Эмигрант с Анзоры - Завацкая Яна - Страница 52

Он упаковал конверт куда-то в складки своей одежды.

Потом произошло следующее. Одновременно управляющий сделал какой-то странный жест рукой, Валтэн закричал «Ложись!», двое квиринцев повалились на землю, и охранники открыли огонь. Управляющий резво отскочил, наши щиты заработали, и я отдал команду встроенному оружию, испустив сноп «мягких» лучей – обученные охранники падали на землю, но некоторые из них были уже мертвы. Внезапно из-под наших ног метнулась серая молния – Ронг прыгнул на управляющего, тот еще не успел поднять оружия, «Стрела» выпала из его руки… а стреляет она, между прочим, спикулами, проникающими и под силовой щит. Между тем спасенные квиринцы, лишенные защиты, быстро уползали в укрытие – в кусты у дороги, и к караульной будке. Ронг схватил «Стрелу» в зубы, перекусил посредине ствола… да, хорошо обученная собака, ничего не скажешь. Так же молниеносно вернулся назад, к ногам хозяина, под защиту поля. Управляющий зажимал перекушенную руку. Мы успели уже занять позиции для боя, отскочив с дороги, спрятавшись за будкой, куда переползли и безоружные пилоты. Валтэн, тщательно прицелившись, срезал лучом молодого охранника, метнувшегося было в нашу сторону – тот повалился без звука, грудь его была разворочена, и рана дымилась.

– Стойте! – Оливия шагнула вперед. А если поле не выдержит, а спикулы? Дура! – кажется я сказал это вслух. Хотел метнуться за ней, но Валтэн удержал меня.

– Она не дура, она спасатель, – сказал он шепотом. Оливия крикнула.

– Стойте! Вы не задержите нас, но умрете сами! Син, остановите их, вы отвечаете за жизнь рабов!

И стоит прямо перед ними, без всякого оружия, идиотка.

Кто-то пальнул – без результата. Валтэн выскочил, встал рядом с Оливией. Я последовал его примеру.

– Если вы заденете хоть одного из нас, – крикнул Валтэн, – мы сожжем ваши плантации!

Последовало молчание, потом – голос управляющего, произнесший на линкосе.

– Уходите.

Мы молча смотрели, как охранники уходят, как оттаскивают убитых. Человек пять. Кого-то из них я достал, ведь я стрелял тоже. Это моя работа.

– Я дойду, – сказал Скиннэл, улыбнувшись. Пилоты выглядели совершенно счастливыми.

– Смотрите, может быть… – начала Оливия, но Скинэл помотал головой.

– Я дойду.

Мы шли медленно, поскольку он все же хромал. А фрукт этот управляющий… все ясно – хотел получить от нас деньги, половину их положить в собственный карман, а потом еще нас и прихлопнуть. Молодец, ничего не скажешь.

Хотя скорее он собирался выслужиться перед хозяином. У него самого наверняка есть щит-генератор – а теперь будет возможность сказать, что мы захватили пленных силой. Вот охрану поубивали.

– Мы вас в деревне искали, – сказала Оливия. Ласс объяснил.

– Мы сначала работали в поле… а тут управляющий приехал, ему сообщили про нас. Ну и он забрал нас в поместье. А мы ведь так и не попробовали бэнг. Не привыкли еще. Рабы из Федерации у них считаются ценными… знали бы вы, сколько за нас заплатили! Ну, инженерные вакансии в замке все заняты. Так он нам в охрану предложил.

– Ну и вы? – поинтересовался Валтэн.

– Отказались, – сказал Скинэл, – насмотрелись мы на этих охранников. Ладно бы еще, машины в замке обслуживать…

– А они что? Били вас?

– Нет… это нас раньше еще, в самом начале. Нас посадили в камеру и обкуривали бэнгом. Ну и гадость!

– Между прочим, хочется уже, – сказал Ласс, – я бы сейчас не отказался…

– Так это и была его цель, – мрачно заметил Валтэн, – все здешние рабы зависимы от бэнга. Сами хозяева тоже, как правило, наркоманы, но употребляют другие концентрации или вообще наркотики полегче. А рабов они так и держат, на зависимости… правда, те живут недолго. Если бы вы привыкли, оказались бы у них на коротком поводке. Дозы лишат – и все дела.

В простенке между хижинами мы увидели девочку лет двенадцати. В серой длинной юбке и платке, обтянувшем грудь. Худенькие плечи покрыты полузажившими, еще кровоточащими рубцами. Девочка стояла у беленной стены в странной позе – опустившись на колени, головой упершись в стену. Внезапно ее начало рвать, и рвота стекала по белой стене, совершенно черная, словно кровавая.

– Обкурилась, дело обычное, – пробормотал Ласс. Я посмотрел на него – он отвел глаза.

Они сейчас вернутся на Квирин. Для них все мучения кончены. А она останется здесь навсегда. И еще все те дети, которые работали в поле утром. И все люди, рядом с которыми парни прожили вместе какое-то время. Ласс упорно смотрел в землю.

Оливия подошла к девочке, вынула из сумки зена-тор[2], молча надела ей на предплечье. Девочка взглянула на нас мутными глазами, видимо, ничего не соображая.

– Я заберу ее, – вдруг сказала Оливия.

– Здесь останется еще много детей, – сипло сказал Валтэн. Оливия кивнула.

– Все-таки я ее заберу.

– У нее здесь мать, – сказал Скинэл, – она обречена. Здесь все такие.

Оливия нагнулась к девочке, собираясь ее поднять.

– Не валяй дурака, Олли! – тихо и властно сказал Валтэн. Спасательница выпрямилась.

– Пойдем быстрее, не стоит здесь задерживаться.

Оливия все не двигалась. Мы молчали. Я вдруг представил себя на месте Ласса или Скинэла… они, здоровые, молодые, были спасены из этого страшного места – их спасло умение собрать подпространственный маяк, и то, что мы по уставу готовы из-за них рисковать. А эти – маленькие, слабые, больные – должны здесь остаться. И сделать с этим ничего нельзя…

Но есть и другая правда, Этический свод – нельзя изменять чужую жизнь по своему произволу… у девочки здесь мать, семья. Они останутся здесь. Мы не имеем права…

– У нее ведь семья, – тихо добавил Валтэн. Я взглянул в лицо Оливии – каким оно стало… некрасивым. Ни следа от той юной, прекрасной девушки – черты словно вырублены из камня, глаза потемнели и словно потухли, все лицо постарело, и даже волосы показались мне не золотистыми – седыми. Спасательница тряхнула головой.

– Вы правы… товарищи, вы правы. Пойдемте.

Она нагнулась к девочке снова и оттащила ее подальше, в тень хижины – чтобы хоть не палило солнце… Мы молча и без новых происшествий вернулись к кораблю.

Спасатели забрали ребят к себе на корабль. Мы тепло попрощались с ними и в особенности с Оливией и продолжили свое дежурство, с некоторым облегчением уйдя из системы Глостии-14, Эль-Касри.

Нам оставалось еще почти три месяца патруля. Я знал это, но не знал еще, что произойдет в следующие три месяца – а ведь уже прошедшее изменило меня бесповоротно. Я не знал еще, что такое космическая база, где мы провели вторую половину дежурства – в резерве, крошечный подземный город на безатмосферном планетоиде, условия – почти как у нас в Общине (ну, еда получше, а вот с воздухом гораздо хуже), тренировки и учебные тревоги, и боевые тревоги, которых при мне было пять – вылеты по тревоге, в составе «групп захвата» и «подкрепления». Я не знал еще, что мне удастся подбить чужой ландер, и увидеть еще два чужих населенных мира, дышать чужим воздухом и слышать чужой язык. И как ни странно, я не знал еще, что такое настоящая усталость… на Анзоре усталость была все же другой.

Мы сидели вдвоем в Посту, корабль шел в запределке – звезд не было, в экраны ломилась чужая, навязчивая, потусторонняя чернота.

Как-то странно всегда чувствуешь себя в запределке. Как на пронизывающем ветру. Это физическое ощущение, и передать его очень трудно. Даже нельзя, наверное. Но это и психологическое ощущение, и оно – как будто ты стоишь перед неким сканером, просветившим твой мозг… ментоскопом… но вот что именно Оно прочитало – ты знать не можешь, и оттого страшно и немного тошнит. Я раньше читал об этом ощущении, оно бывает у всех, и вот – у меня тоже возникло.

Но если привыкнуть и не думать о нем, то оно не так уж мешает.

– Валтэн, – я вспомнил наконец о том, что мучило меня с самого отлета с Эль-Касри, – все же у меня не вяжется что-то с Глостией…