Кривой домишко - Кристи Агата - Страница 3

— Впрочем, все еще, может и обойдется, если…

— Если что?

— Если убийцей является надлежащий человек.

Эту фразу я уже слышал сегодня вечером, поэтому заинтересовался.

— Но кто этот надлежащий человек?

Отец пристально взглянул на меня.

— Что ты знаешь об этой истории?

— Ничего.

— Ничего? — Он показался удивленным. — Девушка ничего не рассказала тебе?

— Нет. Она хочет, чтобы я узнал все от стороннего, непредвзятого человека.

— Интересно, почему так?

— Разве непонятно?

— Нет, Чарлз, по-моему, непонятно.

Отец прошелся взад-вперед по кабинету, хмуря брови. Сигара его потухла, но Старик не заметил этого, что показывало, насколько взволнован он был.

— Что ты знаешь о семье? — отрывисто спросил он.

— Черт возьми! Знаю, что у покойного Леонидиса была куча детей, внуков и прочей родни. Подробно с генеалогическим древом я еще не ознакомился. — Я помолчал и добавил: — Ты бы лучше ввел меня в курс дела, па.

— Да. — Старик сел в кресло. — Хорошо. Тогда я начну с самого начала, то есть с Аристида Леонидиса. Он приехал в Англию в возрасте двадцати четырех лет.

— Грек из Смирны.

— Ты даже это знаешь?

— Да, но это все, что мне известно.

Дверь кабинета открылась, вошел Гловер и доложил о прибытии главного инспектора Тавернера.

— Он ведет дело со мной, — сказал отец. — Пусть поприсутствует при разговоре. Он как раз занимался семьей и знает о ней гораздо больше меня. Я кивнул, и вскоре в кабинете появился мой старый знакомый инспектор Тавернер. Он тепло поприветствовал меня и поздравил с благополучным возвращением.

— Ввожу Чарлза в курс дела, — сообщил Старик. — Поправьте меня, если я ошибусь в чем-то. Так вот, Леонидис прибыл в Лондон в тысяча восемьсот восемьдесят четвертом году и обзавелся маленьким ресторанчиком в Сохо. Предприятие оказалось выгодным, и вскоре Леонидис приобрел еще один ресторан. А через некоторое время он владел уже семью или восемью подобными заведениями — и все они приносили значительный доход.

— Леонидис всегда действовал безошибочно, — вставил главный инспектор Тавернер.

— У него было природное чутье на выгоду, — продолжал отец. — В конце концов он оказался владельцем почти всех лучших ресторанов Лондона. После чего занялся широкомасштабными поставками продовольствия.

— Он занимался и другими видами деятельности, — заметил Тавернер. — Комиссионная торговля одеждой, дешевые ювелирные лавки и прочее. Конечно, — задумчиво добавил инспектор, — он всегда был в некотором роде прохиндеем.

— Жуликом? — уточнил я.

Тавернер покачал головой: — Нет. Может быть, жуликоватым отчасти — но не жуликом в полном смысле слова. Никогда не позволял себе ничего противозаконного. Леонидис из тех ушлых ребят, которые могут придумать тысячу способов обойти закон. Он умудрился нажиться даже на этой войне, несмотря на свой весьма преклонный возраст. Как всегда, он не совершал ничего противозаконного — но после каждой его деловой операции у властей возникала необходимость в принятии нового закона, если вы понимаете, о чем я говорю. Леонидис же тем временем уже занимался организацией следующего предприятия.

— В результате вырисовывается довольно несимпатичный тип, — заметил я.

— Как это ни странно, Леонидис был как раз очень даже симпатичным человеком. Личностью с большой буквы, понимаешь? И это сразу чувствовалось. Внешне — ничего привлекательного: безобразный коротышка, почти карлик. Но чем-то он привлекал людей, женщины всю жизнь влюблялись в него.

— Его брак произвел настоящий фурор, — сказал отец. — Он женился на дочери крупного землевладельца.

Я поднял брови:

— Деньги?

— Нет. Это был брак по любви. Она случайно познакомились с Леонидисом на свадьбе подруги — и влюбилась в него по уши. Ее родители категорически возражали против этого союза, но ничего не смогли поделать. Говорю вам, у него был какой-то шарм. Девушку очаровала его экзотичность и скрытый в нем колоссальный заряд энергии. Ей до смерти надоели люди ее круга.

— И это был счастливый брак?

— Даже очень, как ни странно. Конечно, в высшем свете их не приняли (в те дни деньги еще не стирали классовых различий), но это мало волновало молодоженов. Они прекрасно обошлись и без высшего света. Леонидис построил довольно несуразный особняк в Суинли-Дин, и супруги счастливо зажили там и произвели на свет восьмерых детей.

Старый Леонидис поступил очень умно, обосновавшись в Суинли-Дин. Тогда этот район только-только начинал входить в моду, второе и третье поля для игры в гольф открылись позднее. Тамошние старожилы страстно увлекались садоводством. Им пришлись по душе и молодая миссис Леонидис, и заинтересованные в знакомстве с мистером Леонидисом крупные лондонские финансисты — так что новоиспеченные супруги могли выбирать себе знакомых по своему вкусу. Полагаю, они жили совершенно счастливо, пока миссис Леонидис не умерла от пневмонии в девятьсот пятом году.

— Оставив мужа с восемью детьми?

— Один ребенок умер в грудном возрасте. Двое сыновей погибли в последней войне. Одна из дочерей вышла замуж и уехала в Австралию, где и умерла. Другая, незамужняя, погибла в автомобильной катастрофе. Последняя же умерла год-два назад. В живых остались двое: старший сын Роджер, который женат, но бездетен, и Филип, женатый на известной актрисе и имеющий троих детей: твою Софию, Юстаса и Джозефину.

— И все они живут в Суинли-Дин в… этом, как его? — особняке «Три фронтона»?

— Да. Дом Роджера разбомбило в самом начале войны. А Филип с семьей обосновался там с тридцать седьмого года. Еще там живет старая тетка Роджера и Филипа, мисс де Хэвилэнд, сестра первой миссис Леонидис. Мисс де Хэвилэнд всегда открыто ненавидела зятя, но после смерти сестры сочла себя обязанной принять приглашение мистера Леонидиса жить в его доме и воспитывать его детей.

— И ревностно исполняла свой долг, — сказал инспектор Тавернер. — Но эта женщина не из тех, кто легко меняет свое мнение о людях. Она всегда осуждала Леонидиса и его методы работы…

— Что ж, — заметил я, — интересная семейка. И кто же, вы полагаете, убил старика?

Тавернер покачал головой.

— Еще слишком рано говорить что-либо определенное.

— Да бросьте, Тавернер, — сказал я. — Бьюсь об заклад, вы знаете, кто это сделал. Мы же не в суде, дружище.

— Не в суде, — мрачно согласился Тавернер. — И вполне возможно, никогда там и не окажемся с этим делом.

— То есть, возможно, никакого убийства и не было?

— О, старика убили, это точно. Отравили. Но ты ж понимаешь, что такое — дело об отравлении. Очень сложно раздобыть доказательства. Очень сложно. Все улики могут указывать на одного человека, а…

— Именно об этом я и веду речь. У вас уже составилось какое-то определенное мнение о ситуации, ведь правда?

— В этом деле все слишком очевидно. Ситуация вроде бы абсолютно ясна… Но все-таки я не уверен. Сложный вопрос.

Я взглянул на Старика.

— В деле об убийстве, — медленно проговорил он, — правильным выводом обычно является вывод очевидный. Видишь ли, старый Леонидис женился вторично десять лет назад.

— В возрасте семидесяти семи лет?

— Да, и женился на двадцатичетырехлетней женщине.

Я присвистнул.

— И что это была за женщина?

— Официантка, работавшая в одном из его ресторанчиков. Весьма приличная молодая особа, привлекательная в своем роде, но несколько вялая и апатичная.

— Она-то и есть та самая очевидность?

— Подумай сам, — сказал Тавернер. — Сейчас ей всего тридцать четыре года — а это опасный возраст. В доме же служит один молодой человек, учитель внуков Леонидиса. На войну его не взяли: то ли сердце не в порядке, то ли еще что-то. Этих двоих водой не разольешь.

Я задумчиво смотрел на Тавернера. Конечно, здесь вырисовывается хорошо знакомая картина. Вторая миссис Леонидис, по словам отца, весьма приличная дама. Во имя соблюдения приличий совершалось очень много убийств.