? За что?»

Чувствуя, что ноги подгибаются, и что если она сейчас же не сядет где-нибудь, то обязательно упадет, Лиза протянула руку:

— Любаша, дай мне на тебя опереться…

Верная Любаша, сама еле стоявшая на ногах, обхватила Лизу руками.

— Давайте, хозяйка, я вас отведу в гостиную. Вот так…

Горничная со всей материнской нежностью, на которую была способна, усадила Лизу в любимое Николенькой кресло, после чего упала к ней в ноги и начала рыдать, громко сетуя на злую судьбу. Наконец, ее рыдания прервал неестественно твердый голос Лизы:

— Откуда ты узнала про Анну?

Горничная ответила не сразу, сперва она еще раз утерлась платком и только после этого заговорила:

— После того, как сначала Анна Павловна, а потом и вы, хозяйка, утром ушли из дома… через некоторое время после этого Анну Павловну принесли сюда на руках без чувств… лицо в крови…

— Кто ее принес, ты знаешь этого человека?

— Не знаю… Правда, не знаю! Посторонний с улицы, наверное.

— Что дальше?

— Мы ее уложили вот на этом диване. Послали за доктором. Но она была, наверное, уже мертвой… Когда доктор приехал, то ничего не смог сделать. Ее забрали…

— Где она сейчас?

— Ее повезли к Александре Александровне. Там ее обмоют, переоденут и уложат в гроб… О, господи… — Любаша перекрестилась.

Лиза продолжала допытываться:

— Кто-нибудь видел, как Анна попала под лошадь?

— Наверное, кто-нибудь видел. Квартальный надзиратель приходил, все расспрашивал. А что я знаю? Хозяев ведь нет дома, — Любаша развела руками.

— За Николаем Степановичем посылали?

— Посылали, он теперь уже, наверное, у Александры Александровны. А сначала все вас искал.

Лиза пыталась сосредоточиться. Нужно собраться и ехать в родительский дом. Она с трудом поднялась.

— Пускай запрягают лошадей. Поеду туда.

Лиза переоделась в черное платье, накинула на голову темную шаль, добралась до кареты.

«Что такого сделала Аннушка? За что ты лишил ее жизни, господи?»

Войдя в материнский дом, Лиза никого не обнаружила. Огляделась. Все в доме, как прежде, но есть что-то незримое, ускользающее. В воздухе тяжелым саваном висит пугающая тишина. Окна зашторены, зеркала задернуты темной тканью.

Лиза побрела по коридору, заглянула в комнаты и только на кухне наткнулась на дворецкого. Тот молча направился в другое крыло особняка, а после остановился перед закрытыми дверями. Лиза подала ему знак, чтобы он уходил.

Оставшись одна, она утратила былую смелость. Вместо этого появился переходящий в ужас страх. Ей представилось, что войдя в комнату, она уже оттуда не выберется. Что за порогом вовсе не комната, а адская бездна, ненасытное чрево которой поглотит ее вместе со всеми несчастиями.

Лиза нашла в себе силы и неуверенно переступила порог.

Взору открылось овальное помещение без окон: редкие зеркала на стенах задрапированы черными накидками, тусклый свет от свечей причудливо выделяет стоящий в центре комнаты гроб.

Лиза приблизилась, пытаясь вглядеться в лицо, но тут же отпрянула назад, сдерживая подкатившую к горлу тошноту.