Тайна Семи Циферблатов - Кристи Агата - Страница 25

– Вот как?

Наступила пауза. Графиня настолько явно скучала в такой компании, что продолжать беседу стало трудно.

– Смешно, – нарушила молчание леди Кут, – что дети миссис Макатты могут заболеть свинкой! То есть я не хочу сказать, что заболеть – действительно смешно…

– Что такое свинка? – спросила графиня.

Бандл и леди Кут одновременно бросились объяснять. Наконец совместными усилиями им удалось добиться своего.

– Наверное, и у венгерских детей есть она? – спросила леди Кут.

– Что? – переспросила графиня.

– Венгерские дети. Они болеют ею?

– Я не знаю, – сказала графиня. – Откуда мне знать?

Леди Кут посмотрела на нее с некоторым удивлением:

– Но я думала, что вы занимаетесь…

– А, это! – Графиня выпрямила ноги, вынула мундштук изо рта и стала быстро говорить: – Я расскажу вам о таком кошмаре! О кошмаре, который я лично видела. Неслыханный кошмар! Вы не поверите.

И она была верна своему слову. Она рассказывала быстро, ярко описывая подробности. Невероятные картины голода и нищеты, как живые, проходили перед глазами ее слушательниц. Она рассказала о послевоенном Будапеште и проследила все изменения в нем до настоящего времени. Ее рассказ звучал очень эффектно, но, по мнению Бандл, в то же время сильно смахивал на граммофонную пластинку. Вы ее заводите, и она играет. А скоро закончится и замолчит.

Леди Кут была потрясена до мозга костей – это было очевидно. Она слушала со слегка приоткрытым ртом, а ее большие, печальные, темные глаза не отрывались от графини. Время от времени она вставляла собственные замечания.

– У одной из моих кузин трое детей сгорели заживо! Ну не ужас ли?!

Графиня не обратила на это никакого внимания. Она говорила и говорила и наконец замолчала так же неожиданно, как и начала.

– Вот! – выдохнула она. – Я рассказала вам. У нас есть деньги, но нет организации. Организация – вот что нам нужно!

Леди Кут вздохнула:

– Мой муж всегда говорит, что во всем нужна правильная система. Он относит свой собственный успех полностью на ее счет. Он утверждает, что никогда бы ничего без нее не добился.

Она вздохнула еще раз. Внезапно перед ее мысленным взором возникло мимолетное видение сэра Освальда, ничего не добившегося в жизни. Сэра Освальда, сохранившего все доминирующие отличительные черты того радостного юноши из велосипедной мастерской. И на секунду ей представилось, насколько приятнее была бы ее жизнь, если бы у сэра Освальда не было столь правильной системы.

По вполне понятной мысленной ассоциации она повернулась к Бандл.

– Леди Эйлин, вам нравится ваш старший садовник? – спросила она.

– Макдональд? Ну… – Она заколебалась. – Макдональд не может именно нравиться, – объяснила она извиняющимся тоном. – Но садовник он первоклассный.

– О! Да, я знаю, – согласилась леди Кут.

– Он хорош, если его поставить на место, – добавила Бандл.

– Правильно, – подтвердила леди Кут.

Она завистливо посмотрела на Бандл, которая с такой беспечностью подошла к задаче поставить Макдональда на место.

– Я просто обожаю аристократические сады, – мечтательно заявила графиня.

Бандл озадаченно посмотрела на нее, но тут ее отвлек Джимми Тесайгер, который, войдя в комнату, обратился прямо к ней. Речь его была странно торопливой.

– Извините, не хотели бы вы взглянуть на те гравюры? Они готовы.

Бандл поспешно вышла из комнаты, Джимми шел следом за ней.

– Какие еще гравюры? – спросила она, как только дверь гостиной закрылась за ними.

– Никакие, – ответил Джимми. – Мне нужно было что-нибудь сказать, чтобы вызвать тебя. Пойдем, Билл ждет нас в библиотеке. Там никого нет.

Билл в крайне взволнованном состоянии вышагивал взад и вперед по библиотеке.

– Послушайте, – воскликнул он, – мне это не нравится!

– Что не нравится?

– То, что вы вмешиваетесь! Десять к одному за то, что здесь намечается драка, и тогда…

Он посмотрел на Бандл с какой-то трогательной тревогой, и от его взгляда ей стало тепло и уютно.

– Она должна быть в стороне, правда, Джимми?

– Я и сам ей говорил то же, – сказал Джимми.

– К черту, Бандл! Понимаешь, кто-нибудь ведь может пострадать!

Бандл повернулась к Джимми:

– Ты много ему рассказал?

– Все!

– Я еще сам не во всем разобрался, – признался Билл. – Что ты там делала в «Семи Циферблатах» и все такое. – Он страдальчески посмотрел на нее. – Послушай, Бандл, лучше не надо!

– Что не надо?

– Связываться.

– Почему нет? – спросила Бандл. – Это так интересно!

– Да… Интересно. Но может быть чертовски опасно! Вспомни беднягу Ронни!

– Да, – согласилась Бандл, – если бы не твой друг Ронни, мне бы, я думаю, и не пришлось, как ты говоришь, связываться. Но я уже связалась. И нет ни малейшего смысла больше болтать попусту.

– Я знаю, Бандл, ты самый отчаянный парень на свете, но…

– Хватит делать комплименты! Давайте займемся делом.

К ее облегчению, Билл благосклонно отнесся к этому предложению.

– Вы были правы насчет формулы, – сказал он. – У Эберхарда есть с собой какая-то формула, или даже скорее она у сэра Освальда. Эта штука прошла проверку на его заводах, строго секретно между прочим. Эберхард тоже был с ним там. Сейчас они все в кабинете, что называется, уточняют последние детали.

– Сколько еще здесь собирается пробыть сэр Стенли Дигби? – спросил Джимми.

– Завтра возвращается в город.

– Хм, – произнес Джимми. – Одно тогда вполне ясно. Если, как я предполагаю, сэр Стенли собирается увезти формулу с собой, то заварушка произойдет сегодня ночью.

– Убежден, так и будет.

– Без сомнения! И это очень удачно облегчает нам задачу. Ну а теперь мудрецы должны напрячь все свои мозговые извилины. Давайте обсудим детали. Во-первых, где эта секретная формула будет находиться ночью? У Эберхарда или сэра Освальда Кута?

– Ни у того, ни у другого. Я предполагаю, что вечером ее передадут министру авиации, чтобы он завтра отвез ее в город. В таком случае она будет у О’Рурка. Я уверен.

– Тогда остается последняя возможность. Если мы думаем, что кто-то попытается стащить бумагу, нам придется покараулить сегодня ночью, Билл.

Бандл открыла рот, как будто хотела что-то возразить, но передумала и ничего не сказала.

– Между прочим, – сказал Джимми, – кто там стоит в холле – швейцар из универмага «Хэрродс» или наш старый друг Лестрейд из Скотленд-Ярда?

– Блестяще, Уотсон, – ответил Билл.

– Тогда, – продолжал Джимми, – мы просто отбиваем у него кусок хлеба.

– Ничего не поделаешь, – сказал Билл. – Придется, если мы хотим довести дело до конца.

– Значит, договорились, – сказал Джимми. – Разделим ночь на две вахты?

Опять Бандл открыла рот и опять закрыла его, ничего не сказав.

– Правильно, – согласился Билл. – Кто будет дежурить первым?

– Бросим жребий?

– Можно.

– Хорошо. Вот монета. Орел – ты идешь первым, я – второй. Решка – наоборот.

Билл кивнул. Монета завертелась в воздухе. Джимми нагнулся посмотреть на нее.

– Решка, – сказал он.

– Черт! – воскликнул Билл. – Тебе выпала первая половина и наверняка вся предстоящая забава!

– Кто знает! – возразил Джимми. – Разве можно быть уверенным в преступниках! Во сколько тебя разбудить? В половине четвертого?

– Так, пожалуй, будет на равных.

И теперь наконец заговорила Бандл.

– А как же я? – спросила она.

– Ничего не поделаешь! Пойдешь в постельку и ляжешь спать.

– Да? – сказала Бандл. – Не очень захватывает!

– Кто знает! – ласково повторил Джимми. – Может быть, тебя убьют во сне, а мы с Биллом останемся невредимыми!

– Ну что ж. Есть, конечно, и такая возможность. Знаешь, Джимми, мне совсем не нравится графиня. Я подозреваю ее.

– Глупости! – горячо воскликнул Билл. – Она совершенно вне всяких подозрений!

– Откуда ты знаешь? – возразила Бандл.

– Знаю. Ну, один из ребят в венгерском посольстве поручился за нее.