Хикори, дикори, док... - Кристи Агата - Страница 9

— Вот этого я и не могу понять. Мистер Макнабб, у меня создалось впечатление, что у вас на все готов ответ. В таком случае объясните мне смысл исчезновения старых фланелевых брюк; ваших брюк, если я не ошибаюсь.

Колин впервые смутился. Он покраснел и, кашлянув, произнес:

— Я мог бы вам объяснить, но это довольно сложно и.., неловко.

— Понятно, вы не хотите ставить меня в неловкое положение, верно?

Пуаро внезапно подался вперед и похлопал молодого человека по коленке:

— А чернила, которыми залили конспекты, а шарф, изрезанный на мелкие кусочки, — вы и к этому относитесь как к проявлениям «комплекса Золушки»?

Куда только девался благодушный менторский тон Колина!

— Нет, — сказал он. — Поверьте, я встревожен. Дело серьезное. Девушку нужно лечить, причем срочно. Однако этим должны заниматься врачи, а не полиция. Ведь бедняжка сама не ведает, что творит. Она совершенно запуталась. Если бы я…

— Значит, вам известно, кто она? — прервал его Пуаро.

— Скажем так: у меня есть основания подозревать кое-кого.

Пуаро пробормотал, как бы подводя итог рассуждениям:

— Девушка, не имеющая особого успеха у мужчин. Робкая. Привязчивая. Не очень быстро соображающая. Неудовлетворенная жизнью и одинокая. Девушка…

В дверь постучали. Пуаро замолк. Стук повторился.

— Войдите! — крикнула миссис Хаббард.

Дверь открылась, и в комнату вошла Силия Остин.

— Ага, — кивнул Пуаро. — Так я и думал: мисс Силия Остин.

Силия с тоской посмотрела на Колина.

— Я не знала, что ты здесь, — сказала она прерывающимся голосом. — Я пришла, чтобы…

Она глубоко вздохнула и кинулась к миссис Хаббард.

— Пожалуйста, прошу вас, не вызывайте полицию! Это я виновата. Вещи брала я. Не знаю почему. Сама не понимаю. Я не хотела. На меня вдруг что-то нашло. — Она обернулась к Колину. — Теперь ты знаешь, на что я способна.., и, наверно, даже видеть меня не захочешь. Я знаю, я — ужасная.

— Вовсе нет, с чего ты взяла? — сказал Колин. Его бархатный голос был теплым и ласковым. — Ты просто немножко запуталась, вот и все. Это такая болезнь.., от искаженного восприятия действительности. Доверься мне, Силия, и я быстро тебя вылечу.

— Да, Колин? Правда?

Силия глядела на него с нескрываемым обожанием.

Он отеческим жестом взял ее за руку.

— Но теперь все будет хорошо, и тебе не придется нервничать. — Он поднялся со стула и жестко посмотрел на миссис Хаббард. — Я надеюсь, — сказал он, — что больше не будет никаких разговоров про полицию. Ничего действительно ценного украдено не было, а все, что Силия взяла, она вернет.

— Браслет и пудру я вернуть не могу, — встревоженно перебила его Силия. — Я их выбросила.., в туалет. Но я куплю новые.

— А стетоскоп? — спросил Пуаро. — Куда вы дели стетоскоп?

Силия покраснела:

— Никакого стетоскопа я не брала. Зачем мне этот дурацкий стетоскоп? — Она зарделась еще больше. — И я не заливала чернилами конспекты Элизабет. Я не способна на такую низость.

— Но шарфик мисс Хобхауз вы все-таки разрезали на мелкие кусочки, мадемуазель.

Силия смутилась и, запинаясь, ответила:

— Это совсем другое. Я хочу сказать, что Вэлери на меня не обиделась.

— А рюкзак?

— Я его не трогала. Но тот, кто его разрезал, сделал это просто со зла.

Пуаро взял реестр украденных вещей, который он переписал из блокнота миссис Хаббард.

— Скажите мне, — попросил он, — и я надеюсь, что теперь-то вы скажете правду. Что вы взяли из этого списка?

Силия взглянула на листок и тут же ответила:

— Я ничего не знаю про рюкзак, электрические лампочки, борную кислоту и соль для ванны, а кольцо я взяла по ошибке. Как только я поняла, что оно дорогое, то сразу его вернула.

— Понятно.

— Я не хотела поступать бесчестно. Я просто…

— Просто что?

Взгляд Силии стал затравленным.

— Не знаю.., правда, не знаю… У меня в голове такая каша…

Колин властно вмешался:

— Я буду вам очень признателен, если вы оставите Силию в покое. Обещаю, что больше это не повторится. Отныне я полностью за нее отвечаю.

— О, Колин, какой ты хороший!

— Я хочу, чтобы ты побольше рассказала мне о своей жизни, о детстве. Ведь твои отец и мать не очень ладили между собой?

— Да, это был сплошной кошмар.., моя семья…

— Так я и думал. А…

Миссис Хаббард резко прервала его, заявив:

— Хватит, замолчите. Я рада, что вы, Силия, пришли и во всем сознались. Вы причинили нам много беспокойства и неприятностей, и вам должно быть стыдно. Но я верю, что это не вы вылили чернила на конспекты Элизабет. Это на вас совершенно непохоже. А теперь уходите оба. Я от вас устала.

Когда дверь за ними закрылась, миссис Хаббард глубоко вздохнула.

— Ну, что вы обо всем этом думаете?

В глазах Пуаро заплясали искорки.

— По-моему, мы присутствовали при объяснении в любви.., на современный лад.

Миссис Хаббард возмущенно взмахнула рукой:

— Господь с вами!

— Другие времена, другие нравы, — пробормотал Пуаро. — В моей юности молодые люди давали почитать девушкам теософские[7] труды и обсуждали с ними «Синюю птицу»[8] Метерлинка. Мы были сентиментальны и романтичны. Теперь же юноши с девушками сходятся на почве комплексов и неустроенной жизни.

— Полнейший бред, — сказала миссис Хаббард. Пуаро покачал головой:

— Почему бред? У них тоже есть нравственные устои, но беда в том, что молодые ученые-правдолюбцы типа Колина видят вокруг одни только комплексы и трудное детство своих подопечных и считают их жертвами.

— Отец Силии умер, когда ей было четыре года, — сказала миссис Хаббард. — Она росла с матерью, женщиной немного глуповатой, но доброй, и детство у нее было вполне нормальным.

— Но у нее хватит ума не рассказывать этого юному Макнаббу. Она будет говорить то, что ему хочется услышать. Она слишком сильно в него влюблена.

— Неужели вы верите во всю эту чушь, мосье Пуаро?

— Я не верю в то, что у Силии «комплекс Золушки», равно как и в то, что она воровала, не ведая, что творит. На мой взгляд, она крала, желая привлечь внимание солидного и серьезного Колина Макнабба, и вполне в этом преуспела. Будь она только хорошенькой, но обычной застенчивой девушкой, он, скорее всего, даже не взглянул бы на нее. По-моему, — добавил Пуаро, — она была готова горы свернуть, лишь бы понравиться своему избраннику.

— Никогда бы не подумала, что у нее хватит на это ума, — сказала миссис Хаббард.

Пуаро не ответил. Он, нахмурившись, что-то обдумывал, а миссис Хаббард продолжала:

— Значит, мы с вами попали пальцем в небо. Умоляю, простите меня, мосье Пуаро, за то, что я докучала вам такими пустяками! Но, слава Богу, все уже позади.

— Нет-нет, — покачал головой Пуаро. — Думаю, конец еще не близок. Мы разобрались лишь с тем, что лежало на поверхности. Но многое осталось невыясненным, и у меня создается впечатление, что это дело серьезное, весьма серьезное.

Миссис Хаббард покраснела:

— Неужели, мосье Пуаро? Вы действительно так думаете?

— Мне так кажется… Простите, мадам, нельзя ли мне поговорить с мисс Патрисией Лейн? Я хочу поглядеть на кольцо, которое пытались у нее украсть.

— Конечно, о чем речь! Я сейчас же ее позову. А мне надо поговорить с Леном Бейтсоном.

Вскоре явилась Патрисия Лейн. Она вопросительно глядела на Пуаро.

— Извините, что отрываю вас от дел, мисс Лейн.

— Ничего-ничего. Я ничем не занята. Миссис Хаббард сказала, что вы хотели взглянуть на кольцо.

Она сняла его с пальца и протянула Пуаро.

— Бриллиант действительно крупный, но оправа старомодная. Кольцо подарил моей маме отец по случаю помолвки.

Пуаро кивнул, рассматривая кольцо.

— А она жива, ваша матушка?

— Нет. Мои родители умерли.

— Прискорбно.

— Да, они были хорошими людьми, но, увы, я никогда не была с ними особенно близка. Потом я раскаивалась. Маме хотелось иметь веселую, хорошенькую дочку, которая любила бы наряжаться и вести светскую жизнь. Она очень переживала, когда я ударилась в археологию.