Кольцо - Каммингс Мери - Страница 33

И дело было даже не в ее внешности, и не в шаловли­вых искорках, то и дело вспыхивающих в фиалковых гла­зах, и не в неосознанной сексуальности, являвшейся ее неотъемлемой частью. Хотя, даже при его немалом опы­те, женщин, подобных этой, Ник не встречал. Но только теперь он до конца понял слова Нэнси: «В ней есть что-то такое, что действует на мужчин...»

Через пять минут после знакомства он поймал себя на том, что бормочет:

— Ну что вы, какой отель, о чем вы говорите?! Разуме­ется, вы остановитесь у нас, ни о чем другом не может быть и речи! — На мгновение разозлился — на кой черт?! — и тут же с картинным жестом приказал Бену отнести че­моданы миссис Тревер в гостевую спальню.

— Алисии, просто Алисии, — тут же перебила она, — мы же с вами теперь родственники!

Обращалась миссис Тревер с ним вполне по-родствен­ному, с некоторой долей вполне простительного при ее внешности милого кокетства. Не задала ни одного во­проса по поводу его коляски и ничем не показала, что ее это как-то коробит. Ласково попеняла ему, что они с Нэнси «зажилили» свадьбу — ей было неприятно узнать об этом совершенно случайно, от посторонних людей. Но тут же, рассмеяв­шись, сказала:

— Я даже не буду Нэнси ничего говорить — пусть не думает, что меня это задело! Моя милая глупышечка до сих пор не изжила в себе подростковый максимализм и постоянно дуется на меня непонятно за что — вот и реши­ла сделать назло! Но вы, Ник, вы! Я и не думала, что та­кой человек, как вы, способен подыгрывать ее дурацким детским выходкам!

Она шутила — и первая смеялась своим же шуткам, рас­сказывала всякие забавные истории, персонажами кото­рых была она сама и ее знакомые, расспрашивала его о том, чем он занимается, и внимательно слушала. Ник в свою очередь рассказал про то, как еще студентом, на каникулах, возвращался из Мексики, прихватив с собой «контрабанду» — несколько лишних бутылок текилы «с червяками», — и, когда его остановила полиция, жутко перетрусил. А потом выяснилось, что просто одного из полицейских нужно было срочно подбросить домой, а второй не мог оставить пост...

Примерно часа через полтора Ник почувствовал, что его организм мало-помалу начинает сигналить о перегруз­ке. Заломило виски, стало все труднее сосредоточиться, и изнутри начало подниматься глухое раздражение, ко­торое можно было выразить одной фразой: «Конечно, она мила, и обаятельна, и интересно рассказывает... но хоть бы она ненадолго заткнулась!»

Намекнуть на это он, конечно, не мог, поэтому про­должал кивать и в нужные моменты подавать требуемые реплики.

Еще хуже стало после появления Нэнси. Ник понимал, что у нее с матерью свои счеты — и, судя по ее рассказам, вполне обоснованные, — но даже при этом можно было бы вести себя по-другому!

Вошла она уже заранее надутая и бледная. Холодно взглянула на бросившуюся к ней с поцелуями мать, выдавила из себя вымученную улыбку и с коротким «Здрав­ствуй, мама!» уселась в кресло. Не подошла, не поцеловала, как положено, мужа — даже не взглянула в его сторону (ну он-то тут при чем?!).

Бен тоже внес свою лепту в происходящее, мрачно за­явив:

— Я поем на кухне! За столом итак не повернуться.

А ведь когда приходила Робби, место для всех прекрас­но находилось!

Как бы то ни было, Бен принес ужин, накрыл на стол и ушел. Ушел, оставив Ника одного справляться с двумя... бабами!

Начала Алисия с того, что обрушилась на Нэнси с по­преками:

— Ты поступила просто гадко! Пообещала мне, что все уладишь, а теперь у бедного Тедди из-за тебя неприятно­сти на работе! Он говорит, что ты придралась к каким-то там формальностям и пожаловалась на него! Ты должна все немедленно исправить — подумай, ему же грозит уволь­нение!

— Миссис Тревер... — решил вмешаться Ник.

Он уже понял, что речь идет о кампании, развернутой им в рам­ках решения финансовых проблем Нэнси.

— Алисия, Ник, мы же договорились — просто Алисия! В конце концов, мы с вами почти ровесники!

Тоже мне ровесники! Выглядит она, конечно, моложе своих лет, но, кажется, забыла, что он женат на ее дочери, которой вот-вот стукнет двадцать пять!

— Хорошо... Алисия. Так вот, дела Нэнси теперь веду я, и жалобу эту подал я — она тут ни при чем.

— Да?! — Она сделала большие глаза, словно подозре­вая его во вранье.

— Да. И я предпочитаю перенести все деловые вопро­сы на завтра. Поговорим днем, в моем кабинете.

Уф-ф... Кажется, заткнулась... Увы, ненадолго.

У этой женщины была просто какая-то мания! Ей обя­зательно нужно было находиться в центре внимания — все время. И попробуй отвлекись на что-то другое! Стоило ему спросить у Нэнси, как дела на работе, как Алисия, не дав дочери ответить, тут же воскликнула:

— Моя маленькая глупышечка — и вдруг взрослая, и даже работает. Я просто поверить не могу! Кажется, еще вчера она была так смешно, по-детски влюблена в этого актера... как там его... ну, который педик. Всю комнату его фотографиями обклеила! А когда я сказала ей, кто он на самом деле, представляете — ее вырвало!

С одной стороны, Нику было жалко Нэнси, сидев­шую с подавленным видом и чуть ли не вздрагивающую, когда Алисия в очередной раз называла ее «маленькой глупышечкой» или подтрунивала над ней. (Уж могла бы, зная характер дочери, понять, как ей это неприятно!)

С другой — хотелось встряхнуть ее, крикнуть ей в лицо: «Ну что ты сидишь надувшись?! Не нравится — так ответь, огрызнись — а не сиди тут с видом жертвы! Не хочешь, чтобы с тобой обращались как с подростком, — так и веди себя как взрослый человек!»

Только один раз Нэнси попыталась взять себя в руки — с судорожной, неестественной улыбкой, стараясь не гля­деть на мать, начала рассказывать что-то про говорящих попугаев. Но не прошло и минуты, как Алисия с шаловли­вой гримаской маленькой девочки, скрывающей какую-то смешную тайну, поднесла руку к плечу и пару раз согну­ла крючком палец. Замолчав на полуслове, Нэнси сжалась и уткнулась в свою тарелку.

Ник не понял, в чем дело. Наверное, Алисия прочита­ла это на его лице, потому и рассмеялась:

— Котинька, ну можно, я скажу Нику?! — И, не дожида­ясь согласия Нэнси, начала весело объяснять: — Моя глу­пышечка до сих пор часто сутулится — и страшно обижа­ется, когда я ей делаю замечание при людях. Так вот, я вместо этого ей просто показываю пальчиком — «гор­бик, горбик!», — снова сделала тот же жест, — это у нас такая семейная шутка! Правда, смешно?!

Судя по застывшему лицу Нэнси, той было вовсе не до смеха. Через несколько минут она положила вилку, сказала:

— Ник, извини, я пойду к себе. У меня очень болит го­лова, — встала и вышла.

Появившийся вскоре Бен забрал тарелки и принес кофе — все это молча, с непроницаемым лицом. Нику по­казалось, что во взгляде его мелькнуло осуждение (инте­ресно, с какой стати?!).

Ему до смерти хотелось как можно быстрее отправить гостью спать — и остаться наконец одному. Но не тут-то было! Алисия, изящно отставив пальчик, выпила ча­шечку кофе, налила вторую, попросила немного конья­ка, а потом снова завела бодягу о жалобе, поданной в банк, и о том, как ей теперь неудобно перед «бедным Тедди Палмером».

— Миссис Тревер, — решительно перебил ее Ник. Тут же поправился: — Алисия, я уже сказал — мы поговорим об этом завтра. А сейчас уже поздно, вы, наверное, уста­ли с дороги. Да и у меня еще есть кое-какие дела.

Это подействовало — Алисия допила наконец кофе и удалилась. Вид у нее, правда, был несколько недоволь­ный — ну да наплевать!

Следующим на очереди оказался Бен.

Обычно во время ванны, массажа и всего прочего они болтали о чем попало, но на этот раз он хранил зловещее молчание, да и вид у него был мрачный.

— А ты почему вместе со всеми не ужинал? — решил, на свое несчастье, поинтересоваться Ник. — И что зна­чит «места нет» — всегда же хватало?

— А я не нанимался за столом со стервами сидеть! — отрезал Бен. — И я не дворецкий — чемоданы ее таскать!

Ну что он взъелся из-за такой мелочи?!