Долина страха - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 8

— Мы очень благодарны, что вы нас почтили своим присутствием, и покажем вам все, что только сможем, — сердечно произнес Мейсон. — Вперед… доктор Уотсон, и когда дело окончиться, мы все рассчитываем на страничку в вашей книге.

Мы начали спускаться по живописной сельской дороге, окаймленной с обеих сторон рядами подстриженных вязов. Впереди возвышались два каменных столба, поврежденных непогодой и обросшие мхом. На них виднелись бесформенные обломки бывшие некогда каменными изваяниями прыгающих львов. Пройдя столбы, мы оказались в аллее из старых дубов. По обеим сторонам располагались газоны. Все это представляло собой один их характерных пейзажей сельской Англии. Потом — внезапный поворот, и перед нами возник большой низкий дом из темно-коричневого кирпича со старинным садом из тисовых деревьев. Когда мы подошли поближе, то увидели и деревянный подъемный мост и великолепный широкий ров, блестевший, как ртуть, на холодном зимнем солнце. Три столетия пронеслись над домом — годы рождений и кончин, сельских праздников и псовых охот. Странно, и теперь это мрачное здание бросало тень на веселые долины.

Холмс подошел к краю рва и заглянул в него. Затем он исследовал каменную облицовку и траву.

— Я хорошо смотрел, мистер Холмс, продолжал Мейсон. — Тут нет ничего, никаких следов того, что кто-нибудь карабкался. Впрочем, разве он должен был оставить след?

— Обязательно. Иначе быть не могло… Вода всегда мутная?

— Почти всегда такого цвета. Поток несет тину.

— Какая глубина?

— Около двух футов по бокам и три — посредине.

— Так что можно отбросить мысль, что убийца утонул, пересекая ров?

— Даже ребенок не смог бы в нем утонуть.

Мы перешли подъемный мост и были встречены длинным сухим, с некоторыми следами былой чопорности человека — это был дворецкий Эймс. Бедный старик был страшно бледен и дрожал от нервного потрясения. Бирлстонский полисмен — рослый меланхоличный человек с солдатской выправкой — стоял на страже у роковой комнаты. Доктора уже не было.

— Ничего нового, Уильсон? — спросил Мейсон.

— Ничего, сэр.

— Теперь вы можете уйти. Мы пошлем за вами, когда вы нам понадобитесь. Дворецкий может ждать в стороне. Скажите ему, чтобы он предупредил мистера Баркера, миссис Дуглас и экономку, что нам, может быть, понадобиться переговорить с ними в скором времени. Теперь, господа, вы, может быть, разрешите мне поделиться с вами своими соображениями, а потом я буду счастлив выслушать ваше мнение о положении дел.

Мейсон произвел на меня впечатление специалиста! Он быстро схватывал факты и обладал холодным и ясным здравым смыслом, который, несомненно, поможет ему когда-нибудь сделать карьеру. Холмс слушал его внимательно, без тени нетерпения, так часто проявляемого специалистами по отношению к своим младшим коллегам.

— Самоубийство здесь или убийство — это первый вопрос, господа, не так ли? Если это самоубийство, то мы должны допустить, что самоубийца снял свое обручальное кольцо и спрятал его; что потом он пришел сюда в халате, сырой обувью натопал в углу за гардиной, чтобы показать, что кто-то его подстерегал, потом открыл окно, затем кровью…

— Это мы можем отбросить, — перебил Мак-Дональд.

— Я тоже так думаю. Итак, самоубийство отпадает. Остается — убийство. Теперь нам надо определить, совершено ли оно забравшимся сюда неизвестным или кем-то живущим в доме.

— Ну, приведите ваши аргументы.

— И в том, и в другом случае имеются значительные затруднения, но все же преступление совершено, так или иначе. Предположим, что некоторые лица живущие в доме, совершили преступление. Они пригласили одного из шайки сюда, когда все был тихо, но когда еще никто не спал. Затем они прикончили Дугласа из самого шумного оружия в мире. Все это, само собой разумеется, должно было вызвать во всем доме переполох, не правда ли?

— Да, несомненно.

— Все знают, что после выстрела прошла всего одна минута, прежде чем весь штат — не только мистер Баркер, хотя он это и утверждает, — и Эймс и все другие были на месте убийства. Скажите, каким образом за это время преступник успел наделать следы в углу, открыть окно, вымазать косяк кровью, стащить обручальное кольцо с пальца убитого и все прочее? Это невозможно.

— Вы очень ясно все разобрали, — сказал Холмс. — Я начинаю с вами соглашаться.

— Теперь мы вернемся к версии, что этот некто явился извне. Мы оказываемся лицом к лицу с большими трудностями, хотя эта версия перестала быть невероятной. Человек попал в дом между половиной пятого и половиной шестого — то есть уже в сумерки, но до того, как был поднят мост. В доме гости, дверь открыта, так что ему ничто не мешало. Он мог просто явиться сюда по личному делу к мистеру Дугласу. Так как мистер Дуглас провел большую часть жизни в Америке, и ружье оказалось американским, то вполне вероятно, убийство из мести. Он пришел в эту комнату и притаился за гардиной. Здесь же он и пробыл приблизительно до одиннадцати часов ночи. В это время мистер Дуглас вошел в комнату. Произошел краткий разговор, если вообще он происходил, ибо миссис Дуглас утверждает, что с тех пор, как супруг ее оставил, прошло не более пяти минут, когда она услвшала выстрел…

— Свеча это подтверждает, — сказал Холмс.

— Верно. Взята была новая свеча, и сгорела она не более чем на полдюйма. Он наверное, поставил ее на стол, прежде чем произошло нападение, иначе она должна была бы упасть вместе с ним. Это показывает, что на него напали не сразу, как он вошел в комнату. Когда явился мистер Баркер, лампа была зажжена, а свеча погашена.

— Все это достаточно ясно.

— Теперь из этих предположений мы постараемся воспроизвести сцену убийства. Мистер Дуглас входит в комнату. Ставит свечу. Человек показывается из-за гардины. Он вооружен вот этим самым ружьем. Он требует обручальное кольцо — бог ведает, зачем, но это, наверное, было так. Мистер Дуглас отдает его. Тогда — или хладнокровно или борясь — Дуглас хватает молоток, найденный на ковре, человек стреляет в него из этого ружья, потом бросает ружье, а также — как видите — и эту странную карточку «Д. В. 341» и убегает через окно, спустившись в ров как раз в тот момент, когда Баркер обнаружил преступление. Как вы это оцениваете, мистер Холмс?

— Интересно, только не совсем правильно.

— Все это было бы чрезвычайно интересным, если бы не было куда более нелепым, — вмешался Мак-Дональд. — Некто, стоявший за портьерой, кто бы он там ни был, наверняка мог бы сказать вам, что убийство он совершил бы другим путем. На что он рассчитывал, отрезая себе путь к отступлению? На что он рассчитывал, стреляя из охотничьего ружья, когда тишина была для него единственным спасительным шансом? Пожалуйста, мистер Холмс, может быть вы нам это объясните, если находите теорию мистера Мейсона убедительной?

В течение всего разговора Холмс просидел почти молча, не пропустив ни одного сказанного слова, лишь изредка внимательно поглядывая по сторонам.

— Нужно иметь больше фактов, чтобы делать окончательные выводы, мистер Мак, — сказал он, опускаясь на колени перед трупом. — Боже, эти повреждения действительно ужасны. Можно вызвать дворецкого на минутку?… Так… Эймс, я полагаю, вы часто видели этот странный знак — выжженный треугольник посредине круга на руке мистера Дугласа?

— Очень часто, сэр.

— Вы никогда не слышали каких-нибудь объяснений на этот счет?

— Нет, сэр.

— Должно быть, была страшная боль, когда это выжигалось. Ведь это, несомненно, клеймо. Так… Эймс, я вижу маленький кусочек пластыря в углу рта мистера Дугласа. Заметили вы это?

— Да, сэр. Бреясь вчера утром, он порезался.

— А вы можете припомнить, случалось ему прежде порезаться при бритье?

— Не так давно, сэр…

— Так, так! Это может быть простым стечением обстоятельств или, наоборот, проявлением некоторой нервности, свидетельствующей, что он имел основание бояться чего-то. Вы не заметили вчера чего-либо необычного в его поведении, Эймс?

— Мне показалось, сэр, что он был немного рассеян и беспокоен.