Тайна замка Чимниз - Кристи Агата - Страница 46

— Самый настоящий.

— Стопроцентный?

— Стопроцентный.

— Верю вам на слово.

— Я смотрю, вас не приходится особенно уговаривать. — Энтони с любопытством взглянул на Айзекстайна.

Герман Айзекстайн снова улыбнулся.

— Я не был бы тем, кем являюсь сейчас, если бы не научился определять, говорит ли человек правду или лжет, — просто ответил он. — Какие условия вы предлагаете?

— Тот же кредит, на тех же условиях, на каких вы предлагали его князю Михаилу.

— А для себя?

— Пока ничего, но мне нужно, чтобы вы приехали сегодня вечером в Чимниз.

— Нет, — довольно решительно возразил Айзекстайн. — Я не могу этого сделать.

— Но почему?

— Я приглашен на очень важный обед.

— И все-таки, боюсь, вам придется от него отказаться, ради вашего же блага.

— Что вы хотите сказать?

Почти минуту Энтони разглядывал его, а затем медленно произнес:

— Вы знаете, нашелся тот самый револьвер, из которого застрелили князя Михаила, и обнаружили его в вашем чемодане.

— Что?! — Айзекстайн так и взвился с кресла. Он был взбешен. — Что это вы говорите? Что все это значит?

— Сейчас я вам все расскажу. — Энтони пересказал события, связанные с нахождением револьвера. Во время его рассказа лицо Айзекстайна посерело от ужаса.

— Но это ложь! — вскричал он, когда Энтони кончил. — Я никогда не клал его туда, я вообще ничего не знаю. Это какой-то заговор!

— Не волнуйтесь так, — успокоил его Энтони. — Если вы говорите правду, вы легко сможете ее доказать.

— Доказать? Но как?

— На вашем месте, — настаивал Энтони, — я бы приехал сегодня вечером в Чимниз.

Айзекстайн недоверчиво посмотрел на него:

— Вы советуете мне это сделать?

Энтони наклонился к нему и что-то прошептал. Пораженный финансист отшатнулся:

— Вы действительно хотите сказать?..

— Приезжайте и убедитесь сами, — закончил Энтони.

27. Все в сборе

Часы в зале заседаний пробили девять.

— Ну что ж, — глубоко вздохнул лорд Катерхэм. — Вот они и вернулись сюда как миленькие, как свечки Крошки Бо Пип. — Он грустно оглядел комнату. — Шарманщик со своей обезьянкой, — пробормотал он, уставившись на барона. — Любопытный Паркер с Трогмортон-стрит.

— Мне кажется, ты не совсем справедлив к барону, — возразила Бандл, которой приходилось выслушивать эти откровения. — Он говорил мне, что считает тебя образцом гостеприимства среди английских аристократов.

— С него станется, — заметил лорд Катерхэм. — Он все время говорит нечто подобное. Поэтому с ним так утомительно разговаривать. Но, говорю тебе, я уже не тот гостеприимный англичанин, каким был прежде. При первой возможности я сдам Чимниз какому-нибудь предприимчивому американцу и переберусь жить в гостиницу. Там, если тебе вдруг кто-то станет надоедать, ты можешь попросить счет и выехать.

— Подбодрись! — сказал Бандл. — С мистером Фишем мы, кажется, расстались навсегда.

— Меня он всегда забавлял, — сказал лорд Катерхэм, который пребывал в дурном настроении и ни с чем не соглашался. — Твой драгоценный молодой человек втянул меня в это дело. Зачем ему устраивать собрания в моем доме? Мог бы арендовать поместье Ларчиз или Элмхэрст, или маленькую виллу вроде Стрейтхэм, и проводить там свои встречи.

— Атмосфера не та, — ответила Бандл.

— Надеюсь, нам не собираются подложить свинью? — встревожился лорд Катерхэм.

— Я не доверяю этому французишке Лемуану. Французская полиция любит всякие штучки. Человеку надевают на руку резиновый жгут, рассказывают ему о совершенном преступлении, от чего температура у него подскакивает, и это сразу же регистрируется каким-то градусником. Скажу про себя: если рявкнуть у меня над ухом: «Кто убил князя Михаила?» — моя температура сразу повысится как минимум до сорока, если не больше, и меня, конечно, тут же упрячут за решетку.

Открылась дверь, и Тредвелл объявил:

— Мистер Джордж Ломакс и мистер Эверсли.

— Вот и Ломакс со своим верным псом, — пробормотала Бандл.

Билл прямиком направился к ней, пока Джордж приветствовал лорда Катерхэма в той нарочито сердечной манере, которой он пользовался в торжественных случаях при наплыве публики.

— Мой дорогой Катерхэм, — начал он, пожимая лорду руку, — я получил вашу записку и сразу же приехал.

— Очень любезно с вашей стороны, дорогой друг, я счастлив вас видеть. — Совесть лорда Катерхэма вынуждала его проявлять чрезмерное радушие именно тогда, когда он чувствовал, что ничего подобного не испытывает. Записка-то не его, но это неважно.

Тем временем Билл атаковал вопросами Бандл:

— Послушайте, в чем дело? Я тут узнаю, что Вирджиния исчезла среди ночи. Ее случайно не похитили?

— Ну, нет, — возразила Бандл. — Не так романтично. Она ведь оставила записку.

— А может, она сбежала с каким-нибудь парнем? С тем самым, как его, который приехал из колоний? Мне он никогда не нравился. К тому же, все кругом болтают, что он какой-то классный мошенник. Но мне, правда, не совсем понятно, как это может быть.

— А почему бы и нет?

— Все-таки король Виктор — француз, а Кейд — настоящий англичанин.

— Вы разве не слышали, что король Виктор прекрасно владеет языками и, кстати, наполовину ирландец.

— Потрясающе! Так почему же он смылся?

— Понятия не имею. Как вам известно, он исчез позавчера. Но сегодня утром мы получили от него телеграмму, где говорилось, что он приедет сегодня к девяти вечера и просит пригласить Джорджа. Вот они и явились по приглашению мистера Кейда.

— Ну и сборище! — Билл огляделся. У окна — полицейский-француз, у камина — полицейский-англичанин. — Чувствуется засилье иностранцев, но Штаты, кажется, не представлены?

Бандл покачала головой:

— Мистер Фиш просто испарился. Вирджинии тоже нет. Но остальные собрались. И у меня такое ощущение, Билл, что близок момент, когда кто-нибудь провозгласит: «Лакей Джеймс!» — и все разъяснится. Мы ждем только прибытия мистера Кейда.

— Более чем сомнительно, что он появится, — возразил Билл.

— А зачем тогда было созывать это, как выражается отец, собрание?

— Тут явно что-то кроется, не сомневайтесь. Кейду нужно, чтобы мы все находились здесь в то время, когда он пребывает совершенно в другом месте. Надеюсь, вам понятно, что я хочу сказать.

— Значит, вы считаете, он не приедет?

— Будьте уверены. Неужели он сунет голову льву в пасть? Только посмотрите: ведь зал кишит полицейскими и важными шишками.

— Вы плохо знаете короля Виктора, если полагаете, что это бы его остановило. По всему видно, что он обожает подобные переделки и всегда выходит из них победителем.

Мистер Эверсли с сомнением покачал головой.

— Ему придется попотеть, так как в данном случае козыри — не у него. Он никогда…

Дверь отворилась, и Тредвелл объявил:

— Мистер Кейд!

Энтони направился прямо к хозяину дома.

— Лорд Катерхэм, — начал он, — я причиняю вам массу неудобств и весьма сожалею об этом. Но у меня такое чувство, что сегодня вечером мы наконец разгадаем одну загадку.

Лорд Катерхэм оттаял: в глубине души он всегда испытывал к Кейду симпатию.

— Ну что вы, какие неудобства! — добродушно сказал он.

— Вы очень любезны, — продолжал Энтони. — Вижу, что все уже собрались и я могу начать вершить добрые дела.

— Я не понимаю, — настойчиво вмешался Джордж Ломакс, — я абсолютно ничего не понимаю. Это полное нарушение протокола, ведь мистер Кейд — лицо неофициальное, его положение нам совершенно неизвестно, а ситуация — очень сложная и деликатная. Я убежден… — Незаметно приблизившийся к важной персоне инспектор Баттл прервал поток его красноречия, прошептав ему на ухо несколько слов, от чего на лице Джорджа появилось озадаченное и недоумевающее выражение. — Ну что же, если вы настаиваете, — заметил он недовольно, — мы готовы выслушать все, что нам захочет рассказать мистер Кейд.

Энтони сделал вид, что не замечает явной снисходительности его тона.