Кольцо - Каммингс Мери - Страница 37

А пока он вспоминал... как она бежала к нему по дорож­ке, такая смешная и мокрая, а потом стояла у камина, в хала­те и в огромных шлепанцах. И как они целовались в бассей­не — ее сияющие глаза и руки, обвившиеся вокруг его шеи. И как он встречал ее с работы, расстегивал шубку — а Нэнси смеялась и неуклюже помогала ему замерзшими пальцами...

Он хранил эти мелкие эпизоды в памяти, до мельчай­ших подробностей, и перебирал их, как скупец — золотые монеты.

Если бы у него сейчас была фотография Нэнси, он, наверное, как бы это глупо ни выглядело, поставил бы ее в кабинете и смотрел. Но фотографии не было — ему ни­когда не приходило в голову, что она может понадобить­ся. Ведь рядом была сама Нэнси — просыпалась на плече, жмурила сонные глаза, улыбалась... а вечером приходила с работы — замерзшая и веселая. И болтала о чем попало, и смотрела на него доверчивыми глазами, словно спра­шивая: «Ну что — тебе интересно?» А теперь ее больше нет...

Позвонил Ник на шестой день, вечером. И наткнулся на автоответчик с идиотским текстом: «Сейчас, сейчас, только вытрусь — я вся мокрая! Еще минуточку!.. Ха-ха-ха! Вы думаете, что со мной разговариваете, — а это авто­ответчик! А меня, Робби, дома нет — так что, если надо, оставьте сообщение! Только интересное! Би-ип!»

Он оставил сообщение — ответа не было. То же самое повторилось и на следующий день утром... и днем... и ве­чером... Ник набирал номер каждые полчаса, но слышал одно и то же: «Сейчас, сейчас, только вытрусь...»

Ну где же она, куда делась? Может, они с Робби поеха­ли куда-то?! Почему, ну почему он не догадался купить ей новый сотовый — взамен утерянного тогда, на стоянке?! Сама Нэнси, ясное дело, распустеха — но он-то мог сообразить! И сейчас бы не было проблем!

Лишь за полночь вместо осточертевшего уже автоот­ветчика в трубке раздался голос:

— Але?

— Робби, это Ник. Ник Райан. Извини, что так по­здно, — позови... — Он уставился на трубку, из которой доносились короткие гудки, и снова набрал номер.

— Это Ник...

Короткие гудки раздались сразу же. Ник опять набрал номер и в ответ на очередное «Але!» быстро сказал:

— Робби, пожалуйста, не вешай трубку! Позови Нэн­си, мне нужно с ней поговорить, она у тебя, я знаю!

На этот раз Робби ответила:

— Даже если бы она тут была — я не стала бы ее звать! — презрительно выпалила Робби. — Иди, развлекайся со сво­ей старухой! И не звони мне больше! — После чего она опять бросила трубку.

Выяснить по телефонной книге, где живет Робби, не заняло и пяти минут. Бен тем временем вывел из гаража микроавтобус и опустил пандус.

Они неслись через ночной город, по сторонам мель­кали огни — а Ник лихорадочно проговаривал про себя те слова, которые скажет Нэнси, когда они встретятся. И начнет так: «Милая... Котенок...» (Хорошо бы Бен не крутился рядом — при нем неудобно...) Но все эти уже де­сятки раз продуманные фразы казались ему сейчас плос­кими и бессмысленными.

А если ничего не говорить, просто взять ее за руку, потянуть к себе... Тогда, может, и придумается что-нибудь правильное и подходящее?..

Дом Робби — мрачная каменная громада, построенная лет сто назад, — заставил Ника в очередной раз внутренне взвыть от мерзкого унизительного чувства собствен­ной беспомощности: ко входу вела лестница. Каких-ни­будь десять ступенек, но для него они были непредолимым препятствием.

— Пойди... попроси ее спуститься... — вынужден был сказать он.

Бен долго стоял у домофона и что-то говорил — очевид­но, его не хотели пускать, — но наконец исчез за дверью. И потекли минуты ожидания...

Казалась, прошла целая вечность, прежде чем он по­явился из подъезда — один. «Не хочет разговаривать?!» — подумал Ник, но сердце уже оборвалось.

Бен подошел к машине и сказал коротко и глухо:

— Нэнси уехала. Вчера днем.

— Куда?!

— Робби говорит — в Лос-Анджелес...

В голосе его прозвучало удивление, но Ник понял сра­зу: Лос-Анджелес... Калифорния. Значит, она выбрала...

— Поехали домой, — немного помолчав, хрипло, с тру­дом выговорил он.

— Погоди! Может, можно еще выяснить что-то — да­вай я поднимусь, спрошу...

— Не надо...

— Эта... Робби говорит, что Нэнси до последнего жда­ла, что ты позвонишь. Не спала почти, из дома не выходила — все время у телефона сидела.

— Я не хочу о ней больше говорить. И имени ее слы­шать больше не хочу!

Бен недоумевающе уставился на него.

— У нее мужик там, в Калифорнии! — Ник почти кри­чал, лихорадочно выплескивая из себя слова: — Здоровый, нормальный мужик — не обрубок, вроде меня! Она к нему с самого начала, давно еще, хотела уехать! Я потому на ней и женился, что не мог отпустить, влюбился, понимаешь, идиот, придурок! Влюбился! Думал хоть как-то удержать — хоть деньгами, хоть чем! Хоть чем... — Горло перехватило, он закрыл глаза и выдохнул: — А она... все равно... уехала!

Обратно они ехали молча. Говорить было не о чем. Единственное, что сейчас хотелось Нику, это как можно быстрее остаться одному.

Стоило Бену освободить из зажимов его кресло и опу­стить пандус, как он устремился в гостиную.

В камине до сих пор тлел разведенный с вечера огонь. Ник подбросил пару поленьев и замер, уставившись на разгорающееся пламя.

Услышал шаги Бена, поднял голову.

— Ты иди спать, не жди. Я... так посижу.

Против обыкновения, Бен не стал говорить ни про катетер, ни «ноги затекут» — потоптался и ушел.

Сначала Ник сидел молча, глядя на огонь. Потом по­чувствовал, что по лицу текут слезы, и не стал их сдерживать. Всхлипы становились все чаще и громче; кулаки его беспорядочно заколотили по мраморной облицовке ка­мина, по креслу, по собственным ничего не чувствующим коленям — но от боли, пронизывающей разбитые пальцы, легче не становилось.

Приступ прошел так же внезапно, как и начался, оста­вив после себя саднящие пальцы и звон в ушах. Голова казалась неприятно легкой, полувысохшие слезы противно стягивали лицо.

Он поехал, умылся — было ощущение, что весь он, сна­ружи и изнутри, покрыт колким холодным инеем. Развер­нулся и направился в кабинет.

Распухшие пальцы сначала слушались плохо и прома­хивались мимо клавиш, но постепенно подчинились. Церемониться с ними было некогда — за ночь предстояло многое успеть.

Бен пришел около шести. Молча заглянул в кабинет — но Ник услышал и обернулся.

— У тебя с паспортом все в порядке?

— Нет...

— Займись этим. Я обо всем уже договорился — через две недели мы вылетаем в Швейцарию...

Часть вторая

Глава 1

— Ой, девчонки — я только что в коридоре на него на­ткнулась! Какой мужик обалденный! Вы себе не представ­ляете! А глаза такие...

Рина запнулась, не в силах подобрать слово, которое бы в полной мере выразило ее впечатление.

— Бирюзовые, — невольно, почти про себя, сказала Нэнси. И вспомнила эти самые глаза, смотревшие на нее совсем близко, в упор. Горло перехватило знакомой судо­рогой, словно чья-то сильная рука сжала его, не давая продохнуть. — Бирюзовые...

— Ой, ты тоже его видела, да?! — обрадовалась Рина. — А когда же ты успела — он ведь только приехал?!

— Успела... — Нэнси вздохнула и, встряхнув головой, заставила себя собраться. — Ладно, девочки, давайте ра­ботать!

О том, что небольшая телестанция в Денвере, где она работала, перешла в собственность «Райбери Индастриз» — то есть в собственность ее бывшего мужа, — Нэнси узнала в позапрошлом году. Особого удивления у нее это не вызвало — легкую усмешку: «Вот и сюда до­брался...»

Удивление, даже шок, она испытала годом раньше, в то утро, когда впервые увидела фотографию Ника в газете. Без всякой коляски — он крепко стоял на своих но­гах. В коротенькой заметке говорилось, что отныне фир­ма «Деллерт монитор» стала частью компании «Райбери Индастриз» (тогда Нэнси впервые услышала это назва­ние), а подпись под фотографией гласила: «Николас Райан — владелец "Райбери"».