Агент Н или М - Кристи Агата - Страница 27

В конце концов Алберт решил, что главное — найти хозяина, и, как верный пес, отправился его искать. Никаких заранее разработанных планов у него не было, и приступил он к розыскам точно так же, как искал сумочку жены или собственные очки, когда этим существенно важным предметам случалось куда-нибудь запропаститься.

В данном случае сведения о Томми обрывались на том, что, пообедав с капитаном Хейдоком в «Приюте контрабандистов», он вернулся в пансион «Сан-Суси», у ворот которого его и видели в последний раз. Исходя из этого, Алберт поднялся до ворот «Сан-Суси» и минут пять с надеждой взирал на них. Но так как вдохновение его не осенило, он медленно и сокрушенно поплелся к «Приюту контрабандистов».

На этой неделе Алберт тоже побывал в кино, и «Странствующий менестрель» произвел на него сильное впечатление. Просто поразительно, до чего романтично! А судьба героя напоминает его собственную. Как и звезда экрана Лэрри Купер, он играет роль верного Блонделя, который разыскивает своего господина, заточенного в темницу.

Алберт тяжело вздохнул: ему вспомнилась нежная мелодия «О, Ричард, мой король», которую верный трубадур так чувствительно распевал под всеми лежавшими на его пути башнями. Экая жалость, что у него нет слуха — не умеет он схватить мотив. Правда, в последнее время опять пошли в ход старые песни.

~Если б в мире, кроме нас с тобою,

Не было, родная, никого…

Алберт остановился и оглядел ворота «Приюта контрабандистов», аккуратно выкрашенные белой краской. Вот, значит, куда ходил обедать хозяин. Алберт поднялся еще немного вверх и вышел на холмы. Нигде ни души. Только трава да овцы.

Ворота «Приюта контрабандистов» распахнулись, пропуская машину, в которой сидел крупный мужчина в гольфах. Рядом с ним стояли клюшки. Он вывел автомобиль на дорогу и покатил вниз по холму.

«Капитан Хейдок, не иначе», — сообразил Алберт, снова спустившись вниз, и стал приглядываться к «Приюту контрабандистов». Недурное местечко. Славный садик, красивый вид. «Ты меня любила б всей душою», — напевал он, одобрительно взирая на виллу.

Из дома, через боковую дверь, вышел человек с мотыгой и скрылся за калиткой сада. В Алберте, который разводил у себя на заднем дворе салат и настурции, мгновенно проснулось любопытство. Он приблизился к вилле и вошел в открытые ворота. Да, недурное местечко.

«Ты меня любила б всей душою», — прогудел еще раз Алберт. Опять сбился! Эта строчка уже была. Вот потеха! Капитан, кажется, держит свиней. Ишь, как протяжно хрюкают! Постой-ка, под землей они, что ли? Любопытно! Разве погреб место для свиней?

Да нет, какие там свиньи! Просто кто-то похрапывает. Завалился спать в подвале и храпит… Денек подходящий — сам бог велел вздремнуть, только вот место для сна странное какое-то.

Жужжа, как шмель, Алберт подошел к дому. Вот откуда храп — из этой отдушины. Храп, храп, храп, выдох, выдох, выдох, храп, храп, храп. Странно, очень странно! В этих звуках есть что-то страшно знакомое…

— Ого! — чуть не вскрикнул Алберт. — Да это же SOS! Точка, точка, точка, тире, тире, тире, точка, точка, точка.

Он быстро оглянулся вокруг, опустился на колени и что-то тихо выстучал по железной решетке подвальной отдушины.

Глава тринадцатая

Уснула Таппенс в самом радужном настроении, но ей пришлось поплатиться за это жестоким упадком духа в бессонные предутренние часы, когда мрачные предчувствия особенно легко овладевают человеком.

К завтраку, однако, она повеселела, и причиной такой перемены было письмо, лежавшее на тарелке миссис Бленкенсоп и надписанное неуверенным почерком с наклоном влево.

Послание это ничем не напоминало корреспонденцию, аккуратно поступавшую к Таппенс от Дугласа, Раймонда, Сирила и других мифических лиц, и состояло сегодня из ярко раскрашенной открытки с изображением песика Бонзо, на которой каракулями было выведено: «Прости, что не могла написать. Все хорошо. Моди». Таппенс отодвинула открытку в сторону и распечатала, письмо. Оно гласило:

«Милая Патриция!

К сожалению, тете Грейси стало хуже. Врачи, конечно, не говорят ничего определенного, но я понимаю, что дело идет к концу и надежды мало. Если хочешь повидать ее перед смертью, постарайся приехать сегодня в Йерроу поездом 11.20. Наш друг встретит тебя с машиной.

Даже при таких печальных обстоятельствах буду счастлива видеть тебя, дорогая.

Всегда твоя

Таппенс».

Таппенс еле удержалась, чтобы не вскрикнуть от радости, не без труда изобразила на лице похоронное выражение и с тяжелым вздохом опустила письмо на стол. Вслед за тем она изложила его содержание об5еиМ слушательницам — миссис О'Рорк и мисс Минтон, которые с неподдельным сочувствием выслушали ее рассказ.

После завтрака Таппенс позвонила портному, отменила примерку юбки и пальто, а затем разыскала миссис Перенну и объявила, что, вероятно, отлучится на несколько дней. Как полагается в таких случаях, хозяйка выразила ей свое соболезнование. Вид у миссис Перенны был усталый, выражение лица — тревожное.

— О мистере Медоузе все еще никаких известий, — сказала она. — Не правда ли, очень странно?

— Он наверняка стал жертвой несчастного случая, — вздохнула миссис Бленкенсоп. — Я сразу это сказала.

— Нет, миссис Бленкенсоп, будь это несчастный случай, нам бы уже дали знать.

— А что еще могло произойти? — спросила Таппенс.

— Не знаю, право, что и думать, — покачала головой миссис Перенна. — Видите ли, миссис Бленкенсоп, нам почти ничего не известно о мистере Медоузе.

— Что вы хотите этим сказать? — резко бросила Таппенс.

— Пожалуйста, не воспринимайте мои слова так болезненно. Я лично ни минуты этому не верю.

— Чему?

— Слухам, которые о нем ходят.

— Слухам? Но я ничего не слышала.

— Ну, вам, пожалуй, и не скажут. Не знаю точно, откуда пошли эти слухи, но думаю, что первым заговорил об этом мистер Кейли. Вы же понимаете, он человек подозрительный.

— Пожалуйста, расскажите, в чем дело, — попросила Таппенс, призвав на помощь все свое терпение и силясь сдержаться.

— Мистер Кейли сказал — разумеется, это лишь предположение, — что мистер Медоуз, возможно, вражеский агент, человек из этой ужасной пятой колонны.

Таппенс постаралась вложить в свои слова все возмущение, на которое была способна миссис Бленкенсоп.

— Какой вздор! В жизни не слышала ничего глупее!

— Лично я того же мнения. Но мистер Медоуз не раз встречался с нашим молодым немцем и, кажется, даже подробно расспрашивал его о работе химического завода. Вот люди и подозревают, что они были сообщниками.

— Значит, вы думаете, что в истории с Карлом нет ошибки? — спросила Таппенс.

Лицо миссис Перенны передернулось.

— Мне очень хочется, чтобы все было не так.

— Бедная Шейла! — мягко сказала Таппенс. Глаза миссис Перенны запылали.

— Сердце бедной девочки разбито. Ну почему все сложилось именно так? Почему она не могла выбрать кого-нибудь другого?

— В таких делах не выбирают, — покачала головой Таппенс.

— Вы правы, — глухо и горько отозвалась миссис Перенна. — Жизнь устроена так, что вас обязательно ранят в сердце…

Ее прервало покашливанье. Густой горловой кашель. На пороге, заполнив собою весь дверной проем, стояла миссис О'Рорк.

— Не помешала? — осведомилась она.

— Нисколько, миссис О'Рорк, — ответила хозяйка. — Мы тут гадали, что могло случиться с мистером Медоузом, Удивляюсь, почему полиция до сих пор его не разыскала.

— Ох уж эта полиция! — презрительно подхватила миссис О'Рорк. — Какой от нее толк? Никакого. Штрафовать шоферов да шпынять несчастных владельцев собак, не успевших вовремя зарегистрировать пса, — вот и все, на что она способна.

— А что вы сами думаете, миссис О'Рорк? — поинтересовалась Таппенс.

— Разве вам неизвестно, что поговаривают о Медоузе?

— Что он фашист и вражеский агент? Да, слышала, — холодно ответила Таппенс.